Сергей Городников - Порученец Царя. Нарвский дьявол
Она так же бойко, как появилась, убежала обратно, и там бросила куклу в огонь. Из пламени вырвался сноп искр, устремился к звёздам.
– Ну вот, – вымолвил Удача. – Теперь моё несчастье сгорело. Должно остаться счастье. Только не понятно, как я его узнаю, если не знаю, что такое несчастье?
Женщина в мягком изгибе спины наклонилась, коснулась его лба жаркими сухими губами. Отыскала губы и впилась в страстном желании. Им было неудобно. Целуясь со страстью нашедших друг друга любовников, они опустились на бархатное ложе из мха. А может и не мха, они уже не помнили этого, им было всё равно.
Приглушённые лесом крики мольбы и отчаяния, мушкетная пальба, раскатистое громыхание пушечного выстрела, за ним свист летящего ядра и близкий взрыв, треск ветвей сосны, напрасно пытающейся ухватиться кроной за соседние деревья и задержаться от падения – казались неожиданным кошмарным сном наяву. Расшвыряв свежескошенную траву, что укрывала его и женщину поверх дорожного плаща, Удача выбрался из стожка, из дурмана пахучего разнотравья, и утренняя прохлада дохнула на нагое тело, согнала остатки сна. Он живо отыскал в стожке одежду, в то же время посматривая на всю опушку небольшого луга и не обнаруживая ничего, что объяснило бы происходящее.
Прикрыв грудь плащом, графиня в сладостной неге утомлённой ласками львицы не без любования наблюдала за торопливым надеванием штанов своим любовником, проявляя завидное хладнокровие в отношении стрельбы и воплей, которые доносились от деревни. На узлах его мускулистой, по-змеиному гибкой спины она различала шрамы. Недавние рубцы отличались розовеющим цветом от давних, а все вместе они составляли своеобразную летопись его опасных приключений, которые будоражили её женское любопытство, тем большее, что он вряд ли рассказал бы о них. Но её отвлекли от этого, не лишённого прелести занятия.
Пронзительно дикий девичий крик раздался совсем близко. В просветах между тёмно-рыжими стволами высоких сосен показался русоволосый парень в наспех одетой белой рубахе, из груди его вырвалось окровавленное остриё дротика. Ноги его подогнулись в коленях, он зашатался, сделал несколько шагов и рухнул лицом в подстилку из сосновых колючек. Обезумев от ужаса и внезапного горя, за ним выбежала та самая девушка, которая ночью так весело отобрала у Удачи злобного резного старика и сожгла, освободив его от несчастья. Рослый шведский пехотинец, как будто оживший викинг в набеге, догнал её, схватил косу в сильный кулак и остановился, рывком прервал бег пленницы; но и с закинутой назад головой она казалось не чувствовала собственной боли, тянулась руками к телу парня, словно не желала верить в его смерть.
Уверенный в своёй безнаказанности пехотинец застыл от недоумения, когда заметил, что к нему бежит и прыгает оголённый по пояс незнакомец. От удара пяткой в колено ему с хрустом вывернуло ногу, и лишь тогда он нехотя выпустил косу девушки. Та как подкошенная упала на неподвижное тело парня, а пехотинец неожиданно быстро выхватив длинную шпагу, со злобным рыком от пронзительной боли в сломанном колене, которая заставила его припадать на ногу при каждом шаге, ринулся к безоружному наглецу. Промахнувшись несколько раз, он сообразил, что натолкнулся на серьёзного противника. Опыт помог ему быстро сменить тактику – не подпуская незнакомца на расстояние нового удара, он выжидал удобного мгновения, чтобы сделать резкий смертельный выпад. Шпага была в умелой руке, и Удача быстро осмотрелся в поисках камня или палки, однако не успел обнаружить подходящих. Внезапный пистолетный выстрел изумил его не меньше, чем солдата. Свободной ладонью швед медленно коснулся тёмной дырочки во лбу, пошатнулся и опустился на здоровое колено. Меж его пальцами просочилась кровь, дыхание его сбилось, и он судорожно засипел. Вырвав из слабеющей руки шпагу, Удача толчком ступни опрокинул его на корни сосны, после чего оглянулся.
Гордой амазонкой, ничуть не смущаясь своей красивой и стройной наготы, графиня выпрямилась у стожка, за облаком порохового дыма. Она опустила пистолет дулом к земле, и восхищение женщиной волной нахлынуло на недавнего любовника. Он тряхнул головой и волосами, как будто отгонял её чары, и бросился к деревне. На услышанный выстрел, на перехват ему волком выскочил из-за толстого дерева шведский солдат, такой же матёрый, как и убитый графиней. Увернувшись от взмаха его шпаги, Удача прыгнул грудь к груди, как клыком, полоснул по горлу наточенным лезвием своей, и солдат вытаращил глаза и захрипел, не успев понять, что произошло. Подхватив и его шпагу, бессознательно содрав с него и надев шведский камзол, Удача обежал высокий кустарник и увидел за деревьями первые горящие избы.
В шведском отряде, который терзал большую прибрежную деревню, на беглый взгляд было около двух с половиной десятков опытных солдат, три унтер-офицера и старший офицер. Четверо солдат охраняли толпу женщин, детей и молодёжи, оттесняли их к корабельным шлюпам, с явным намерением вывезти кораблём для поселения на другой, шведский берег, остальные грабили и поджигали всё, что им подворачивалось. Сам трёхмачтовый корабль, который привёз солдат для разорения и опустошения русского берега, застыл в утреннем безветрии на расстоянии полутысячи шагов от берега, погасив серые паруса и спокойно дожидаясь возвращения отряда с захваченными животными и пленниками.
Почти треть солдат суетилась вокруг избы с краю деревни. Из неё доносились лязг клинков, яростные проклятья. Двое зарубленных саблей шведов были оттащены от сорванных дверей, а возле сидящего на земле с простреленным навылет плечом опустился на колено товарищ, делал скорую перевязку. Трое солдат с горящими пучками соломы в руках бежали туда от соседних пылающих изб. Они подожгли соломенную крышу, и она сразу же запылала. Огонь скоро расползался по ней, охватывал со всех сторон. Лязг в избе прервался, из дверного проёма отступили один за другим двое пехотинцев, задний хромал, держался ладонью за рану на бедре, от которой по штанине расширялось липкое пятно крови. К ним присоединился унтер-офицер, и они стали полукругом в настороженной готовности больше никого не выпустить наружу. Остальные рассредоточились под окнами, у одного в руках был мушкет и тлеющий фитиль. Они будто обложили берлогу и выкуривали огромного медведя.
Чтобы не вызывать подозрений, Удача выбежал из леса молча, с холодным бешенством в глазах устремляясь к этой избе, догадавшись, что именно в ней был его друг. Шведский камзол на нём обманул солдат, они не сразу обратили на него внимания. Двоим у распахнутой двери это стоило жизни, он проткнул из, как цыплят на вертел, разом обеими шпагами. Лишь уже раненый в бедро успел шарахнуться от избы, благодаря чему, отделался рассечённой спиной.
