Константин Бадигин - Корсары Ивана Грозного
Когда наступала темнота, дощаник становился на якорь, а люди отдыхали и пели грустные, протяжные песни.
На второй день пути дощаник крепко сел на мель. Пришлось беднягам судовщикам поработать до седьмого пота. Они выгрузили половину груза на берег при помощи четырех лодок и затем, когда дощаник оказался на плаву, снова погрузили на него все товары.
Карстен Роде с удивлением смотрел на бесконечные дремучие леса, на диких зверей: медведей, лосей, волков, встречавшихся по берегам реки.
По вечерам он закутывался с ног до головы в сетку, спасаясь от мучительных укусов комарья, черной тучей висевшего над дощаником.
На четвертые сутки дощаник вышел на широкую реку Северную Двину. Прижавшись к правому берегу ниже впадения в нее реки Вычегды, судовщики взялись за лямки. Они развернули свое судно и потащили его против течения в столицу купцов Строгановых — Сольвычегодск.
Город стоял среди еловых лесов. Несколько каменных и деревянных церквей сразу бросились в глаза, половина из них построена на деньги Аникея Строганова. В городе много высоких новых домов. На Афанасьевской стороне и за Введенским монастырем держались болота.
Выйдя из дощаника на берег, Карстен Роде сразу попал на ярмарку, раскинувшуюся по берегу и вокруг большой каменной церкви. Товаров на ярмарке было много, а людей возле товаров толпилось еще больше.
В сколоченных на скорую руку палатках торговали всевозможными вещами купцы помельче. Тут и кожи, рукавицы кожавые, и железо, и медь. В других рядах торговали овощами, яйцами, сухими грибами, орехами и еще коровьим маслом, холстинами, сермягой, валенками и льном.
Были купцы, торговавшие и красным товаром.
Торговец бусами, кольцами и разными женскими украшениями на глазах Карстена Роде положил за щеки две горсти мелких монет, не переставая оживленно разговаривать с покупательницами.
Особенно понравились датчанину меха. Здесь были соболи, каких не увидишь и в Москве, редкой красоты и высокой цены. Были беличьи меха и бобровые шкурки.
— Это что! — сказал толмач, шагавший рядом с иноземцем. — Здесь мягкой рухляди самая малость. Посмотрел бы ты нашу зимнюю соболиную ярмарку! Вот где бы удивился!..
Оптовые купцы торговали мукой, горохом и зерном с дощаников и лодей, стоявших у берега. Много было плотов из бревен, сплавленных с верховьев реки, их продавали на дрова. И готовые, рубленые, дрова продавали с лодей и дощаников саженями.
На четыре больших лодьи грузили соль в рогожьих кулях.
Датчанина Роде удивило обилие выставленных на продажу еловых дров.
— Почему столько? — спросил он провожатого. — Или зимой здесь очень холодно?
— На варку соли идут дрова, господин. На десять пудов соли сажень дров требуется извести. А соли, сколь ее по всей Русской земле отсюда идет! Недаром город Сольвычегодск прозывается. Вон смотри, — толмач показал на десятки высоких труб, одна подле другой, вокруг озера и по берегу реки Солонихи, — сколь труб солеварных…
— А это кто? — снова спросил Карстен Роде, увидев на берегу реки, около лодок, нарядных девушек; они были в новых сарафанах и цветастых платках, на ногах белые холщовые онучи и новые лапти.
— Невесты, — ответил провожатый. — Ежели вам, господин, жена потребуется, приходите на нашу ярмарку и смотрите, какая вам больше по душе. А как найдете, желание от невесты спросите и что за ней от родителев дают. Стыдливые невесты сами сказывать не похотят, тогда вместо них родные сказывают. И будет согласие между вами, тогда прямо под венец. — Толмач показал на красивую каменную церковь посреди площади.
Датчанин засмеялся:
— Что ж, надо подумать, может быть, придется и невесту искать… А если девица всю ярмарку отсидит и жениха не найдется?
— Ежели никто не возьмет или сама по себе не изберет, тогда отъезжает обратно восвояси… Другие на жатвенную работу нанимаются. Однако жену, ежели работница в дом нужна, взять выгоднее.
Невесты, заметив долговязого Карстена Роде в коротких бархатных панталонах, гастонских черных чулках и башмаках, пересмеивались, закрывая лица ладонями.
Карстен Роде приценился к хлебу. Здесь цены стояли низкие — за четверть ржи просили всего шесть денег48.
— Вот и хоромы купцов Строгановых, — сказал старичок. — Не в пример и не в образец они прочим купцам.
Дворец Аникея Строганова, расположенный близ реки Солонихи на Никольской стороне, был весь деревянный. Он состоял из трех соединенных между собой сенями и переходами домов, срубленных из толстых бревен столетней лиственницы. Впереди, вплотную к дворцу, высилась деревянная башня с дозорной вышкой и колоколом. Украшенные деревянной резьбой хоромы выглядели нарядно и уютно. Со всех сторон их окружали крепостные стены с башнями и воротами. Стены сделаны из двойного ряда толстых бревен, засыпанных внутри землей.
Наметанный глаз кормщика заметил десятка два пушек, стоявших на стенах, и возле них вооруженных людей.
Дворецкий долго вел Карстена Роде по дворцовым большим и малым переходам, горницам и лестницам. Все выглядело добротно и крепко. Датчанин удивился, что во всех горницах одна из стен до самого потолка занята иконостасом в несколько ярусов. Везде горели огни в разноцветных лампадках и пахло воском и ладаном. Сверкали густо золоченные толстые свечи.
Даже в переходах на стенах висели иконы, поражавшие яркостью красок и необычностью рисунка.
Хозяин был богомолен, любил художество и знал в нем толк. Мебель стояла не густо, но зато вся она была тяжелая, резная, сделана из мореного дуба.
Карстену Роде понравилась столовая с большим обеденным столом и длинными дубовыми лавками. За стол, не теснясь, могли сесть полсотни человек.
Кабинет Аникея Строганова был просторным, с высоким деревянным потолком. А пол был устлан ковром, сшитым из шкур белого медведя. Иконы занимали не одну, а две стены целиком. Большинство святых сверкали золотыми и серебряными ризами, усыпанными крупным жемчугом. У каждой иконы горела лампадка либо свеча. Третью стену занимала полка, заполненная книгами, свитками, картами. На четвертой стене красовались модели кораблей.
Аника Строганов поднялся навстречу гостю. Кормщику показалось. Что купец похудел и еще меньше стал ростом. Одежда на нем была черная и чем-то походила на монашескую рясу. На груди виднелся тяжелый железный крест.
— Господин Карстен Роде, — сказал Строганов тихо, но отчетливо, — я рад видеть тебя. Поздорову ли доехал?
— О-о, я доехал превосходно! Мне очень нравится ваш дом. Но я… — датчанин немного замялся, — не понимаю: почему вы так удалились от столицы Москвы, от своего царя? Простите меня за нескромность, господин Строганов… Наши богатые люди стараются жить в Копенгагене, поближе к королю.
