Юрий Никитин - О доблестном рыцаре Гае Гисборне
Он вздрогнул, когда принц Джон кивком послал Джозефа Сэмптона, своего личного секретаря, к генеральному судье. Тот подбежал и что-то пошептал тому на ухо. Тот замер на мгновение, что-то соображая, наконец кивнул и заявил громко:
— Его высочество желает задать вопрос обвиняемому. Говорите, ваше высочество!
Принц Джон, не поднимаясь, напротив, закинул ногу на ногу, вперил в шерифа злой взгляд и сказал громко, с подчеркнутым негодованием:
— Сэр Гай, но вы хоть понимаете, что не просто убили двух знатных лордов и ранили третьего, но проделали это на глазах крестьян, подав им дурной пример?.. В том краю, как мне сообщают постоянно, орудуют крупные шайки разбойников, это их вдохновит…
Судьи довольно переглянулись, в зале настороженно затихли. Гай ощутил, как холод смертельной опасности прокатился по всему телу и проник в сердце, превращая его в ледышку.
— Ваше высочество, — проговорил он непослушным языком, — вы абсолютно правы, это было сделано на глазах крестьян, что в тот же день рассказали об этом по всем соседним деревням, а оттуда молва покатилась дальше.
Принц Джон кивнул, сказал довольным голосом:
— Вот-вот! Вы это признаете!
Гай наклонил голову.
— Да, ваше высочество, признаю. Крестьяне там все саксы… или датчане, не важно, в общем — местное завоеванное население. Лорды — норманны, что, по мнению всего крестьянства, угнетают местное население. Я, ваше высочество, норманн! И я, норманн, выступил на защиту саксов, потому что эра Нормандского завоевания кончилась сто пятьдесят лет назад, и теперь нет ни норманнов, ни саксов, все мы — англичане! Я на этом стою, я это и защищал. Я защищал правых от неправых, а не бедных от богатых, саксов от норманнов, пеших от конных или рыжих от плешивых!
Он сам ощутил, что по мере того, как говорит, голос становится сильнее и увереннее. В зале затихли и внимательно слушают, даже судьи перестали перешептываться и смотрят на него хоть и враждебно, но не видно в них готовности снова навалиться и задавить сокрушающими доводами.
Принц Джон кивнул, голос его прозвучал громко и странно задумчиво:
— Спасибо, шериф. Я ответом удовлетворен.
Только он один называет меня шерифом, мелькнуло в мозгу у Гая, даже из зала выкрикивали поддержку сэру Гаю, а не шерифу, что и понятно, власть никто не любит, хотя все в ней нуждаются. Даже если сегодня им дать волю избрать любую власть, какую только хотят, уже к вечеру начнут ее проклинать и ненавидеть…
Судьи переглянулись, начали переговариваться между собой, генеральный судья дважды посылал одного из судей к принцу, но тот качал головой и морщил нос настолько демонстративно, что все судьи и все в зале, наблюдающие за его лицом, видели, он в решение суда не вмешивается, однако Гай чувствовал всеми фибрами, что после слов принца что-то резко изменилось.
Судьи справа и слева задали еще несколько вопросов, но Гай не уловил прежней жажды раздавить его, как букашку. Наконец генеральный поднялся, по столу стучать не пришлось, в зале мертвая тишина, сказал протокольным голосом, в котором начисто отсутствуют эмоции:
— Постановлением королевского суда обвинения в превышении полномочий королевского шерифа Гая Гисборна в отношении барона Тошильдера, его сыновей, а также оруженосцев снимаются!
В зале поднялся шум, довольные вопли, послышались голоса:
— Гай!
— Гай молодец!
— Гаю слава!
— Держись, Гай!
— Никогда не сдавайся!
— Ты победил, Гай!
Он стоял, немного оглушенный, измотанный, выдохшийся в неравной схватке, и очень медленно пробивалась наверх мысль, что не просто отгавкался и не дал себя осудить, но и сам победил, как и кричат в зале.
Принц Джон поднялся и с видом крайнего неудовольствия удалился в сопровождении откуда-то взявшейся за это время целой толпы советников и вельмож.
Генеральный постучал молотком по железу, лицо оставалось брезгливо расстроенным.
— Заседание закончено! — крикнул он. — Прошу всех покинуть зал!
Часть II
Глава 1
Гай намеревался сразу же после оправдательного приговора выехать обратно, там Беннет и Аустин места себе не находят, как бы чего не натворили, однако вошел человек в костюме королевского слуги, посмотрел на него внимательно.
— Сэр Гай?
— Это я, — ответил Гай с настороженностью.
— Его высочество принц Джон, — доложил слуга протокольным голосом, — изволит возжелать что-то сказать на дорогу.
Гай поежился, но в окно не выскочишь, кивнул.
— Спасибо, я обязательно приду.
— Сейчас, — обронил слуга негромко, но это прозвучало как удар топора по плахе. — Я проведу вас.
— А, — сказал Гай непослушным голосом, — если так, то да, конечно, кто же откажется.
Холодными продуваемыми коридорами, где гуляют сквозняки во все стороны, они прошли анфиладу залов и вышли к внутренним покоям принца.
— Ждите здесь, — велел слуга.
— Жду, — ответил Гай.
Слуга подошел к человеку в темной одежде и с золотой цепью на груди, что-то пошептал на ухо. Тот холодно взглянул, кивнул и, отворив дверь, исчез по ту сторону.
Гай терпеливо ждал, наконец дверь распахнулась, он невольно вытянулся, превращаясь в статую: в коридор вышли самые могущественные люди Англии, он узнавал их по описанию: герцог Саффолк, герцог Суссекса, граф Адальт и еще человек пять знатных и знатнейших, чьи предки в свое время тоже были королями на континенте.
Только Саффолк стегнул по нему ненавидящим взглядом, остальные прошли мимо, замечать такую букашку ниже достоинства великих лордов.
Человек в черном вышел через минуту, оставив дверь открытой.
— Заходите, сэр Гай.
Гай перешагнул порог, дверь за ним захлопнулась, в комнате только принц Джон, багровый, как свежесваренный рак, промакивает потное лицо рукавом, человек в черном остался в коридоре.
Гай поклонился.
— Ваше высочество…
Принц на Гая посмотрел зверем.
— Я только что выдержал битву почище, — сказал он раздраженно, — чем у вас бывали там, в Палестине!.. Вы хоть представляете, чего мне стоило переломить их вердикт? Да не там, в суде, а здесь?
Гай пробормотал:
— Я безмерно благодарен вашему высочеству… хотя меня многое настораживает в этом деле…
Принц рыкнул:
— Что именно?
Гай поклонился, но ответил потвердевшим голосом:
— Моя персона вряд ли заслуживает такого уж интереса вашего высочества…
Принц поморщился.
— Еще бы!
— Так что же, осмелюсь спросить у вашего высочества?
