Сергей Бортников - Добро пожаловать в Некрополь
— Соньку?
— Ага…
— Так она того, ещё в прошлом году умерла.
— Где похоронена?
— На Байковом!
— Воевали?
— А то… Гвардии старшина. Дошёл до Кенигсберга, то есть Калининграда, прошу прощения.
— Она одна жила?
— Ну, что вы, такая женщина — и одна! Каюсь, одно время и я хотел заглянуть ей под юбку, полгода подбивал клинья, но не вышло ни… — он вдруг закашлялся, сильно, до хрипа, так и не успев закончить. — Извините, лёгкое прострелено, до сих пор даёт о себе знать… Короче, отшила она меня… А вскоре я понял почему. Оказывается, у неё есть хахаль. Вальяжный такой, породистый, самый настоящий барин. Сонька его почему-то на люди не показывала, держала за запертой дверью, может, боялась, что отобьют? После войны, сам понимаешь, нехватка кавалеров ощущалась достаточно остро по всей стране, а особенно в Украине.
— И долго он здесь прятался?
— Последние десять лет — точно.
— Как она его звала?
— Виктор. Чаще Витенька. Когда Соня умерла, барин погоревал-погоревал — и куда-то смылся. Перед отъездом крепко на стакан сел. Бывало, и я возле него добряче ужирался. Не до поросячьего, конечно, визга, но неслабо. Хороший он человек был, нежадный…
— Вы сможете руководить художником, который будет писать его портрет?
— Зачем?
— Чтобы установить, он это или не он. Вчера в реке был обнаружен труп, начальство подозревает, что это ваш знакомый Виктор.
— На каких основаниях?
— А кто их знает, начальников-то? Может, письмо этой Соньки у него в кармане нашли, может, адрес. Мне приказано — вот и выполняю!
— Так я сгоняю с тобой, — кхы-кхы-кхы, — там, на месте, и опознаю.
— Далеко ехать придётся. На Волынь.
— Так ты что же, за четыреста километров пёрся, чтобы со мною покалякать?
— Да, дядя Миша.
— Пойдём тогда, хряпнем по пятьдесят за знакомство. Али брезгуешь?
— А что у вас есть? Я человек разбалованный, дерьма не употребляю.
— «Зубровка». Белорусская. Недавно на родину съездил — в Могилёв, привёз пару бутылок…
33Дядя Миша поставил на грязный стол два гранёных стакана и наполнил их по поясок.
— Ну, за тебя!
— И за вас тоже!
— Короче, за нас, бо мы того варти![58] Пей, пей до дна, свои слёзы оставляешь… О, теперь порядок. Закусывать чем будем?
— А что есть?
— Хлеб. Капуста.
— Кислая?
— А какая ж ещё?
— Ладно, давай! Вкусно… Сам квасил?
— Ты чё? У меня руки не с того места растут… Говорю же, у мамки был. В Могилёве.
— Понял… Наливай! — Иван «перемолол» очередную порцию белокачанной и в ожидании добавки спиртного начал водить глазами по стенам. И тут его глаз зацепился за фото… Нелли Владимировны.
— А это ещё кто?
— Она и есть. Предмет моего, так сказать, вожделения. Соня, здесь ей сорок, а может, и сорок пять, уже не помню. Но юбилей — точно!
— А как похожа, как похожа!
— На кого?
— На дочку свою. Точнее, дочь на неё.
— У Сони есть доча?
— Да. Нелля.
— Никогда не слышал! Чем она занимается?
— Учёная. Кандидат наук.
— В какой сфере?
— Физической.
— Сила!
— Сейчас докторскую пишет.
— Витька тоже мужик неглупый. Был. Если это он утоп, конечно… Как выпьет, всё про бомбу атомную рассказ заводит. Я, мол, стоял у её истоков!
— Серьёзно?
— Серьезней не бывает. Я, ясное дело, в этот бред не верил. Думал, белочка, горячка. А теперь сомневаться начинаю. Может, Нелля в него пошла?
— Не… Барин тут ни при чём. Он — Виктор, а она — Владимировна, разницу понимаешь?
— В наше время бывает всё. Ну, чего не пьёшь, сам просил повторить.
— А ты?
— Я всегда — за! Давай чокнемся… Эх, удобную вещь придумала архитектор Мухина. Смотри, и держать в руке, и пить удобно.
— Ты о чём, дядя Миша?
— О стакане. Гранёном. Как у нас говорят, гранчаке. Раньше люди советские всё время мучились — зацепиться не за что, посуда падает, бьётся, и Мухина, та, которая «Рабочий и колхозница», придумала снабдить стаканы гранями. Она за это ещё премию получила. То ли Ленинскую, то ли Сталинскую — шут его знает.
— Интересная байка. Сам придумал?
— Не… В инцик… инцип… энциклопедии читал. Ещё по одной, Ваня?
— Можно!
— А уже ничего нет…
— Так я сбегаю.
— И куда ж ты побежишь, родной, если в нашем районе ни хрена не знаешь?
— Логично. Сходи сам.
— Слушаюсь! Денег дашь?
— Конечно. Пятёрки хватит?
— Вполне. Чего брать?
— То же самое. Чтобы не мешать.
— Понял. Сделаем. Только в Киеве такой не найти. Наша горчит. И потом отрыгивается три дня.
— Ничего. Переживём.
— Железно! Я погнал, а ты пока альбом семейный полистай. Сомнительное, но все же развлечение. Так сказать, средство от скуки.
34Дядя Миша громко хлопнул дверью и «полетел»… А Ваня пододвинул к себе альбом. Раскрыл его на первой попавшейся странице. И с любопытством уставился на пожелтевший снимок. Стройный поджарый франт стоял у великолепного, не иначе как Петергофского, фонтана рядом с девочкой лет десяти-двенадцати в пышном белоснежном платьице. Что его так поразило? «Фирменный» знак гражданок Пушновых — грудь! У юного создания она была вполне приличных размеров…
— Кто это? — спросил младший лейтенант, когда вернулся дядя Миша.
— Он. Витька.
— Йо-моё! Почему же вы не сказали сразу, что имеете его фото?
— А ты не спрашивал.
— Как к вам попала эта карточка?
— Когда в пятую квартиру въехали новые жильцы, они, естественно, первым делом стали наводить порядок. Все вещи, оставшиеся от предыдущих хозяев, выбрасывали, без сожаления, в мусор. Однажды возвращаюсь с работы, вхожу в подъезд, а сверху летит Жорик — малолетний пасынок новосёлов, ну и врезается в меня на всём ходу. А у него в руках — бумаги. Часть их разлетелась по всему парадному. А он даже не остановился… Гляжу: фотография лежит. Поднял, присмотрелся — Витька с какой-то девчонкой. Ну и решил сберечь, чтобы хоть какая память о соседе осталась.
— Всё, снимок я реквизирую.
— Не возражаю! Постой, куда ты?.. Мы ж ещё не всё выпили…
— Тебе больше будет.
35Младший лейтенант Ковальчук неторопливо брёл по родному городу, двигаясь в сторону центра. Именно там, на улице Владимирской, долгие годы располагается главный офис всемогущественной организации, в которой ему посчастливилось служить. Отметить командировку — дело десяти минут, а дальше? Отец с мамой в Черкассах, дед «гастролирует» на Волыни, баба… Стоп. Проведать Семёновну как раз бы и не мешало. Тем более что до Ворзеля теперь регулярно ходит электричка. «Мой поезд ночью, так что времени — целый вагон плюс маленькая тележка».
