Охотники за курганами - Дегтярев Владимир

Императрица аккуратно минула сапожками осколки штофа, вышла из приказа и канула в темени огромной крепости Кремль.

На следующее утро Императорским указом от командования войсками противу Пугачева был отстранен слишком праведный генерал Михельсон и назначен генерал-аншеф Суворов.

Тот с ходу повернул на Россию от турецкой границы, повесил две тысячи мужиков, что попали его особому корпусу не в нужном месте, и быстро пошел на Оренбург, кровью людей орошая широкую военную дорогу, пробитую воровским Третьим Петром. Суворову была ясна стратегическая диспозиция, выстроенная для вора Емельки на тайных польских советах полувояк, полупьяни.

Пугач, это быстро рассчитал генерал-аншеф Суворов, выходил со своим сбродным войском по косой дороге от Волги на водораздел Волга — Дон, на самые засельные крестьянами земли России. Заполонит Пугач огнем восстания сии земли, тогда с Запада по России ударят полукругом и турки, и поляки, и австрийцы. Запрут Россию в мешок! Спешить надобно. Спешить!

Слава Богу, в сем, боевом, случае — поспешность помогает. Опять помогла поспешность Суворову… Повязали Емельку…

Провезли Емельку, в презрении к полячишкам-жупанникам, в железной клетке по Москве да наглядно четвертовали. Утихла, стало быть, черная Россия…

А еще через три года Императрица снова вспомнила об отце Ассурии и мифических его сурах, бездонно льющих кровь по воле… Воле, теперь ее, Императрицы Екатерины Великой, как принято было повсеместно писать.

Тогда уже пополам поделенная Польша вновь затеяла смуту. Собралась вкупе с турками, все равно какой ценою, опять покуситься на земли Тавриды, орошенные русской кровью.

Снова Императрица кликнула графа Суворова, теперь — Суворова-Рымникского. Тот в три перехода прошел мимо Минска на Варшавские поля и пустил поперед войска казаков. Европа было взолновалась. Криками протеста.

Казаки, подкрепленные по личному приказу Суворова двумя калмыцкими ордами, пролили по трем дорогам на Варшаву половину шляхетской крови и заняли Прагу — предместье Варшавы. Там казаки стали потрошить, согласно обычаю, местных пейсатых жиденков. Калмыки же, распаленные дозволенной кровью, стали на пиках таскать наколотых младенцев, да бить стрелами любого, кто движется. Хорошо получилось, доказательно.

Регулярное русское войско в тот момент добротно и полукругом ставило на берегу Вислы, против столицы вертлявого й хитрого государства, двести ломовых пушек. Европа тогда замолчала и стала шить нарядные мундиры да выискивать для них старые русские награды.

Первыми побежали в германскую сторону жиды. За ними — поляки. Варшава за два дня облегчилась на половину народа.

А поутру третьего дня осады, когда Суворов выехал на центр позиций и ждал голоса первого варшавского петуха, дабы махнуть рукой ломовым пушкарям, над ратушей Варшавы взошло огромное белое полотнище.

Александр Васильевич матерно обругал себя за терпеливость к подлым трусам и поскакал в ставку.

Принимать город на белую сдачу Суворов самолично не стал. Пустил через мост к полякам немца — своего начальника штаба, а сам уехал на ближний хутор, к молодому потомку князя Радзивилла. Праздновать как бы нежданную встречу старых друзей.

Ибо побед, подобных бескровной победе варшавской, будущий русский Генералиссимус не терпел. Он был из ветви Гедиминовичей, прямым потомком князя Ульвара Рыжего, из касты суров.

Книга вторая

Бугрование

Глава 14

Князь Артем три дня не выходил из домишка, считал, по велению ученого посланника, отрезки пути меж стоянками, потребности прокорма людей и животного тягла, а главное — промеры скорости переходов, с учетом остановок и работных дней на местах стоянок. Все промеры он вел по копии Поллочиевой карты, кою в скорости — за ночь — перенесли на тонкую льняную ткань мастеровитые вышивальщицы старовера Хлынова.

