Джеймс Нельсон - Хозяин форта. Возвращение викинга
С его сыновьями отплыли еще двадцать шесть человек. Домой вернулись только двое. Вернулись пешком: им удалось затеряться в темных улочках Дуб-Линна после того, как они проиграли бой. Они три недели шли по суше, но нашли дорогу до форта.
Они рассказали о сражении, произошедшем на деревянном тротуаре Дуб-Линна. Сами воины не участвовали с Суэйном и Свейном в похищении девушки, но смогли поведать о том, как сыновья Гримарра дрались по дороге к кораблю, как чуть не одержали победу над защитниками девушки и как затем из темноты подоспела подмога и разбила нападавших.
Они видели, что Суэйн со Свейном пали с оружием в руках. Гримарр испытал некое облегчение, хоть толику тепла в ледяных глубинах своего горя.
А теперь на корабле его сыновей приплыл Торгрим Ночной Волк.
Гримарр потянулся за мечом, как христианский священник, наверное, потянулся бы за распятием, но там, где обычно висело оружие, ничего не нашел. И в этом тоже было что-то неправильное и жуткое, потому что меч всегда висел у него на поясе и его рука в случае необходимости находила оружие. И тут он вспомнил…
«Дружеский жест…» Он почувствовал, как внутри закипает злость, ослепляющая ярость выжигает спутанные мысли. Он огляделся вокруг в поисках любого оружия: весла или румпеля, которым смог бы забить Торгрима до смерти.
И тут он увидел сына Торгрима Харальда, который с беспечным видом быстро приближался к отцу. И Гримарр понял, что умереть должен Харальд. Он должен умереть прямо на глазах у Торгрима, и Торгрим будет на это смотреть, а потом и сам умрет поганой смертью, как собака, и никогда не окажется в гостях у Одина.
Он еще озирался в поисках оружия, но сквозь ослепляющую ярость уже промелькнул слабый лучик здравого смысла. Да, Берси рядом и будет за него сражаться, и Хильдер тоже, но на стороне Торгрима целая команда, все его люди. С оружием или без, но Гримарр сумеет лишить жизни или Харальда, или Торгрима, а потом его самого убьют. А это не годится! Смерти Гримарр не боялся, но не хотел понапрасну рисковать жизнью, пока не отомстит за убитых сыновей.
Именно поэтому он перестал искать оружие, погасил свое желание немедленно, прямо здесь и сейчас убить Торгрима и Харальда, но не сразу стал отдавать себе отчет в своих поступках. Когда он стоял на корме корабля своих сыновей, его мысли путались, и дальнейшие планы были далеко не такими четкими, как руны, вырезанные на памятном камне. Скорее они были мечтами — яркими, но все еще бесформенными и нереальными. Гримарр не знал, как ему поступить прямо сейчас, в эту минуту, в этом месте, однако знал одно: он должен убить Торгрима и Харальда, но в то же время добраться до сокровищ Ферны, и чтобы осуществить задуманное, ему необходимо поразмыслить, как следует.
Он шагнул вперед, едва не упал, нащупал ногой сходни и спустился по узкой доске на землю. Он — думал только об одном, у него была лишь одна цель, и ему следовало вернуться домой, убраться прочь от этого дразнящего солнечного света, укрыться в сумраке собственного логова, погрузиться в полутьму прокопченной, пахнущей плесенью, но такой знакомой обстановки.
«А куда подевали их останки?» — вот что больше всего заботило Гримарра. Их уж точно не удостоили таких почестей, как команду «Морского Странника». Гримарр надеялся, молился богам, чтобы сыновей по крайней мере похоронили с честью, с оружием в руках. В самое тяжелые моменты жизни, когда ему не удавалось держать свои черные мысли в узде, ему грезилось, что его красивых мальчиков голыми швырнули в навозную кучу. Иногда по ночам его мучили темные отвратительные кошмары.
Ноги понесли его к деревянному настилу. Голову он опустил, губы поджал. Он слышал, как его, словно издалека, окликнул Берси, но Гримарр, не обращая внимания на его крик, зашагал дальше. С каждым шагом вверх по холму потребность оказаться в стенах собственного дома становилась все сильнее. Спутанные мысли понемногу становились более рациональными. «А знал ли сам Торгрим, что юноши, которых он убил, Суэйн и Свейн, мои сыновья? Неужели Торгрим решил посмеяться надо мной, помучить меня, вернувшись в Вик-Ло? Или это простое совпадение?»
Нет, Гримарр был уверен: никакого совпадения быть не может. Однако Торгрим не стал бы являться в Вик-Ло и намеренно его дразнить, если только сам не искал смерти. А Гримарру казалось, что умирать Торгрим не собирается. Следовательно, либо Торгрим все знал и хотел сохранить в тайне, либо не знал ничего, и это боги послали его, чтобы он, Гримарр, смог отомстить убийцам сыновей. Это его право. И чем больше он над этим размышлял, тем крепче становилась уверенность, что его последнее предположение — самое верное.
