Станислав Вольский - Завоеватели
Много дней уж прошло. Большинство солдат свалилось в лихорадке. День, с его палящей жарой, с его влажным ветром, не приносил бодрости; ночь, с ее пронизывающей сыростью, с ее жуткими, таинственными звуками, не давала успокоения. Больные уже перестали надеяться: их горящие, обведенные черными кругами глаза не видели впереди ничего, кроме смерти. Здоровые, глядя на них, ждали часа, когда и они лягут рядом с ними. Недели проходили за неделями, а море было по-прежнему пустынным, и казалось, никогда не покажется на нем долгожданное белое пятнышко.
Пизарро крепился и делал вид, что все обстоит благополучно. Никто не видел, как по ночам он становился на долгую молитву и все удваивал и удваивал число благодарственных обеден, которые он обещал пресвятой деве за избавление. Перед солдатами он был все тем же грубоватым, хитрым, самоуверенным человеком, умеющим ободрить умирающего и то шуткой, то смешной историей разогнать тоску здоровых.
— А ты сегодня совсем молодец, Алонзо! Когда приедешь в Панаму с мешком золота и женишься на вдове судьи, не забудь пригласить меня на свадьбу!
— Приеду ли я туда когда-нибудь, сеньор капитан? — через силу произносил умирающий.
— Какие глупости тебе приходят в голову, Алонзо! Это оттого, что тебе хочется выпить, а выпить-то нечего. Хочешь, я расскажу тебе историю о том, что приключилось с солдатом, который не мог вовремя выпить?
Умирающий уже не слушал: глаза у него закрылись и дыхание становилось все реже и реже. Но зато остальные хохотали, не замечая, что в отряде одним человеком стало меньше.
— А вы все-таки старые бабы, друзья мои, — говорил Пизарро, подходя к кучке молчаливых, озлобленных солдат. — Здесь райская жизнь! А вот послушайте, что случилось со мной десять лет назад на Эспаньоле, где я разыскивал спрятанный индейцами клад.
И опять — начинался длинный рассказ о золоте, об индейцах.
— Сегодня у нас умер двадцатый, сеньор капитан, — доложил утром старший, входя в палатку к начальнику.
— Значит, осталось тридцать. Сколько из них здоровых?
— Вы и я, сеньор капитан.
— Сколько тяжело больных?
— Половина.
Пизарро приказал устроить похороны. Вырыли в песке могилу, бросили туда труп, и Пизарро начал читать подряд все молитвы, какие знал наизусть. Таких было немного, но даже и их не успел он кончить, потому что из задних рядов кто-то вдруг крикнул:
— На море парус, сеньор капитан!
Это был корабль Монтенегро. Он привез продовольствие, лекарства, боевые припасы и пятьдесят солдат. От уныния не осталось следа, и опять ярко вспыхнули мечты о золоте и необозримых плодородных землях. Больные быстро поправлялись. Через неделю корабль вышел в открытое море и направился к югу, держась береговой линии.
Вскоре путешественники увидели на берегу индейское поселение. Солдаты высадились, но нашли селение покинутым: туземцы бежали в горы, бросив на произвол судьбы все свое скудное имущество. Среди оставленных вещей оказалось довольно много золотых безделушек — желанная находка, предвестник удачи! Плохо было только то, что в горшках, брошенных у очагов, варились человеческие руки и ноги. Туземцы — людоеды, и чем скорее уйти от них, тем лучше.
Корабль опять пустился вдоль берега, держа курс на юг. Через некоторое время на берегу показалась большая деревня, напоминающая город. Опять высадка, и опять деревня оказалась покинутой. Чтобы лучше исследовать местность, Пизарро разделил солдат на два отряда и один из них, под начальством Монтенегро, послал в горы на разведку, а с другим остался в деревне. Тем временем индейцы, внимательно следившие за движением пришельцев, возвратились и бросились на испанцев с такой яростью, что Пизарро и его отряд вряд ли уцелели бы, если бы на выручку не подоспел Монтенегро. В этой стычке Пизарро полечил семь ран, Многие из его спутников были убиты и многие ранены. Пизарро не рискнул еще раз испытывать военное счастье: посоветовавшись с солдатами, он решил покинуть опасные места и ехать в Панаму за новыми подкреплениями. Открыли они очень немного, но зато в обоих селениях награбили достаточно золота, чтобы убедить и губернатора и колонистов в существовании страны, богатой драгоценными металлами. Однако ехать в столицу самому Пизарро было опасно, ибо неизвестно, как встретит его разочарованный Педрариас. Поэтому военный совет постановил: Пизарро с частью своих солдат остановится в местечке Чикама, неподалеку от столицы, а казначей экспедиции поедет в Панаму и постарается сговориться с губернатором.
Пока происходили все эти события, Альмагро снаряжал корабль в Панамском порту и набирал экипаж. Это отняло гораздо больше времени, чем он рассчитывал, и поэтому он пустился — в путь с значительным опозданием. Он поехал по тому же маршруту, как и Пизарро (этот маршрут описал ему Монтенегро), посетил прибрежные поселения, где испанцы сражались с туземцами, догадался по оставленным на деревьях меткам, что его товарищи были здесь, но никаких дальнейших следов их не обнаружил. Значит, Пизарро или погиб в стычках с индейцами, или вернулся в Панаму. Альмагро ничего иного не оставалось, как последовать примеру вождя. Но, прежде чем покинуть эти места, он решил продвинуться несколько на юг, в надежде, что ему удастся открыть окраины великой империи.
В последнем из селений, посещенных Пизарро, туземцы выступили против Альмагро с оружием в руках. Стальные мечи, крепкие латы, воинское искусство помогли справиться с индейцами, но победа обошлась дорого: несколько солдат было убито, и сам вождь лишился глаза, в который попал неприятельский дротик. Предав деревню сожжению, Альмагро двинулся по морю на юг и у устья довольно большой реки, на четвертом градусе северной широты, наткнулся на несколько деревень с хорошими постройками и прекрасно обработанными полями. Они совсем не походили на то, что испанцы видели до сих пор. Здесь, наверное, уже начинались владения таинственного южного государства. Но с теми небольшими силами, которыми располагал Альмагро, продолжать разведки было опасно. Пришлось возвращаться назад, чтобы потом с более значительным отрядом предпринять новую экспедицию.
С награбленным золотом — его было больше, чем у Пизарро, — Альмагро тронулся в обратный путь и на промежуточном пункте — Жемчужном острове — узнал, что Пизарро уже давно проследовал в Чикама. Туда же поехал и Альмагро и вскоре встретил своего начальника.
Разговаривать с Педрариасом у Пизарро не было никакой охоты.
— Сеньор Педрариас — продувная, жестокая и жадная бестия, — говорил он Альмагро. — Он взбесится, когда узнает, что вместо сотен пудов золота мы привезли каких-нибудь двадцать-тридцать фунтов. Он подумает, что мы его обманули. И если он не пощадил сеньора Бальбоа, что же сделает он с Франсиско Пизарро, у которого нет ни знатных родственников, ни родовитых друзей? А ты — мой подчиненный. Тебе ехать безопаснее. Ты и поезжай. Тебе поможет падре Эрнандо де-Люке. У него ведь язык как медом намазан.
