Сергей Бортников - Восточная миссия (сборник)
– Починаеться вин ось тут, пид церквою, а выходыть ось сюды… Та вы нэ бийтэся, я нэ брешу, мы з Иванком тут довкола всэ облазылы!
– Дорогой ты наш, как вовремя ты появился?! – готов был плясать на радостях Николай Петрович. – Завтра, завтра же подам прошение о предоставлении тебя к государственной награде… Кстати, как твоя фамилия?
– Ковальчук… Васыль…
– Молодец, Ковальчук… Герой! Быть тебе Георгиевским кавалером!
И только Федулов не разделял его эйфорию! Это ж надо, спас одного, а сотни подвел то ли под замок, то ли под монастырь!
89Ранним утром следующего дня сотня казаков под предводительством Дутова явилась домой к местному батюшке. Священник долго не хотел подниматься, но, когда понял, кто перед ним, – мигом вскочил на ноги и погнал в свою парафию – открывать церковь.
Оренбуржцы в сопровождении будущего «Георгиевского кавалера» Василия Ивановича Ковальчука с факелами в руках спустились в подземелье. Одного урядника, на всякий случай, оставили наверху рядом с отцом Парфением – кто знает, что у того на уме? Это только православным проповедникам можно доверять на все сто – те всегда благожелательно относились к русским, считая их освободителями, и часто благословляли воинство на подвиг. Самые смелые иногда даже становились в первую шеренгу наступавших рядом с полковыми священниками и шли в бой, осеняя свой путь крестами…
Ход все время сужался, дышать становилось все тяжелее… Сверху что-то журчало и грохотало.
– Цэ Стохид! – пояснил Васька. – Скоро будемо на мисци!
– Мы то будем, а тебе пора домой! – пробурчал Федулов.
– Ни! Я з вамы! – заупрямился юнец.
– Кругом марш! – грозно приказал Дутов.
Ковальчук обиженно надул губы и… расплакался.
Но и слезы не разжалобили русских воинов. Пришлось остаться на месте. Василий присел посреди тоннеля и еще долго глядел вслед удаляющимся казакам…
90В конце утомительного подземного похода Федулов, шедший первым, поднял штыком кусок дерна, как напутствовал Василий, и затрясся от нахлынувшего смеха, которого никак нельзя было допускать. Прямо перед ним торчала, обтянутая галифе, жирная задница пожилого австрийца, стоя дремавшего у бруствера. Она так просилась на русский штык.
Что, впрочем, и сделал минутой спустя хорунжий Антонов.
Остальные казаки бесшумно разошлись в разные стороны, молча и умело совершая свое смертоносное дело. И только Григорий сидел один у тела старого пехотинца и беззвучно рыдал…
91Дутов поднялся на холм и, сломав древко австрийского знамени, бросил его в воду.
Воины Особой армии (так с недавних пор называлась ударная группировка генерала Безобразова) давно ждали этой команды. Заржали кони, бросаясь в теплую августовскую воду, закричали гвардейцы: «Ур-ра!»
Противник встречал их редкими одиночными выстрелами, ибо все более-менее крупные огневые точки уже были подавлены оренбургскими казаками и огнем русской артиллерии. Незначительное сопротивление оказывали только отдельные разрозненные отряды, ранее пребывавшие в арьергарде и самовольно примчавшиеся на звуки взрывов орудийных снарядов…
Казалось, все – дорога на Ковель открыта. А нет… Впереди были Арсеновичи, Кашовка, Углы, Велицк[78] – вторая, третья линии обороны противника, преодолеть которые так и не удалось, несмотря на героизм всех русских воинов, и – особенно – гвардейцев Особой армии. Так что Безобразова вскоре с командования сняли. Его место занял генерал Василий Иосифович Гурко, потомственный военный, сын российского фельдмаршала – героя Балканской войны. На другой стороне тоже происходили кадровые перемены…
Чтобы предотвратить потерю рубежа реки Стоход, Верховное германское командование срочно сняло из-под Вердена 121-ю пехотную дивизию и перебросило на ковельское направление. Туда же с другого участка Восточного фронта прибыли бойцы 175-й пехотной бригады.
Генерал Линзинген приказал им занять левый берег реки – от Сытович до Вульки Порской[79]. Что они и сделали…
Да и у боя в Ивановке, как оказалось, было интересное продолжение…
На следующий день после падения «замка», казаки, как всегда выдвинувшиеся на передовые позиции, увидели в бинокли белый флаг и долго ничего не могли понять, пока из окопов не поднялась немногочисленная группа австрийцев и не двинулась им навстречу… Вскоре выяснилось, что во время вчерашней атаки погиб один русский офицер-кавалерист, с небольшим отрядом преследовавший бегущего врага…
Благородные австрийцы вернули документы смельчака и указали место, где они с надлежащими почестями похоронили его…
92Из миллиона раненых в мае – октябре 1916-го в строй вернулись только 204 000 человек. И тогда на службу в российскую армию стали призывать 16—17-летних подростков, составивших основное ядро запасных полков в конце Великой войны.
В это время отдельный бронедивизион перевели в резерв 7-й армии и отправили в Козову[80] на ремонт и отдых. Ранее тамошний дворец уже тринадцать раз становился штаб-квартирой то россиян, то австрийцев…
В октябре 1916 года бельгийцы вернулись в Озерну, где присоединились к 6-му корпусу генерала Гутора и начали готовиться к зиме…
Морозная погода заставила их прятаться в землянках, как это делали русские солдаты, и все равно многие не убереглись – отморозили конечности и носы. Но боевого духа не утратили!
Местность вокруг Озерны потихоньку превращалась в снежную пустыню: замело не только поля и реки, но и все дороги, только кое-где из-под сугробов выглядывали крыши сельских хат…
Именно в таких экстремальных ситуациях наилучшим образом проявлялись боевые качества русских казаков.
Бельгийские офицеры с удивлением приняли приглашение генерала Гутора посетить очередное село, только что захваченное уральцами.
– У нас возникли небольшие проблемы в Белозерском полку; я выезжаю на позиции, хотите меня сопровождать? – повернувшись к Семету, недавно удостоенному звания «колонель», то есть полковник, предложил Алексей Евгеньевич.
Бельгийцы, конечно же, согласились.
Сначала на санях, затем верхом, наконец – пешком, они добрались до линии фортификационных сооружений, где встретили солдата, на лице которого читалось явное недовольство: войной, погодой, всем на свете…
– Это правда, что народ в окопах волнуется? – строго спросил генерал.
– Лично я, ваше превосходительство, доволен всем, – пробурчал тот. – Но в газетах пишут, что надо возвращаться домой – там меня ждут голодные дети и супруга.
– А где твой дом?