Широкими шагами он преодолел расстояние от реки до своей усадьбы, и пока он шел, в голове вырисовывался план. Торгрим убил его сыновей; каким-то образом ему удалось одержать над ними победу и забрать их корабль. Он переделал драккар и попытался уплыть в Норвегию, но боги ему не позволили, поэтому они послали его на давшем течь корабле в Вик-Ло. А потом раскрыли Гримарру его секрет, когда убийца оказался у него в руках.
В голове у Гримарра прояснялось, и он осознал, что это дар свыше и он не должен упускать представившуюся возможность. Но нужно поступить с умом. Он обязан продумать свою месть так, чтобы боги поняли, как он оценил их подарок. Не время для бездумной резни. Время проявить смекалку. Пораскинуть мозгами.
Эта мысль пришла ему в голову в тот момент, когда он уже достиг тяжелой дубовой двери своего дома. Ему просто необходимы были темнота и знакомая атмосфера, чтобы обдумать следующий шаг. Он толкнул дверь. Через немногочисленные окна струился солнечный свет, ставни распахнули, радуясь неожиданному теплу, но большая часть помещения утопала в полутьме. Он шагнул в дом и тут же понял, что у него гости. И гости нежданные.
Пока глаза привыкали к полумраку комнаты, гости, казалось, словно материализовались из дыма. Одним был Храфн, гонец, которого он посылал к Лоркану — убедиться, что Сандарр на самом деле жив. А перед ним сидели еще два незнакомца в ирландских одеждах, по виду войны. Они, в отличие от Храфна и еще десятка людей Гримарра, полукругом обступивших гостей, были не вооружены.
Гримарр замешкался, не понимая, чего от него ждут. Он так глубоко погрузился в мысли о Торгриме и своих погибших сыновьях, о своей мести, что теперь ему было очень сложно переключиться.
— Господин Гримарр! — обратился к нему Храфн, вызволяя Гримарра из заточения собственных дум. — Я вернулся от Лоркана.
Гримарр посмотрел на Храфна, на ирландцев, потом вновь на Храфна. Заставил себя выбросить посторонние мысли из головы и сосредоточится на новой проблеме.
— И что ты узнал? — спросил он, проходя вглубь комнаты, поближе к самому Храфну и ирландцам. — Что с Сандарром?
— Сандарр жив, господин, — ответил Храфн. — Я говорил с ним. Он цел и невредим. С ним Роннат, его рыжеволосая рабыня.
Гримарр резко поднял голову.
— С ним его рабыня?
— Да, господин.
Гримарр отвернулся, уставившись в дальний темный угол комнаты. «Вот ублюдок! Предатель! Вероломный предатель…»
Сандарр был его первенцем, старшим сыном, но, несмотря на это, Гримарр всегда его недолюбливал. Было что-то нездоровое в этом парне, он был чересчур умен, постоянно кого-то обхаживал или плел интриги. Он был из тех, кто скорее затеет недоброе за спиной у человека, чем встретится с противником в открытом бою с мечом в руках. Его братья Суэйн и Свейн были другими. Совершенно другими. На их слово можно было положиться. Бесстрашные, упрямые, уверенные в себе, какими и должны быть мужчины, они не плели интриг, не строили козней.
А сейчас они мертвы. И Сандарр, единственный оставшийся в живых сын Гримарра, предал отца.
— Мой господин, Лоркан держит Сандарра в заложниках, — нарушил молчание Храфн.
«Идиот!» — подумал Гримарр. Он резко развернулся, сделал два шага к Храфну и ирландцам.
— Когда человек попадает в плен к врагу, он не берет с собой невольниц! — дрогнувшим голосом, пытаясь обуздать ярость, произнес он. — Сандарр предал меня.
— Господин, — уже менее уверенно продолжил Храфн, — Лоркан говорит, что эти люди должны привести к нему девчонку или он пришлет тебе голову сына.
Гримарр коротко и жутко рассмеялся.
— Сандарр в полной безопасности, пока Лоркан считает, что юнец ему нужен, а Лоркану он нужен, пока сокровища Ферны не окажутся у него в руках. Или у меня. Пусть Сандарр сам выпутывается.
Распахнулась дверь. Вошли запыхавшиеся Берси и Хиль-дер. Казалось, что они бежали от реки к дому Гримарра. Взгляд их упал на двух ирландцев. Берси сказал:
— Господин Гримарр, ты хочешь поговорить с ирландцами? Нам послать за норвежцем, за Харальдом?
— Нет! — отрезал Гримарр куда громче и раздраженнее, чем хотел.
Он заметил, как Берси вздрогнул из-за такой неожиданной вспышки гнева. При упоминании о Харальде внутри у Гримарра вновь вспыхнула ярость, и он почувствовал, как она его пожирает.
