Фредерик Марриет - Валерия
Я сказала, что Адель Шабо доставила мне уроки музыки в женском пансионе в Кенсингтоне. Этот пансион был то, что называется высшим училищем, но, судя по тому, что я узнала от Адели, он был ничем не лучше других школ. Впрочем, он имел репутацию, и этого было довольно.
Однажды содержательница его, мистрисс Брадшау, известила меня, что будет новая ученица, и когда она приехала, я увидела перед собою Каролину, племянницу леди Батерст.
— Валерия! — воскликнула она, бросаясь ко мне на шею.
— Каролина! Кто бы мог ожидать! Как вы сюда попали?
— Расскажу вам когда-нибудь, — отвечала Каролина, не желая говорить о своем семействе в присутствии вошедшей с нею классной дамы.
— Леди Батерст здорова? — спросила я.
— Здорова.
— Нам пора, однако же, приняться за дело. Мне время дорого, — сказала я. — Садитесь. Я послушаю, много ли вы успели с тех пор, как я с вами рассталась.
Классная дама вышла из комнаты, и Каролина, сыгравши несколько пассажей, остановилась и сказала:
— Я не могу играть, не поговоривши прежде с вами о своих делах. Вы спрашиваете, как я сюда попала? По собственному желанию; я настояла на этом. Дома жить для меня стало невыносимо. У меня были сотни гувернанток, но ни одна не могла снести своего унижения. Наконец, мне удалось ускользнуть в пансион. Я не должна бы говоритьдурно о родителях, но вам я обязана сказать правду, которой не сказала бы другим; так не сердитесь же на меня, Валерия.
— Жаль, жаль, Каролина. Судя по тому, что видела я, пробывши в доме ваших родителей полчаса, вы рассказываете, конечно, истину.
— Не тяжело ли это, Валерия? — спросила Каролина, поднося к глазам платок. — Я не ропщу, я только жалею, что родители мои не похожи на тетушку Батерст.
— Согласна, но ведь действительности не изменишь, и надо пользоваться ею, сколько можно. Вы должны прощать вашим родителям по мере сил и обращаться с ними почтительно из чувства долга.
— Я знаю это, и всегда так и поступала, — отвечала Каролина. — Тетушку Батерст я видела редко с тех пор, как вы отвезли меня к отцу; дело пошло было на мировую, но тетушка узнала, что ее обвиняют в том, что она дала мне дурное воспитание, и это рассердило ее до такой степени, что они разошлись, кажется, навсегда. О, как мне хотелось переехать опять к тетушке! Однако же, Валерия, я не знаю, отчего вы ее оставили.
— Оттого, что мне нечего было у нее делать после вашего отъезда, а быть ей в тягость я не хотела. Я предпочла зарабатывать деньги собственными трудами, и этой решимости я обязана удовольствием видеть вас снова.
— Ах, Валерия, я полюбила вас еще сильнее, когда мы расстались.
— Это всегда так бывает, — отвечала я. — Попробуемте вот эту сонату. Говорить нам будет еще время; мы будем видеться два раза в неделю.
Каролина сыграла сонату, потом опустила руки и сказала:
— Знаете ли, какая мечта побудила меня, между прочим, переселиться сюда? У нас, в Гретна-Грин, я уверена, мне никогда не дождаться жениха. Если я найду джентльмена по моему вкусу, так убегу из пансиона не в Гретна-Грин, а прямо к тетушке Батерст. Хотите вы мне помочь, Валерия? Это для меня единственное средство составить себе счастье.
— Прекрасное признание для восемнадцатилетней девушки! — отвечала я. — А вопрос ваш еще лучше, если подумать, что вы предлагаете его своей бывшей гувернантке. Нет, вы не рассчитывайте на мою помощь, а лучше считайте все это, как сами выразились, мечтою, сном.
— Что же, сны иногда сбываются, — возразила Каролина, смеясь. — Мне нужен только человек с душою иименем. Денег, вы знаете, у меня довольно.
— Но люди с душою и именем не шатаются вокруг пансионов, высматривая богатых наследниц.
— Знаю; потому-то я и просила вас помочь мне. Во всяком случае я до тех пор не оставлю пансиона, пока не выйду замуж, хоть бы пришлось прожить здесь до двадцати пяти лет.
— Урок ваш кончен, Каролина. Подите, пришлите ко мне другую ученицу. Очередь за мисс Гревс.
Вскоре после того я получила письмо от Лионеля, в котором он известил меня, что намерен недели на две приехать в Англию, и спрашивал, не сделаю ли я ему каких поручений в Париже. Кроме того, он писал, что получил очень любезное письмо от дяди своего, баронета, который имел свидание с мистером Сельвином и признал его, Лионеля, своим племянником. Это доставило мне много удовольствия. Я отвечала, что буду рада его видеть, но поручений не могу ему дать никаких, не имея лишних денег. На поклон мадам д'Альбре, пересланный мне в письме Лионеля, я ответила тем же. Зарабатывая хлеб собственными трудами, я чувствовала, что с каждым днем изменяюсь к лучшему. Гордость моя утихла или, другими словами, ее заменила гордость лучшего свойства. Чувства мои к мадам д'Альбре, леди Батерст и леди М** изменились; я могла простить им. Я уже не видела оскорблений там, где их, может статься, не было. Все являлось мне в розовом свете.
— Знаете ли, Валерия, — сказала мне однажды мадам Жиронак, — познакомившись с вами в первый раз, я никак не предполагала в вас столько ума. Муж мой ивсе мужчины говорят, что вы далеко выше всех известных им женщин.
— Я была несчастлива, Аннета, когда с вами познакомилась. Теперь я счастлива, и потому весела.
— И, вероятно, ненавидите мужчин меньше прежнего?
— Я не ненавижу никого.
— Да, и выйдите скоро замуж. Припомните мои слова.
— А я вам говорю, что нет.
— Хорошо, увидим.
Каролине было неловко в пансионских стенах, и она очень желала выезжать со мною. Когда настали праздники, и ученицы разъехались по домам, я сказала об этом мистрисс Брадшау, и она, зная мои прежние отношения к Каролине, отпустила ее со мною. Вскоре потом мистрисс Брадшау получила приглашение провести три недели у своих знакомых, и я предложила оставить Каролину на все это время у меня, на что и получила ее согласие.
Через несколько дней после того, как Каролина переселилась на временное жительство к мадам Жиронак, приехал Лионель. Я никак не могла предполагать, чтобы можно было в такое короткое время измениться до такой степени. Он привез мне письмо от мадам д'Альбре, в котором она просила меня принять присланные через него подарки в знак нашего полного примирения. Подарки были прекрасные и дорогие; первою мыслью моею было возвратить их, но, поговорив об этом с Лионелем, я отменила это намерение. Когда Лионель ушел, давши слово возвратиться к обеду, Каролина спросила, кто это такой. Я отвечала, что это мистер Лионель Демпстер, племянник леди Р**; но разговор был прерван приходом молодого мистера Сельвина, явившегося пригласить меня к отцу, в Кью. Я отказалась, ссылаясь на присутствие Каролины. Мистер Сельвин просидел у меня несколько времени и, уходя, спросил, не хочу ли я поехать на митинг в Horticultural Garden. Он предложил мне два билета, и я согласилась. Он прибавил, что отец его заедет за мною, и что там же будут мать его и сестры.