Расчеты князь Артем установил на год, полагая, что после зимования на восточном краю Алтайских гор, у границ немирной Мунгалии, Джузеппе Полоччио если не повернет к Байкалу, как обсказывался, а потом на Иркутск и далее — на московский тракт, то далее путь считать без пользы. Далее — действовать придется. И действовать, видимо, силой. Кою надобно всяко сохранять втуне до конца первой половины похода. А там — как Бог даст! Или — война план покажет!

Ибо может выйти такая оказия, что русский отряд копателей приказом ученого авантюриста почнет вести продвижение мимо Байкала, в сторону океана, к устью Амура, али повернет на Китай. Что много вернее любых верительных грамот и льстивых словес Полоччио. Понеже, по-всякому выходило, что он и есть тот прохиндей Колонелло, о коем предупреждала Артема Владимирыча Императрица Российская.

А ежелив так, то Полоччио поставил себе в планы одно — подло и безотчетно перед Императрицей присвоить себе земляные богатства Сиберии. И без чести и совести удрать из России в восточную сторону.

Однако на этот счет — «присвоить себе» — Артем Владимирыч многажды и сильно сумлевался. Ни ученый посланник, ни тем паче, опытный вор авантюрного складу цельное государство в одиночку обмишулить не поднимется. Кровавую грыжу токось заработает на месте головы. А значит, идет по Сиберии Дзузеппе Полоччио не един, да идет не к единомышленникам, а к цельному государству. Коим считать надобно Китай. Другого сильного государства противу России на его пути нет. Что, во-первых, подтвердила неведомо чья карта, специальным образом доставленная Полоччио, а во-вторых, — чуял Артем Владимирыч во всех хитростях Полоччио особую нутряную уверенность. Такая уверенность бывает видна в больших генеральских чинах, когда они стотысячным войском противустоят одному вражескому баталиону. Сей факт, полагал Артем Владимирыч, значил одно: что где-то на пути следования русского каравана ученого посланника Джузеппе Полоччио обязательно ждут. И ждут силы большие, чуть ли не равные русским, государственным. Как ни барахтайся.

И вот как раз те неведомые силы надобно хитростью обвести ему, ссыльному майору Гарусову. Хоть пальцем обводи. Но — надо! Иначе генералом, хоть уже и рескриптом Императрицы помеченным, не бывать!

Потому, исключительно на сей случай, князь Артем отложил немалую сумму денег в серебре. На предмет — чего купить али от чего откупиться. Зарасть в том, что незнаемо — чего и от чего!

Ибо уже все срослось и по всему выходило, что ученый-то он ученый, да ядрен как перец толченый. И ежели обратный путь ученый посланник не велел майору Гарусову рассчитывать, то значит, подлым Колонеллой определено майору с его малой армией солдат-копальщиков идти в один конец. И все головы там, за уже обжитыми Русью сибирскими пределами, оставить. Собственную, значит, княжью голову и прочие.

А так — не бывает!

Егер, увидев, как князь двигает столбики серебряных монет, не выдержал и спросил:

—

Куда это такую прорву?

Князь сказал.

Егер сел на пол и стал хохотать. До того парня распарило, что и лег на пол. Князь швырнул в него пустой кожаной кисой из-под денег.

Егер прокашлялся и, подымаясь с пола, заявил:

—

Я тебе в тех краях и безденежно найду что поесть. И попить. И бойцов справных. Токо не мешайся.

—

Интересно, как? На коленях станешь ползать да милостить?

—

Угадал, Артем Владимирыч! На коленях. Пока пушку наведу…

—

Брысь! — прикрикнул князь, ища на столе тяжесть.

Тяжести не оказалось под рукой, пришлось метнуть в Егера кожаным кошлем, полным серебра.

Тот ухватил кошель левой рукой, быстро расшевелил шнурок и вынул серебряный рубль. А вынув, кинул кошель на стол, и тот точно приземлился среди дюжины подобных.