Александр Степанов - Порт-Артур. Том 1
– Плохо посмотрел на штабс-капитана, ваше благородие, они и рассерчали – стань, грит, дурень, на восемь часов под винтовку.
– Как же ты на них посмотрел?
– Вестимо как, ваше благородие, абнакновенно.
– А ты знаешь, что по уставу полагается «есть глазами начальство», а ты – «абнакновенно». Следующий раз, как штабс-капитана увидишь, так не только ешь, а грызи его прямо глазами. Понял? Ступай.
Солдаты совсем повеселели и ждали своей очереди.
– Ты за что? – спросил Борейко у третьего.
– Без портупеи до ветру пошел, а штабс-капитан увидел.
– Что же ты, разгильдяй такой!
– Так, ваше благородие, до ветру все одно портупею снимать надоть.
– Там и портки скидать приходится, так ты и пойдешь до ветру голозадым, дурья ты голова? – под хохот солдат сказал поручик. – Аида все в казарму! – приказал он.
Солдаты с веселыми шутками побежали в казарму.
– Чиж на тебя в претензии будет, – предостерег Звонарев.
– А мне наплевать на него.
– Это же подрывает его авторитет у солдат.
– Да у него давно никакого авторитета нет. Сам его подорвал своей трусостью и глупыми взысканиями. Солдат, брат, нас всех насквозь видит лучше, чем мы друг Друга.
В канцелярии Борейко потребовал у Пахомова книжку артельщика, где записывались все расходы по артельному хозяйству.
– Ну, Пафнутьич, – обратился он к старшему писарю, просмотрев тетрадь, – говори прямо: сколько украли?
– Что вы, ваше благородие, мы этим не занимаемся, – с возмущением ответил Пахомов.
– Посмотрим.
Звонарев стал читать статьи расхода по книжке, а Борейко просматривал соответствующие счета.
Когда чтение было окончено, поручик аккуратно стал выдирать из пачки сшитых документов отдельные счета.
– Ваше благородие, что вы делаете? – испугался писарь.
– Подложные счета выбираю, – буркнул Борейко. – Пиши, Сережа, при проверке обнаружено наличие фальшивых счетов на… сейчас на счетах прикину – рублей семьдесят шесть, копеек двадцать.
– Да какие же они фальшивые? – взмолился Пахомов.
– Это что? Куплено лаврового листа и перцу на десять рублей, и подпись какая-то китайская – не то ВыньХу-чи, не то Сыхь Чи-ли. На эти деньги лаврового листа купишь на целый год, а тут через пять дней еще на рубль того же листа. Что же, по-твоему, рота только одним лавровым листом питается? А это – «чумизы на двенадцать рублей», за эти деньги три воза можно купить, а тут всего три пуда показано. За такие штучки под суд пойдешь, Пахомов, – пригрозил Борейко.
– Ваше благородие, я человек маленький, – бормотал писарь, – как штабс-капитан приказали, так я и делал.
– Сколько же штабс-капитан за это заплатил тебе с артельщиком?
– Скупы они, ваше благородие, только По трешке дали.
– Эх, за трешку в тюрьму сядешь, Пафнутьич. Умнее я тебя считал, ан, выходит, ты и вовсе глуп.
– Мы люди подневольные, как прикажут, так и делаем.
– Делать-то надо с умом, да понимать, что можно, а что нельзя. Давай другие книжки. Здесь сколько фальшивых счетов?
Перепуганный писарь уже сам начал показывать поддельные счета. Через час работа была закончена.
– Итак, всего поддельных счетов нашли мы на триста с чем-то рублей. Пиши, Пафнутьич, акт да жди суда.
– Как перед богом – не виноват Все штабс-капитан да фельдфебель приказывали – пиши да пиши, – изворачивался писарь.
Жуковский пришел в ужас, когда Борейко с Звонаревым поднесли ему свой акт.
– Борис Дмитриевич, да что вы наделали? Зачем было такой акт писать? Доложили бы на словах. Теперь по всей артиллерии пойдут разговоры, что у нас в роте воруют. Стыда не оберешься, да и от генерала будут неприятности.
– Зато мы от воров избавимся. Надо Чижа отстранить от артельного хозяйства и выбрать нового артельщика.
– А деньги как же?
– Чиж заплатит.
– А если нет?
– Заплатит, из жалованья удержат. Сообщите только в Управление.
– Я этого-то и не хочу, – возразил Жуковский. – Надо все же еще Чижа самого спросить, пусть он объяснения представит.
– Позвать сейчас же сюда штабс-капитана Чижа! – крикнул Борейко.
Когда Чиж явился, ему дали прочесть акт комиссии. Он покраснел от волнения и, заикаясь, возмущенно проговорил:
– Ведь этакий мерзавец Пахомов: обвел меня вокруг пальца, под носом сумел украсть. Его надо немедленно под суд отдать за подлоги и воровство.
– Пахомов мне и прапорщику прямо заявил, что подлог сделал по вашему приказанию и что вы ему с артельщиком за это платили, – раздельно проговорил Борейко, смотря на Чижа.
– Вы забываетесь, поручик, это оскорбление для меня; выходит, что я деньги себе присвоил?
– Выходит, что украли. Николай Васильевич, прикажите позвать сюда Пахомова и артельщика, – попросил Борейко.
– Что же, вы очную ставку собираетесь мне устраивать с нижними чинами? – завизжал Чиж, мечась по комнате. – Это подрыв дисциплины, потрясение основ русской армии Я ухожу. Больше разговаривать поэтому вопросу не желаю. – И Чиж направился было из комнаты.
– Стоп! – преградил ему дорогу Борейко. – А недостающие денежки Николай Васильевич за вас платить будет?
– Я-то тут при чем? Воровали Пахомов с артельщиком, а я за них отвечай, – протестовал штабс-капитан.
– Вы, Александр Александрович, ответственны по закону за целость артельных сумм, а не писарь и не артельщик, – проговорил Жуковский.
– И вы тоже, как командир роты. Если уж на то пошло, будем платить пополам, – не сдавался Чиж.
– Вот так фрукт, – произнес Борейко, все еще загораживая двери. – Сам украл, а других платить заставляет.
Чиж ринулся было с кулаками к поручику.
– Ша, киндер! – угрожающе проворчал – Борейко, заметив движение Чижа.
Штабс-капитан струсил и отошел.
– Так как же насчет денег? – настаивал Жуковский.
– Я все заплачу, только велите этому хаму пропустить меня в дверь, – бесновался Чиж.
– Расписочку напишите, господин штабс-капитан, – насмешливо-вежливо проговорил Борейко.
Чиж быстро набросал требуемую расписку и протянул ее Жуковскому.
Борейко отошел от двери, в которую тотчас пулей вылетел Чиж.
– Заварили вы кашу, Борис Дмитриевич, – укоризненно покачал головой Жуковский.
– Ничего, расхлебаем и живы будем, – улыбнулся поручик. – Полезно иногда зарвавшегося жулика одернуть.
– Что же мне теперь делать? – в раздумье проговорил Жуковский.
– Получить с Чижа деньги да переменить артельщика с кашеваром, только всего и дел.
– Под суд их отдавать надо.
– Не стоит. Чиж все на них свалит, а сам из воды сух выйдет. Набил я им морду – и хватит. Не люблю я эти суды и пересуды. Волокита одна.
