Луи Буссенар - Секрет Жермены
Пока шли приготовления к дуэли, Ги де Мальтаверн и Мишель Березов спокойно курили. Первый – гаванскую сигару, второй, как всегда, – русскую папироску.
Оба держались совершенно спокойно, так, как будто бы их не касалась предстоящая драма.
Вандоль сравнил длину шпаг, и, поскольку они оказались совершенно одинаковой длины, Морис был готов отдать Мишелю свою, а Франкорвиль свою барону.
Соперники сбросили верхнюю одежду и собирались принять оружие, но тут вмешался доктор Перрье. Он открыл пузырек с карболовой кислотой.
– Минуточку, господа, подождите, пожалуйста, – сказал он секундантам. – Разрешите мне продезинфицировать оружие.
Доктор смочил карболкой пучок корпии[52] и тщательно протер им лезвия.
– Теперь они обеззаражены, и раны, нанесенные ими, будут чистыми и скорее заживут.
Тогда вот Мишель и Ги почувствовали волнение, которое испытывают все готовящиеся к сражению, даже самые храбрые.
Морис развел соперников на должное расстояние и, быстро отойдя в сторону, скомандовал:
– Начинайте, господа!
ГЛАВА 25
А в кабачке Лишамора развертывалась другая драма.
Андреа, не ожидавшая, что Бобино встанет на защиту девочек, и, видя, что завязывается поножовщина, старалась заставить своего ухажера, красавчика Альфреда, не подчиниться команде Бамбоша. Она крикнула, подбежав к группе, где стояли Бобино, Моген и девочки:
– Альфред, не вмешивайся не в свое дело! Выпусти девочек! Слышишь, что я говорю!
Брадесанду заколебался, но взбешенный Бамбош злобно потрясал оружием и кричал:
– Шеф скрутит тебя в веревочку… слушайся… черт тебя подери! А с тобой, Рыжая, будут другие счеты… отойди, а то я тебя пырну!
Моген был безоружен, Бобино подал ему пистолет князя, сказав:
– Стреляйте, только если положение станет безнадежным. Тут шесть зарядов, они могут нас спасти.
Бобино – с черкесским кинжалом у пояса – держался спокойно, как будто ему предстояла забавная игра. Он сказал Андреа:
– Вам угрожают, мадам, идите сюда, к нам.
– Мадам, пожалуйста, наши друзья вас защитят, ведь правда, Жан? – звала и Берта.
Вне себя от злости Андреа кричала:
– Благодарю вас, мои милые, но я не боюсь этой падали! У вас оружие… Ударьте по ним смело! Я тоже буду действовать!
Она схватила бутылку и бросила в лицо Бамбоша. Тот увернулся, посудина разбилась о стену. Полетели вторая, третья литровки; одна ударила Бамбошу в руку, выбив нож. Бобино, великодушный до наивности, видя противника беспомощным, спрятал свой кинжал в ножны и сказал:
– Знаешь, парень, не дури, пропусти нас, и чтобы без подвоха, а то я тебя сломаю как спичку! А вы, папаша Моген, глядите в оба и первому, кто полезет к нам, размозжите башку.
Брадесанду, увидав у рыбака револьвер, пробормотал:
– Ножичек – куда ни шло, но пистолетик – это похуже…
– Смелей, Брадесанду!.. Смелей, Лишамор, и ты, мамаша Башю… действуйте!.. – подзадоривал Бамбош.
Он, уверенный в своей силе, ловкости и умении драться, приготовился к страшному бою ногами. Наклониться, чтобы поднять нож, он боялся, зная, что может получить башмаком в морду.
Подготовка к схватке завершалась. Лишамор вооружился вилами, Башю – резаком, Андреа – опять бутылкой. Парни явно собирались обойтись без ножей.
Бобино – среднего роста, худощавый, с тонкими чертами лица и маленькими усиками, выглядел восемнадцатилетним юнцом. Но руки и ноги его казались стальными, плечи были широки, бедра узки. Необычайно подвижный и горячий он был одновременно и очень сильным – мог свободно нести груз в пятьсот фунтов.
Бамбош, более коренастый, казался крепче его, был очень уверен в своей мощи и ловкости; он отличался жестокостью, для него убить человека было все равно, что раздавить жука.
Драка между такими противниками обещала стать беспощадной.
Начал ее Бобино, зная, что первый удар всегда сильно действует на противника, дает ему почувствовать, с кем имеет дело.
Крепким точным движением он саданул Бамбоша ногой в бок. Тот взвыл, но тотчас оправился и весомо ответил; Бобино парировал.
Удар следовал за ударом. Бамбош норовил использовать какой-нибудь предательский воровской прием, такой, что сразу калечит противника или убивает его.
Но Бобино в это утро был ловок как бес, упреждал все хитрости и сам жестоко разил противника, чьи силы начали истощаться. Стало казаться, что обыкновенный парижский парень вот-вот измотает врага вконец и, возможно, добьет.
Видя, что скоро его одолеют, Бамбош отскочил и крикнул глазевшим из-за столиков пьяницам:
– Сто франков каждому, кто поможет мне хотя бы вышвырнуть вон этих типов.
– Как, заплатишь, Лишамор?
– Да заплачу… Надо их выкинуть… Бамбош прав.
Пятеро пропойц переглянулись между собой, договорились и встали на подмогу.
Андреа попробовала оттащить Брадесанду в сторону, но тот заорал:
– Катись ты к… Не мешай… Я не хочу, чтобы шеф меня изничтожил, я за Бамбоша, и смерть чужакам!
– Подлецы! Трусы! Семеро против двоих! – кричала в негодовании Андреа. – Хоть я только женщина, но сделаю что смогу!
Она бросилась к Лишамору, выхватила у него вилы и держаком так хватила старика, что тот упал, заливаясь кровью.
Затем вернулась к красавчику Альфреду и, направив вилы ему в лицо, сказала:
– Дрянь, паршивец, я с тобой спала, а ты на моих друзей прешь, да еще с ножом!.. Вот я сейчас причешу твою морду!
Брадесанду, боясь, что она сейчас и впрямь выколет ему глаза, поскорее отступил. Вдогонку Андреа саданула бывшего любовника вилами в зад. Потрясая своим оружием, она кричала:
– Еще один выбыл… Кто следующий?!
Но дверь все еще оставалась недоступной для Бобино и девушек.
Бамбош сплотил возле выхода нанятых пьяниц и сам, подняв наконец свой нож, встал у порога, измученный и обозленный, с твердым намерением покончить дело.
Наемники его, за неимением ножей, хватали бутылки и швыряли в Могена и Бобино.
Могену угодило в голову, он пошатнулся и чуть не упал. В ответ он пальнул из пистолета, но, не умея толком пользоваться им, слишком резко спустил курок, отчего ствол вскинуло кверху и пуля лишь разбила стекло скверно намалеванной картины на стене. Однако выстрел с дымом и огненной вспышкой испугал пьяниц, они попятились. Такие типы охотно хватаются за ножи, но боятся огнестрельного оружия.
Бобино воспользовался их замешательством и, выхватив из ножен кинжал, подскочил к двери. Один из пропойц подставил ему предательскую подножку. Но типограф не растерялся, упав на одно колено, он оперся о землю рукой, развернулся и наотмашь полоснул негодяя кинжалом. Тот рухнул с распоротым брюхом. Кишки вывалились.
