Василий Ян - Том 3
— Развязать пленным руки! — приказал джихангир. — Субудай-багатур, надень на шею каждому урусуту деревянную пайцзу.
— Внимание и повиновение! — сурово отвечал старый полководец. — Баурши, принеси мой мешок с пайцзами!
— Скажи им, коназ Галиб, — обратился джихангир к стоящему сзади старому толмачу, — Бату-хан прощает храбрых урусутов и дарит им жизнь и свободу. Они настоящие багатуры!
Князь Глеб поморщился, но поспешил исполнить приказание. Бату-хан пристально следил за ним.
Показывая на пленных урусутов, Бату-хан крикнул громко, чтобы воины слышали его:
— Вот как надо любить и защищать свой родной улус!
К Бату-хану подошел летописец, факих Хаджи Рахим, и до земли склонился перед молодым джихангиром:
— Ты великий, ты справедливый! Твоими устами говорил сейчас Священный Воитель, твой мудрый дед. Он учил так поступать…
Баурши направился к урусутам, которые еще не понимали происходившего. Но Бату-хан остановил его. Князь Глеб перевел вопрос джихангира:
— Кто запел песню?
Урусуты переглянулись. В одном порыве три пожилых бородатых воина сделали шаг вперед. Но в тот же миг, оттолкнув их, выбежал молодой воин.
— Неправда, это я запел! — воскликнул он странно тонким, звенящим голосом. Задорно закинув голову, вызывающе смотрел он на джихангира.
Бату-хан сдержал улыбку. Его прищуренные, слегка раскосые глаза смотрели на вспыхнувшее юное, почти детское лицо, в смелые, взволнованно блестящие, темные глаза мальчика. Джихангир повернулся к толмачу, но тощий высокий темник Бурундай перебил его. Приблизившись к молодому воину, он крикнул:
— Перед ослепительным целуют землю, урусут! Благодари на коленях за милость! — И неожиданно грубо толкнул мальчика. Тот упал, его меховая шапка свалилась, и с головы молодого воина сползли две русые косы.
К Бурундаю подскочил другой урусутский мальчик и вцепился в него.
— Не тронь! — крикнул он.
Бурундай схватился за меч, но властное движение джихангира его остановило. Бурундай отступил с искаженным от злобы лицом.
— Девушка? — удивленно протянул Бату-хан, наблюдая с любопытством, как молодой воин запрятывал косы под шапку. — Как зовут эту девушку?
— Она кня… — быстро заговорил ее маленький защитник, но девушка прервала его:
— Молчи, Поспелка, не к тебе вопрос! — Оборачиваясь к Бату-хану, она спокойно отвечала: — Мое имя — Прокуда. Я бедная сиротка…
— Откуда ты?
— Из стольного города Владимира.
Бату-хан небрежно кивнул головой:
— Ульдемира больше нет! Мои воины его сожгли.
— Знаю. Я видела, как вы жгли города. Я тогда и убежала с Поспелкой.
Бату-хан улыбнулся.
— Берикелля! — сказал он вполголоса.
Прибежавшие нукеры доложили, что найдены тела урусутов — молодого воина-силача и старого шамана, павших под ударами тяжелых камней. Бату-хан пожелал их увидеть. Нукеры подвезли на деревенских розвальнях тела Евпатия и Ратибора. Джихангир внимательно осмотрел мертвецов, осторожно тронул пальцем полузакрытые глаза Евпатия.
— Нет, это были не мангусы и не шаманы, а храбрые воины, большие багатуры. Если бы они были живы, я хотел бы иметь их против моего сердца… Мои воины должны учиться у них!
И, обращаясь к теснившимся вокруг монголам, Бату-хан сказал:
— Воздадим им воинский почет!
Тогда непобедимый полководец Субудай-багатур, приближенные знатные темники и нукеры, с суровыми и строгими лицами, вынули блестящие мечи, подняли их над головой и трижды прокричали:
— Кху! Кху! Кху!..
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
ВЬЮГА ЗАКРУЖИЛА
…Татары под предводительством хана Батыя опустошили и завоевали восточную Русь. Русские везде защищались героически; не сдался ни один город, ни один князь.
(Н. Костомаров. «Русская история».)Глава первая
РОСТОВСКИЙ КНЯЗЬ ВАСИЛЬКО
Великий князь и государь Георгий Всеволодович, покинув свой стольный город Владимир, направился на север.
Лихая тройка, запряженная гуськом, не переводя духа скакала от погоста к погосту, где подавали свежих коней. Великий князь строго говорил сбегавшимся селянам:
— Берите мечи и топоры! Ополчайтесь в дружины, собирайтесь вокруг князей, готовьтесь к смертному бою с врагом хитрым, жестоким! Кто нам поможет отогнать его в Дикое поле? Никто! Мы сами должны спасти родные земли. С нами Бог! Он — защита! Я сам поведу вас.
Кони снова неслись вперед по узкой дороге. Князь ехал в открытых санях, закутанный в медвежью шубу. В следующем возке находились два его племянника, в третьем — старый слуга с запасом еды. Верховые дружинники охраняли княжеский поезд. Проводник, знавший хорошо дороги, скакал впереди: зимой было легко сбиться с пути в унылых снежных равнинах, где погосты походили один на другой.
Князь торопил возничих. Стараясь нигде не задерживаться, он мчался дальше. В морозном тихом воздухе, укачиваемый скользящими санями, под равномерный конский топот и покрикивание конюха, князь погружался в дремоту, а в ушах еще звучали последние слова княгини Агафьи, обнимавшей его полными, горячими руками: «Зачем меня, свою лапушку-лебедушку, бросаешь? Если смерть, то рядом с тобой!»
«Конечно, — думал он, вспоминая, как сурово и твердо отстранил цеплявшиеся руки жены, — можно было отправить княгинюшку подальше, на Бело-озеро, куда и ворон-то с трудом долетает. Но что сказали бы владимирцы: «И сам уехал, и жену услал!»
Очнувшись от дум, князь хмурился и вздрагивал, когда впереди из-за поворота вдруг показывались черные кусты. Ему мерещились татарские всадники, которые, изогнувшись, припали к гриве коня, готовые метнуть стрелу из огромного лука… Но возница лихо посвистывал, гикал: шарахнувшиеся в сторону кони снова подхватывали, и черные кусты оставались позади.
На другой день к вечеру князь уже пересекал снежную равнину озера Неро. Впереди вырисовывались стены Ростовского кремля.
Князь Георгий Всеволодович решил остановиться на ночь в Ростове, чтобы повидать своего племянника, князя Василько Константиновича. Василька очень ценили и любили и родичи, и остальные князья. В народе о нем говорили: «Он ко всем любовен и милостив и гордости ненавидит». К тому же он был храбр и доблестен. Еще юношей, пятнадцать лет назад, он ходил с ростовским отрядом в Киев и на реку Калка сражаться с татарами.
Возки осторожно проехали по узким улицам Ростова и остановились у княжьего двора. Сбежались слуги и дружинники, помогли князю выйти из саней и под руки повели его по ступенькам крыльца.
