Юлия Андреева - Свита мертвой королевы
– Когда будешь держать венец, представляй меня таким, каким бы хотела, чтобы я был, – шепнул мне Альвару, когда я заняла свое место за доньей Инес. – Попробуй представить, что любишь меня хотя бы ради нашего ребенка, – он кивнул на мой живот.
– Если ты не признаешь наших детей своими законными наследниками, я прямо сейчас сорву всю свадьбу, – прошипела я сквозь зубы. – Вот такая у нас любовь и другой не будет!
– Ты с ума сошла! – дон Альвару из белого сделался зеленым.
Я нежно улыбнулась ему и помахала рукой заметившему нашу размолвку дону Педру.
– Поклянись, не то расскажу сиятельному принцу, какая из нас идеальная пара! Какой ты рыцарь! И какие знаки внимания оказываешь своей даме! Расскажу о нашем первенце, которого я никогда не видела и, неизвестно, увижу ли вообще. О нашем втором ребенке, который вышел из моей утробы кусками! Что ты сделаешь? Убьешь меня? Так ты в любом случае не сегодня завтра забьешь меня до смерти. И после всего этого ты хочешь, чтобы мы венчали благороднейшего принца и его даму, кого соединяет действительно любовь?
– Но я же на самом деле люблю тебя, дура! – Альвару остановился, схватив меня за локоть. Его глаза горели. – Я люблю тебя с того самого дня, как отбил у пьяных копейщиков на постоялом дворе мамаши Софьи. Люблю с того момента, как ты стала моей на шелковом плаще. Любил, посылая к тебе слугу, любил всегда! Любил, как еще до меня ни один мужчина не любил женщины!
– Любил, приказывая босой бежать за твоим конем? Любил, заставляя днем делать черную работу, а ночью до изнеможения услаждать тебя? Любил, принуждая приводить для тебя шлюх и таскать их на собственной спине? Нет, если это любовь – то я отрекаюсь от любви! Я не люблю! Я ненавижу тебя, граф Альвару, и буду ненавидеть всегда!
Рука графа легла на рукоятку меча, я услышала звук вынимаемой из ножен стали, и в тот же момент между нами возник Педру.
– Что с вами, друзья? Святой отец не станет ждать нас вечно, – он казался растерянным.
Я чуть было не поддалась охватившему меня чувству.
– Да вот, донья Алвиту беспокоится за свою беременность, – Альвару отер пот со лба. Его меч вновь вернулся в ножны, так и не покинув их, а то он, наверное, мило зарубил бы свою даму сердца, да еще и пред алтарем.
– Дон Альвару хочет сообщить вам и мне нечто относительно нашего ребенка, – я погладила свой уже достаточно большой живот. – И того, что у нас уже родился не так давно.
– Но не прямо же сейчас… – Альвару выглядел волком, загнанным крестьянами в угол овчарни. – Я скажу все, что хотел, сразу же после венчания.
– Нет, от чего же? Его высочество только что оказал нам честь, назвав нас любящей парой, и я хочу, чтобы ты подтвердил это своей клятвой, или какая нам вера? Какое счастье и благословение небес сможет принести наш союз новому союзу любви?
– Действительно, Альвару! Ты обязан доказать свою любовь к прекрасной донне Алвиту. Инес, послушай, сейчас прозвучит клятва, которая станет залогом нашего будущего счастья.
Альвару заскрежетал зубами, но вовремя взял себя в руки.
– Перед Богом и вами, ваша милость, я клянусь в вечной любви и преданности присутствующей здесь донье Алвиту, виконтессе Фару. И я обязуюсь, – язык Альвару онемел, слова давались с зубовным скрежетом. – Я обязуюсь признать законные права на мое имущество своего старшего ребенка Хулио Алвиту, рожденного от меня доньей Алвиту 6 августа 1341 года и воспитывающегося в доме его приемных родителей в Каштелу-Бранку. А также признать права моего второго ребенка, которого она сейчас носит в чреве.
Весьма довольная собой, я подала руку Альвару и, торжествуя, последовала за доном Педру и доньей Инес к алтарю, где Господь или сам дьявол обвенчали их во славу клятвы моего любовника, вырванной мною из него за минуту до этого.
Глава одиннадцатая. Монастырь Святой Девы Заступницы
Вопреки ожиданию, вернувшись в замок, Альвару не прибил и даже не отругал меня, что было на него совсем не похоже. Вместо этого он велел мне собираться в монастырь Святой Девы Заступницы, где в тиши и покое, на руках у добродетельных сестер-монахинь, мне предстояло родить.
Это было кстати, потому как в последнее время я всерьез опасалась за свою жизнь. Графиня Альвару прекрасно знала, что я состою официальной любовницей ее мужа и могла легко догадаться, чьего ребенка я ношу. Если же граф хотя бы намекнул ей о клятве, которую я выудила у него в присутствии принца, то за мою жизнь невозможно было бы дать и пригоршни рыбьих потрохов.
Кроме того, графиня была подругой покойной принцессы, в то время как я вылезала из кожи вон, чтобы наставить Констансе рога и помочь свиданию Инес с ее ненаглядным Педру. Литиция скорбела по поводу кончины принцессы, беспрестанно молясь за ее душу. Она бы посвятила свою жизнь воспитанию маленького Фернанду, но двор принца, к которому мы относились, должен был сопутствовать своему сеньору. А сразу же после тайного венчания дон Педру переселился в замок «Гарцующий единорог», что в местечке Эвора, откуда ему было проще наведываться в дом, где ждала его любимая женщина и воспитывались их совместные дети.
О том, что Инес – возлюбленная Педру, в стране не знали разве что маленькие дети или сумасшедшие. А значит, надо понимать, как страдала графиня Альвару.
Теперь-то мне понятно, какой мукой для нее стали каждодневные встречи с человеком, доставившим столько страданий ее августейшей подруге, как она вынашивала свою месть, чтобы в один из дней низвергнуть ее на головы счастливых любовников! Но я не видела или не хотела видеть этого. Единственное, что меня по-настоящему волновало тогда, было, доживу ли я сама до рассвета следующего дня. Не подошлет ли ко мне убийц обманутая мною супруга Альвару? Не отравят ли мою еду или питье?
Третьего сентября в сопровождении всего лишь верной мне Маргариты я отправилась в монастырь Святой Девы Заступницы, где в положенный срок родила сына, которого, как и первенца, тут же отобрали.
Впрочем, на этом все сходство ситуации и закончилось. Граф не стремился вызвать меня в Эвору, тем не менее он исправно платил за мое содержание. Так что я не бедствовала.
Выполняя обычную и достаточно легкую работу в обители, я умудрялась два раза в неделю выбираться со служанкой и другими гостями монастыря в город, где мы пользовались данной нам свободой. В стенах монастыря я тоже не была стеснена ничем. От меня не требовали пострижения в монахини, я ходила в своей одежде и могла в дозволенные часы принимать посетителей в собственной келье или в монастырской столовой. За мной не шпионили или делали это так, что я не замечала слежки.
