Бернард Корнуэлл - Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник)
Люди Вексия, находившиеся у подножия лестницы, могли бы остановить эту атаку, однако она застала их врасплох. Вопли Фалька, дым, гарь, вид шатающегося, теснимого Ги – все это не прибавляло им куража, и, когда из дымовой завесы с ревом появились их враги, они дрогнули и отступили за дверь.
Томас вел всего пятерых человек, но этого оказалось достаточно, чтобы навести панику на маленький отряд Ги. Люди Вексия, подхватив своего господина, выскочили из башни на внутренний двор. Томас, преследуя Ги, выбежал за ним на крыльцо и мощным ударом копья, пришедшимся по нагруднику, сбил своего кузена с ног. Тот, гремя доспехами, скатился вниз по ступенькам и растянулся на камнях внутреннего двора. И тут с башни, впиваясь в кольчуги и ударяя по латам, снова полетели стрелы. Оказавшиеся под обстрелом ратники Вексия не могли вернуться на внутреннюю лестницу, ибо на вершине крыльца находился Томас, а дверной проем, откуда валил дым, был заполнен вооруженными людьми. Им оставалось лишь бежать, что они и сделали. Уже в проеме ворот стрелы настигли двоих из них, швырнув на каменные обломки. Потом Томас крикнул лучникам на башне, чтобы те перестали стрелять.
– Отбой, Сэм! – возвысил он голос. – Слышишь меня? Не стрелять! Не стрелять!
Он выронил укороченное копье и протянул руку. Женевьева подала ему лук, и Томас, достав из холщового мешка стрелу с широким наконечником, воззрился с высокого крыльца на своего кузена. Его люди бежали, и он, оставшись в одиночестве, закованный в тяжелую черную броню, прилагал усилия к тому, чтобы встать на ноги.
– Ты и я, – сказал ему Томас. – Твое оружие против моего.
Ги огляделся по сторонам и понял, что помощи ждать неоткуда. Весь двор замка провонял кровью, рвотой и дерьмом, повсюду валялись трупы. Вексий стал отходить к проему с края баррикады, и Томас последовал за ним, спустившись по ступенькам, но держась на расстоянии дюжины шагов.
– Ты что, не хочешь драться? – спросил его Томас. – Уж не струсил ли?
Ги стремительно рванулся к нему, рассчитывая сократить расстояние и достать противника своим длинным мечом, но стрела с широким наконечником остановила его, с силой ударившись о нагрудник. Томас тут же наложил на тетиву следующую.
– Попробуй еще, – предложил он.
Ги, пятясь, стал отходить через проем в баррикаде, мимо сэра Гийома и его двух людей, которые ничего не сделали, чтобы помешать ему. Лучники Томаса спустились с башни и теперь наблюдали за происходящим со ступенек крыльца.
– Хороша ли твоя броня? – осведомился Томас. – Тебе нужны прочные латы. Имей в виду, пока я стреляю стрелами с широкими наконечниками. Ими, конечно, таких доспехов не пробить. Но у меня есть и другие стрелы.
Он выстрелил еще раз, попав в пластины, прикрывавшие пах. Ги сложился пополам, выстрел отбросил его на груду каменных обломков. Следующая стрела уже лежала на тетиве.
– И что ты будешь делать теперь? – спросил Томас. – Я не беззащитен, как Планшар. Как Элеонора. Как мой отец. Попробуй-ка убить меня, как ты убил их. Давай!
Ги поднялся на ноги и попятился через кучу камней. Он знал, что в городе у него еще есть люди и, добравшись до них, он окажется в безопасности, но, чтобы оказаться в городе, нужно было бежать, а чтобы бежать, повернуться к противнику спиной. Однако стоит ему это сделать, как в спину вонзится стрела, а гордость не позволяла Вексию получить рану в спину. Если уж погибать, то лицом к противнику. Теперь он находился снаружи замка, медленно отступая через открытое пространство, и молился о том, чтобы одному из его людей достало ума взять арбалет и прикончить Томаса, но кузен продолжал надвигаться на него с мрачной улыбкой человека, предвкушающего сладкую месть.
– Это стрела с пробойным наконечником, – сказал Томас, – и она отправится прямиком в твою грудь. Ты хочешь поднять щит?
– Томас… – промолвил было Ги, но вскинул свой маленький щит, прежде чем сказать что-нибудь еще, ибо увидел, как Томас натянул свой большой лук.
Запела тетива, стрела с наконечником-пробойником на утяжеленном дубом древке, пущенная почти в упор, пробила щит, кирасу, кольчугу и смазанный салом кожаный подкольчужник, уткнувшись Вексию в ребро. Этот удар отбросил его назад на три шага, но ему удалось удержаться на ногах, хотя щит был теперь пришпилен к его груди, а лучник уже приготовил следующую стрелу.
– На сей раз в живот, – сказал Томас.
– Я твой кузен! – выкрикнул Ги.
Напрягшись, ему удалось вырвать наконечник стрелы из груди и высвободить щит, но было уже слишком поздно. Вторая стрела, точно так же пронзив броню, вонзилась ему в живот, и, поскольку он не был прикрыт щитом, вонзилась глубоко.
– Первая была за моего отца, – сказал Томас, – эта за мою женщину, а эта за Планшара.
Он выстрелил снова, и стрела, пробив латный воротник, отбросила Ги назад, на камни мостовой. Рука Вексия еще сжимала меч, и, когда Томас приблизился, он попытался поднять оружие. Но не смог. Попытался заговорить, но горло его было наполнено кровью. Он покачал головой, недоумевая, отчего его зрение туманится, почувствовал, как Томас опустился, прижав коленом его так и не выпустившую меч руку, а затем, словно рычагом, приподнял кинжалом его стальное ожерелье. Ги попытался выдавить из себя хоть слово, но его вырвало кровью.
И Томас вонзил просунутый в щель под латным воротником клинок глубоко в его горло.
– А это за меня.
Сэм и полдюжины лучников подошли к нему и встали над телом.
– Джейк умер, – сказал Сэм.
– Я знаю.
– Похоже, половина этого хренова мира отправилась на тот свет, – проворчал Сэм.
Может быть, этому миру приходит конец, подумал Томас. Может быть, сбываются страшные пророчества Апокалипсиса и в мир уже явились четверо роковых всадников? Всадник на белом коне есть Господне мщение, обращенное на юдоль греха, конь рыжий знаменует войну, вороной несет голод, бледный же чуму и погибель. И если что-то способно обратить всадников вспять, это Грааль, но Грааля нет. Так что всадники поскачут беспрепятственно. Томас встал, подобрал свой лук и двинулся по улице.
Уцелевшие люди Ги не остались, чтобы сразиться с лучниками на улицах города. Как и бойцы Жослена, они бежали в поисках места, не наполненного смертоносным дыханием чумы, и Томас шел по городу умирающих и мертвых, городу дыма и вони, по юдоли скорби и плача. Стрела его была наложена на тетиву, но никто не бросал ему вызова. Какая-то женщина взывала о помощи, ребенок, стоя на пороге, захлебывался в плаче. Увидев неожиданно воина в кольчуге, Томас наполовину натянул лук, но тут заметил, что оружия у этого человека нет и в руках его лишь ведерко с водой. К тому же он был немолод и сед.
