Александр Дюма - Волчицы из Машкуля
Как только он скрылся из виду, кусты напротив замка раздвинулись, и из них вышел человек, присутствовавший при этой сцене совсем с другими целями, чем остальные ее участники.
Это был Куртен; оглядевшись и убедившись в том, что вокруг никого нет, он зашагал по той же дороге, по которой его молодой хозяин возвращался в Ла-Ложери.
XV
НЕУРОЧНЫЙ ЧАС
Было около двух часов ночи, когда молодой барон Мишель вышел на широкую аллею, ведущую к замку Ла-Ложери.
Воздух был неподвижен; величавая тишина ночи, нарушаемая лишь шелестом осин, погрузила его в глубокое раздумье.
Разумеется, все мысли его были о сестрах Суде, особенно о той из них, за кем барон уносился в мечтах с таким же благоговением и любовью, с какими в Библии юный Товия следовал за архангелом, — о Мари.
Но когда в пятистах шагах за темным строем деревьев — он шел под их зеленым сводом — стали видны поблескивавшие в лунных лучах окна замка, его чарующие грезы развеялись, и мысли сразу приняли более прозаическое направление.
Вместо двух прелестных девичьих лиц, до сих пор сопровождавших его в пути, воображению его представился строгий и грозный профиль матери.
Мы знаем, какой непреодолимый страх испытывал перед баронессой ее сын.
Молодой человек остановился.
Охвативший его страх был столь велик, что, знай он в окрестностях какой-нибудь дом или даже постоялый двор, где бы его могли приютить на ночь, он вернулся бы в замок только на следующий день. Впервые в жизни он не то что не ночевал дома, но возвращался в столь поздний час, и сейчас инстинктивно чувствовал, что его отсутствие было замечено и что мать не спит.
Что ему ответить на страшный вопрос: «Где вы были?»
Только Куртен мог его приютить; но, попросив убежища у Куртена, надо было все ему рассказать, а молодой барон понимал, как опасно довериться такому человеку.
Поэтому он решил мужественно встретить материнский гнев и продолжал путь, как идет на эшафот приговоренный к казни, у которого нет другого выхода.
Но чем ближе он подходил к замку, тем менее твердым становилось его решение.
Когда он дошел до конца аллеи, когда надо было идти дальше по лужайкам, без прикрытия деревьев, когда он увидел окно материнской спальни, выделявшееся на темном фасаде, единственное освещенное окно в замке, от его смелости не осталось и следа.
Значит, предчувствия его не обманули: баронесса ждала возвращения сына.
Как мы уже сказали, мужество покинуло молодого человека окончательно, и воображение, подстегнутое страхом, подсказало ему хитрость, которая могла если не отвратить материнский гнев, то хотя бы отсрочить его вспышку.
Он побежал налево вдоль грабовой аллеи и скрылся в ее тени, затем перелез через стену в огород и, открыв калитку, вышел из огорода в парк.
В парке под сенью деревьев можно было незаметно подобраться к окнам замка.
До сих пор все шло удачно, но самое трудное или, вернее, самое рискованное было впереди: нужно было найти окно, которое забыл закрыть один из слуг, и таким образом попасть внутрь здания и добраться до своих комнат.
Замок Ла-Ложери представлял собой большое квадратное строение с одинаковыми башенками по углам.
Кухни и служебные помещения находились в подвале; парадные апартаменты располагались на первом этаже, покои баронессы — на втором, комнаты ее сына — на третьем.
Мишель осмотрел замок с трех сторон, осторожно, но настойчиво пытаясь отворить двери и окна, прижимаясь к стенам, неслышно ступая и затаив дыхание.
Но двери и окна не поддавались.
Оставалось обследовать главный фасад.
Это было чрезвычайно опасным делом; как мы уже сказали, на эту сторону, единственную, где не росли ни кусты, ни деревья, выходили окна баронессы, и одно из них, окно спальни, было открыто.
И все же Мишель, рассудив, что ему все равно, где получать строгий выговор — внутри или снаружи замка, решил попытать счастья.
Он осторожно высунул голову из-за башенки, которую намеревался обойти, как вдруг заметил, что по лужайке крадется какая-то тень.
А раз была тень, должно было существовать и тело, что отбрасывало её.
Мишель замер и стал напряженно вглядываться в темноту.
Он разглядел, что это был мужчина, шедший той же дорогой, что и он, если бы решил вернуться в замок не таясь.
Молодой барон сделал несколько шагов назад и притаился в тени башенки.
А незнакомец все приближался.
Когда до замка ему оставалось не более пятидесяти шагов, Мишель услышал, как из окна раздался суровый голос матери.
Он порадовался, что не пошел по лужайке, по которой двигался незнакомец.
— Это, наконец, вы, Мишель? — спросила баронесса.
— Нет, госпожа баронесса, нет, — ответил ей голос, и Мишель с удивлением и страхом узнал голос арендатора, — слишком много чести бедному Куртену быть принятым за молодого барона.
— Великий Боже! — воскликнула баронесса. — Что привело вас сюда в такой поздний час?
— Ах, вы догадались, нечто важное, не правда ли, госпожа баронесса?
— С моим сыном случилось несчастье?
В голосе матери прозвучала такая смертельная тревога, что молодой человек, растрогавшись, чуть было не бросился успокаивать ее.
Но услышанный им тут же ответ Куртена помешал осуществиться этому благому намерению.
И Мишель снова вошел в тень башенки, служившей ему укрытием.
— О нет, госпожа баронесса, ничего особенного, — ответил арендатор, — парень, если мне дозволено будет так выразиться о господине бароне, жив и целехонек, по крайней мере пока.
— Пока! — подхватила баронесса. — Значит, его подстерегает какая-то опасность?
— Э! — сказал Куртен. — Ясное дело! С ним может случиться недоброе, если и дальше его будут завлекать окаянные чертовки, чтоб им сгинуть в преисподней! А я хочу не допустить этого несчастья, потому и позволил себе прийти к вам посреди ночи, — впрочем, я догадался, что вы заметили отсутствие господина барона и еще не ложились спать.
— И правильно сделали, Куртен. Но где же он, этот несчастный ребенок? Вы знаете, где он?
Куртен огляделся вокруг.
— Право же, странно, что он еще не вернулся. Я ведь нарочно свернул на проселочную дорогу, чтобы не встретиться с ним на тропинке, а тропинка покороче проселочной дороги на добрую четверть льё.
— Но все-таки скажите, откуда он возвращается? Где был? Что делал? Почему бегает по полям ночью, в третьем часу, не думая о том, что я беспокоюсь, не заботясь ни о моем, ни о своем здоровье?
