Юрий Иванов-Милюхин - Разбойничий тракт
Дарган заприметил контуры постоялого двора еще издали и подумал, что в этот раз лишних лошадей продавать не стоит. Случись что с этими, так в Германии, Польше да и на необозримых просторах Российской империи новых приобрести будет ой как трудно. Война повымела в этих местах хороших коней, реквизируемых представителями всех воюющих армий. Иногда за них платили хозяевам, иногда забирали и так. Да и спутница еще в первый раз намекнула, что расставаться с подаренным ей дончаком, которого он и так ни за что бы не продал, как и своего кабардинца, она бы не желала, хотя в тот момент повела себя странновато.
До сих пор в голове у Даргана вертелась мысль о том, почему жена так испугалась пропажи дончака, когда на руках были пачки денег, привезенные ею после продажи части драгоценностей в городке недалеко от Парижа. На них они имели возможность купить хоть табун. Не давал покоя и замеченный им в драгунской сумке сверток из кожи, показавшийся знакомым. Жаль, что он не нашел тогда силы обследовать содержимое той переметной сумы, на душе было бы спокойнее. И еще одно обстоятельство теребило душу Даргана, заставляя изредка бросать на спутницу недоверчивые взгляды. Из последней отлучки она вернулась не только с богатым приданым и деньгами, но и с какими-то бумагами с сургучными печатями. Сначала он подумал, что женских тряпок она накупила на деньги, вырученные от продажи золотых изделий, и отнесся к этому с пониманием, достойным мужчины, но когда увидел бумаги, то здорово насторожился. Казак, естественно, ничего не смыслил во французской письменности, но знал, что подобные грамоты выдавались писарями и на его родине, когда требовалось что-либо оформить в частную собственность или, наоборот, продать. Из этого следовало, что супружница проворачивает за его спиной какие-то дела.
Но жена качалась в седле рядом, она сама выбрала его, а этими непонятными пока бумагами и приданым имели полное право одарить женщину ее родственники, ведь она выросла в благородной семье. Недаром сам император Александр Первый вместе с королем Людовиком Восемнадцатым сошли с коней и поцеловали ей руку. При этом казак заметил, с каким презрением окинул его взглядом король в буклях из пакли, который держал себя так, словно впервые встретился с говорящим животным. Впрочем, этот похожий на бабу король и на других людей смотрел точно так же. Русский император тоже заметно удивился выбору девушки, ее необдуманному поступку, недаром со значением спросил, сколько ей лет, а потом покосился на Даргана и поджал губы.
Вот такие мысли занимали казака в пути, но теперь они вылетели из его головы и уступили место другим, более подходящим в данной ситуации. Дарган снова решил остановиться на отдых в гостинице. Он решил, что бояться теперь особо нечего, от большинства драгоценностей они избавились, а деньги вместе с остатком просыпавшегося на них золотого дождя жена запрятала между своими тряпками так, что пока кто-нибудь до них докопается, сто раз чихнет. Улик больше не существовало, а значит, и преступлений никаких не было.
Высокий забор вокруг строений загораживал видимость, но каким-то десятым чутьем Дарган догадался, что на дворе полно народа. Он уже решил было повернуть вспять, когда вдруг его внимание привлекла притулившаяся к стене фигура кубанского казака. Надвинув папаху с синим курпеем на ружейный ствол, тот отдыхал в тени, закинув за ухо длинный хохол на обритом наголо черепе. Черкеска была расстегнута до пояса, за которым рядом с кинжалом и походным ножом торчал причудливый пистоль с длинным дулом, скорее всего французский, сбоку концом в землю упиралась изогнутая турецкая сабля, к стене была прислонена деревянная пика с крашенным конским хвостом, прикрепленным возле наконечника. Лицо у служивого было широкое, с толстыми губами, ноздрястым носом, большая серебряная серьга в ухе качалась в такт мощном храпу. С первого взгляда стало понятно, что гостиницу занял отряд кубанских казаков, отправленный в тыл нести патрульную службу.
Поразмыслив, Дарган оглянулся на спутницу и тронул поводья. Он решил, что если им и не достанется комната, то будет возможность узнать последние новости. Глядишь, кто-то из кубанцев окажется в курсе, почему и за что ловят именно терского казака с женщиной.
– Здорово дневали, служивый, – подъехав поближе, как можно громче крикнул он.
Кубанец вздернул одну бровь вверх, не открывая заплывших глаз, и захрапел еще сильнее. Софи вдруг выехала вперед, потянулась за казацким копьем и пристукнула тупым его концом по красному сапогу бдительного часового. Она не раз восхищала возлюбленного смелыми поступками, заставляя прятать одобрительную улыбку. Проснувшийся казак распахнул сначала рот с вислыми усами, затем разодрал веки и, увидев, кто мешает ему отдыхать, рявкнул хриплым басом:
– А ну геть отсель, злякала, чертова баба.
– Протест контре, месье казак, – звонко выкрикнула она в ответ и еще разок, уже посильнее пристукнула копьем по сапогу с отворотом.
– Ты шо, бисова дивчина, прешь на чоловика? – взревел кубанец и, вскочив на ноги, вырвал пику из рук женщины. – Ото насажу на шампур, мабудь зразу мозги на мисто встануть.
Дарган оттеснил спутницу, спрыгнул с седла и повторил приветствие:
– Здорово дневал, казак.
– Кабы не твоя гарна дивчина, то подневали бы еще, – отставляя пику к стене, недовольно пробурчал тот. – Ну нету покоя, то война, то мать родна, а то калики перехожие.
– Ты скажи, брат казак, есть ли в доме пустая комната? Или нам дальше путь держать?
– А дальше граница, у немчуры свободных куреней полно, – пришел, наконец, в себя часовой, обвел глазами конников со свободными лошадьми, потом с прищуром осмотрел Даргана. – Вижу, с Терека, брат казак?
– Из Парижу возвращаюсь, отвоевался.
– Крестов нахватал немало. Мы тоже всю войну на передовой.
– Так отдохнуть здесь можно или нет?
– А то мусьев не ведаешь, они на насесте место предложат, – хохотнул кубанец. – Вон хозяин, под навесом ковыряется.
– Вместе с курами пусть сам отдыхает, – постучал нагайкой по голенищу сапога Дарган. – А вы далеко путь держите?
– Пока тут стоим, велено французских уланов с кирасирами ловить, они в бандюков обернулись. А скоро и по домам.
– Дома, конечно, лучше. Ну, бывай здоров, – Дарган собрался запрыгнуть в седло.
– Послухай, брат казак, а ты из своих никого не встречал? – снова окинув быстрым взглядом трех свободных лошадей, остановил его часовой.
– Никого, мы в пути несколько дней, а что?
– К нам приказ поступил, велено изловить банду терских казаков под водительством какой-то французской женщины. Говорят, тьму душ сгубили окаянные, а сокровищ у них немерено.
![Юрий Иванов-Милюхин - Драгоценности Парижа [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)