Максим Войлошников - Декабрист
— Господа офицеры, солдаты! Выходи на защиту государя Константина! Сохраним верность присяге! — закричал Щепин-Ростовский.
— Господин штабс-капитан, извольте умолкнуть! — рявкнул Фредерикс. — Взять его!
Вместо ответа Щепин полоснул его выхваченной саблей. Фредерикс упал.
— Это бунт! Солдаты, ваш государь Николай! — закричал Шеншин.
— На тебе! — Князь пригрел саблей и его. По пути досталось и полковнику Хвощинскому, пытавшемуся удержать солдат. Весь в пылу сражения князь побежал за знаменем полка и рубанул знаменосца, который не хотел отдавать флаг.
Вскоре полк был построен и выведен, за исключением рот, находившихся в городском карауле, и загородного батальона. Предводительствуемые тремя офицерами, со знаменем впереди, солдаты побежали на Сенатскую площадь.
В это время в Гренадерский полк приехал одетый в статское отставной поручик Петр Каховский.
Полковник Николай Львович Стюрлер, швейцарец (которого солдаты ненавидели более, чем всех других гвардейских начальников), как раз собрался выводить солдат на переприсягу. Услышав, как поручики Николай Панов и Александр Сутгоф начали говорить солдатам о том, что надо выполнить прежнюю присягу и постоять за Константина, который-де снизит сроки службы, полковник побежал к ним.
— Взять их! — закричал он. На пути ему попался Каховский, который достал пистолет и молча застрелил полковника. Сутгоф приказал солдатам одеть шинели, зарядить ружья и взять патроны. Некоторое время подождали полковника Булатова, но того не было, и тогда, спустившись на лед, повели полк на противоположный берег Невы, на Сенатскую площадь. Сосредоточение всех войск в одном тесном месте было ошибкой, но ничего другого не пришло в головы молодых офицеров, не имевших боевого опыта.
Когда они вышли на набережную, к ним подскакал Оболенский.
— Нас предали, Зимний никто не блокировал! Идите туда вы.
— Слушаюсь! — Панов повернул солдат, и они побежали к Зимнему дворцу. Между тем Сутгоф со своей ротой шел в авангарде и, пропустив маневр полка, продолжал идти к Сенатской. Будь этот твердый офицер вместе с полком, события могли бы пойти по-другому…
В Гвардейском экипаже младшие офицеры и моряки отказались переприсягать, и под командой капитан-лейтенанта Николая и мичмана Петра Бестужевых и лейтенантов Арбузова и Бодиско двинулись на Сенатскую площадь. Однако в спешке лейтенанты забыли прикатить несколько орудий, пылившихся в арсенале экипажа. К тому же уже задним числом выяснилось, что накануне кто-то подмочил орудийные заряды…
В Финляндском полку, оставшемся без командования за ранением Шеншина, полковник Тулубъев поднял в ружье свой батальон, куда входила рота поручика Андрея Розена, племянника бывшего дивизионного начальника генерала барона Розена. Полковник повел батальон к Исаакиевскому мосту. По дороге он вспомнил, что позабыл дома какую-то важную вещь, и сказал Розену:
— Ведите батальон, голубчик! Я вас догоню! — Больше его не видели.
Семеновский полк был поднят своим командиром, генерал-майором Сергеем Павловичем Шиповым, но стоял подле казарм, активных действий не предпринимая. Генерал-лейтенант Карл Бистром приехал в Егерский полк и был восторженно встречен солдатами. Полковому командиру, полковнику Павлу Алексеевичу Гартонгу, он сказал, что в такой ответственный день берет полк под свое личное начало. Однако полк был одним из самых удаленных от Сенатской площади и должен был подойти к месту действия с опозданием.
Сергей Трубецкой проживал в доме тестя, графа Лаваля де Люберье, на набережной рядом с Сенатской площадью. Накануне он получил анонимное послание из круга Марии Федоровны. «Не предпринимайте никаких решительных действий, — говорилось в нем. — Вы преданы».
Однако останавливать ход событий было поздно. Он отправился в Главный штаб на Дворцовой площади — сюда вскоре прибыл Коновницын и доложил, что Измайловский полк приведен к присяге Николаю.
— Дворец не взят? — с некоторой дрожью в голосе спросил Трубецкой подпоручика.
— Нет.
— Артиллерия?
— Разумеется, нет. В конно-артиллерийских казармах великий князь Михаил!
Полковник понял, что Якубович не выполнил своей задачи, а поручики-московцы позабыли в спешке важнейшее поручение. Точнее, великий князь их перевесил. Крепость, как выяснилось, также не была взята. Полковник Булатов бесследно исчез.
— Подпоручик, тотчас езжайте к семеновскому полковнику Шипову и скажите, что слезно молю его, пока не поздно, занять крепость! — Коновницын ускакал. Сам Трубецкой понимал, что пока не взяты ключевые пункты, Сенатская площадь может превратиться в ловушку, если противник окажется расторопнее. Он был человек осторожный и решил не торопиться к своим войскам. Он хотел победить, но не умереть вместе с ними.
Между тем Сергей Шипов, после некоторого колебания, начал движение. Однако, приведя свой полк к Петропавловке, нашел ворота запертыми, а амбразуры казематов открытыми. Нечего было и думать о взятии сильнейшей крепости одним полком.
…Дело в том, что еще с вечера комендант крепости, одноногий генерал от инфантерии Александр Яковлевич Сукин, человек не злой, но педантичный и жесткий, получил от цесаревича приказ под государственной печатью. К нему подошло подкрепление для обслуживания пушек — рота старших воспитанников Инженерного училища. После этого он затворил ворота, которые ему воспрещалось открывать под любым предлогом в течение всего завтрашнего дня.
Сделав попытку хитростью попасть в крепость, Шипов подошел к воротам.
— Кто идет? — спросили с галереи над воротами.
— Подкрепление гарнизону, Семеновский полк, полковник Шипов. Открывайте!
Однако хитрость, увы, не сработала.
— Сергей Павлович! — раздался сверху голос коменданта. — Я вас уважаю, но у меня приказ не открывать ни в коем разе. Предвидятся события. И еще, бога ради, — отведите людей! Вы стоите прямо в секторе огня моих пушек. Не дай бог, оказия!
Шипов понял душевные мучения будущего генерал-адъютанта. Он развернул полк и повел в сторону Исаакиевского моста.
Между тем, собравшись с духом, Трубецкой все же решился присоединиться к собиравшимся на Сенатской площади войскам. Однако, только выйдя, он заметил, что его явно преследуют какие-то люди, одетые в статское. Они шли за ним, отрезая от Сенатской, и полковник, как ему показалось, заметил в руках у них блеск оружия. Он изменил направление, и еле успел скрыться от преследователей в здании австрийского посольства, у своего свояка, графа Лебцельтерна.
