Амеде Ашар - Золотое руно
— Ты думаешь? Какое же?
— Помните, Коклико, того мошенника, что вы спасли в окрестностях Зальцбурга?
— Пенпренеля? Как же, помню этого висельника. Не пойму, зачем я его оставил в живых.
— Пенпренеля? Как же, помню этого висельника. Не пойму, зачем я его оставил в живых.
— А, подумаешь, чепуха все это.
— Он служил у Брикетайля. Значит, он хорошо знает уловки этих людей. Он должен нам помочь.
— У вас есть его адрес? — спросила Брискетта.
— Как же… Улица Утят, вывеска «Крыса-пряха».
— Надо скорей идти туда и дать этому Пенпренелю денег. Золотая нитка — самая прочная, когда надо привязать к себе человека.
Коклико пожал плечами и написал три упомянутых выше слова.
20. Женский союз
Брискетта посетила принцессу Мамьяни со свей идеей через графиню Монлюсон обратиться за помощью к королю. Но Леонора сразу же поняла её и перебила:
— Я уже была вчера в Шельском аббатстве.
— Прекрасно!
— Но хотя игуменья меня приняла очень хорошо, она ясно дала понять, что встреча с мадемуазель Монлюсон невозможна. После приключения вблизи аббатства пройти в павильон, где она живет, невозможно. Нужно особое разрешение. Игуменья дать его не может. О а также добавила, что получить его вообще невозможно.
— Она ошибается, — уверенно возразила Брискетта, — я его получу.
— Каким же путем?
— Пока не знаю, но я его получу.
На следующий день, когда Коклико направлялся на улицу Утят, разодетая Брискетта ехала к судье. Он принял её, но не смог, несмотря на приклеенную к лицу улыбку, скрыть серьезность его выражения.
— У меня неважные вести для вас, красавица, — говорил он, ведя её к креслу. — Отдан приказ ускорить ведение дела. А это — плохой признак. Возможно, приговор будет вынесен через пару дней.
— Приговор? Его осудят?
Судья молча кивнул головой.
— И этому нельзя помешать?
— Никак. Впрочем… Ну, если какая-нибудь важная особа, чье положение освобождает её от разных подозрений, покажет, что Монтестрюк пробрался в сад ради нее. Тогда гнев короля остынет… А насчет остального выскажется граф де Колиньи при возвращении.
На лице Брискетты отразилась надежда.
— А когда вернется граф де Колиньи, можно выиграть время?
— Выиграть время значит выиграть все.
— Только уважение к правосудию удерживает меня от поцелуя, господин судья.
— Не надо ничего преувеличивать, даже уважения.
Брискетта, улыбаясь, подставила розовую щечку, а потом, как бы между прочим, произнесла:
— А теперь дайте мне формальный допуск посетить графиню де Монлюсон и без свидетелей.
Судья вскочил с места.
— Что вы, что вы! Строжайше запрещено! Если я его дам, потеря места — ничто по сравнению с другими последствиями.
— Значит, невозможно?
— Совершенно невозможно.
— Никак?
— Никак.
Брискетта изобразила горе, и слезы показались у неё на глазах.
Судья пришел в замешательство. Потянулись минуты, пока он размышлял. Тут в дверь раздался стук. Вошел пристав, с ним молоденькая, скромного вида девочка с опущенными глазами.
— Прошу прощения, но я пришла за бумагой для прохода в Шельское аббатство, — сказала она.
— Хорошо. Подождите в приемной. Девушка вышла.
Брискетта усилила поток слез:
— Вот счастливица! Попросила и получит.
Судья устремил на неё задумчивый взгляд, затем тихо произнес:
— Вы меня растрогали. Я готов все сделать, чтобы вы не горевали.
— Все, правда, все? — воскликнула Брискетта.
— Тише, тише… Благодарность можно передать и без слов…
— Молчу. Итак?
— Эта девушка поступает к графине де Монлюсон на место внезапно заболевшей горничной. Я подпишу нужную ей бумагу. Остальное меня не касается…
Брискетта бросилась на шею судье, на этот раз не спрашивая разрешения.
— Подпишите скорей, — прошептала она.
Судья не без сожаления освободил руку и подписал. Затем освободил вторую и позвонил.
— Введите девушку, — сказал он приставу.
Вошел пристав с девушкой. Затем он вышел, девушка осталась в комнате. Судья, сидевший за столом, шелестел бумагами. Затем шепнул на ухо Брискетте:
— Можете говорить, комната достаточно велика.
Брискетта подошла к девушке.
— Милая моя, — сказала она, подавая той в одной руке подписанную бумагу, а в другой — кольцо с бриллиантом, — вот ваше разрешение. Но если вы не желаете запереться в ваши молодые годы в скучном монастыре, есть кое-кто, кто охотно предложит вам это украшение.
— Что ж, пожалуй, есть о чем поговорить, — ответила та, — я выйду…
— Милостивый государь, — произнесла Брискетта, низко кланяясь судье, — две особы, очень вам благодарные, имеют честь только вам так кланяться.
Когда она вышла на набережную, к ней подошла девушка.
— Вы предлагаете мне кольцо. Будет ли ещё что-нибудь?
— Во-первых, удовольствие сделать доброе дело, во-вторых, — вот кошелек с полусотней луидоров.
— Ради доброго дела я согласна, — ответила девушка, отдала бумагу и взяла ещё кошелек.
Придя домой, актриса разыскала себе ситцевое платьице и коленкоровый чепчик. Надев все это, она вышла на улицу и села в дорожную карету, ходившую между Парижем и Линьи. В руках у неё был маленький узелок. Доехав до аббатства, она предъявила привратнице бумагу, назвавшись Жюстеной Форбен. Через несколько минут с разрешения игуменьи она уже была в комнате, где она встретилась с Монлюсон. Орфиза, бледная, с воспаленными глазами, полулежала в кресле.
— Вам придется иметь дело только с моим бельем, — тихо проговорила она, — о платьях заботиться нечего. Я больше не одеваюсь.
Брискетта решительно подошла к двери, заперла её и обернулась к Орфизе.
— Я не Жюстена, я Брискетта, я от графа де Монтестрюка. Вам надо его спасать.
— Боже! — вскричала Орфиза. — Что же я должна делать? Говорите, я готова.
— Я была уверена. Вы настоящая женщина. Слушайте же.
Брискетта изложила все дело с подробностями. Орфиза выслушала её, едва дыша.
— Вы сможете показать перед судом, что граф приходил к вам?
— Неужели вы сомневаетесь в этом? Но как я смогу добраться до суда? Я же не свободна.
— Вы сможете выйти.
— У вас для меня есть разрешение?
— Нет, но у меня есть вместо него способ. Мы с вами почти одного роста… Понимаете? Я останусь здесь и притворюсь больной.
— Я-то с радостью пойду на это, но вы как же?
— Да что мне сделается? Я же актриса, я всегда выпутаюсь.
К Орфизе вернулась прежняя живость и решительность. Переодевшись, она постаралась перенять манеры и походку Брискетты. Радость охватила её.
