От Альбиона до Ямайки - Калашников Сергей Александрович
Папенька отказался, заявив, что эта ерунда взорвется в стволе, потому что пороховые газы вомнут фитиль в порох и воспламенят заряд мгновенно. А если перед самым выстрелом руками запалить фитиль, повернутый вперед, то его или в полете вырвет, или от удара о борт цели погасит.
Вот тут и вспомнил ребенок о моих неудачных хвостатых снарядах с трубкой между стабилизаторами. И о запоздало срабатывающих кресально-кремневых взрывателях, которые в этой ситуации оказывались очень даже нужными замедлителями. Отлил он несколько штук на пробу, но уже калибра сто двадцать два миллиметра. Папенька все это хозяйство придирчиво осмотрел и отдельные элементы проверил в действии. Видно было, что очень хочет испытать, но побаивается. В общем, стрельнули в композицию из двух параллельных заборов, приведя орудие в действие фитилем, чтобы успеть спрятаться. Знатно бабахнуло, и как раз между заборами после пробития первого и отскока от второго. Потом папенька оценил осколки чугуна, засевшие в обоих заборах, выковырял несколько кусков металла из поставленных там же мешков с песком, извлек из земли обломок отбитого стабилизатора и спросил, возможно ли пройтись абразивным кругом через ствол орудия, если он заглушен с одного конца.
Понятно, что результат опытовых стрельб вышел очень убедительным и настроил отца на позитивный лад.
Пришлось поочередно устанавливать весящие около тонны стволы строго вертикально и проходить их абразивными кругами, закрепленными на конце длинной квадратного сечения рейки – полагаться тут можно было только на то, что канал ствола обеспечит центровку, поскольку он и после отливки имеет относительно ровные стенки. Да, стволы пушек пока никто не высверливает, отчего получаются они внутри такими, какими отлились – с наплывами и раковинами.
Операция эта достала весь экипаж, потому что в отдельных местах сопротивление вращению выходило очень сильным. На них диск быстро стачивался, соскальзывая вниз до самого дна, после чего следовала его замена и новые труды приводящих сверлильный станок в действие дяденек.
После сверловки наплывов не стало, зато вскрылись дополнительные раковины. Папенька огорченно покачал головой, пожал плечами и тяжело вздохнул, а наш Леонардо, рука которого хоть и проходила в ствол без проблем, но до дна не доставала, принялся за исследования при помощи рейки, в конец которой забил гвоздь.
– На снаряды нужно надеть пояски вот такой ширины, – заявил он, когда закончил. – Тогда без потери плотности соприкосновения со стволом бомба проскользит поверх раковин, – с этого момента его труды стали приоритетными, потому что очень заинтересовали капитана. Снаряды в его исполнении приобрели удлиненность за счет появления двухдюймового цилиндрического участка под поясок, который надевался сзади, упираясь в выступ – на них так и использовалась нижняя часть бронзового столбика, получающегося после очистки покупной бронзы. Этот металл плавился при температуре градусов 400–500. Носик основного тела стал коническим, а оперение удлинилось, чтобы «не вихляло», как выразилось юное дарование. А еще оно, дарование наше, потребовало уменьшить заряд пороха, причем сразу на треть. Все очень удивились, когда выяснилось, что дальность выстрела от этого возросла, но парень-то сообразил, что из-за уменьшения силы «пинка», которым при вылете из жерла сопровождают снаряд пороховые газы, его стало меньше раскачивать на начальном участке траектории. Разумеется, улучшение кучности тоже не прошло незамеченным. Тут бы и конец истории, однако наша учебная кузница перешла на переливку ядер из запасов флейта в бомбы, подозрительно напоминающих теперь минометные мины. Очень трудоемким оказалось «протирание» отверстий в хвостовой трубке для просовывания сквозь кресало взрывателя предохранительной чеки, без которой снаряд был попросту опасен при падении носом вперед. Чугун-то очень неохотно сверлится перками из нынешней стали. Сверлили абразивными «морковками».
Вслед за усовершенствованными двенадцатифунтовками появился и сюрприз от химиков. Аптекарь и Гарри перегнали «грязный парафин», доведя температуру до, на мою оценку, градусов 600. Собравшийся в конденсационном баке парафин вышел даже чище, чем полученный процеживанием. Зато в том черном остатке, что нашелся в нижней емкости, я легко узнал гудрон – черный нефтяной битум, который в растопленном виде использовали для приклеивания рубероида на так называемых мягких кровлях. При обычной температуре он твердый, но на солнце размягчается, отчего размягчается асфальт, где этот гудрон тоже используется в качестве связующего для песка и мелких камушков. Вообще-то очень липкая зараза.
Это открытие сразу привело к успеху с рецептурой напалма. До сих пор ребятам удалось получить нечто более-менее приличное только использовав в качестве загустителя каучук – вещество для нас доступное в очень малых количествах, отец покупает его единицами фунтов у испанцев или португальцев. Это сейчас просто диковинка, которую именно в качестве диковинки папа и отыскивает в портовых лавочках. Знает, что привозят ее откуда-то с Амазонки.
А тут в нашем распоряжении оказалась еще одно липкое вещество, растворяющееся в бензине! Парни достаточно быстро составили весьма сильную горючую смесь, в которую, наверно для забористости, добавляли толченый овечий помет, выдержанный в слабом растворе серной кислоты, а потом отмытый слабым же раствором гашеной извести. Впрочем, позднее они это овечье дерьмо просто варили с известью и отмывали в воде – совершенствование технологий шло поэтапно.
Начиная с этого момента судьба нашей четырехфунтового калибра «плевательницы» начала меняться. До сего момента папенька смотрел на нее сквозь пальцы, полагая, что может себе позволить снисходительно посмотреть на капризы дочурки. Однако после того как обжегся о подожженный выстрелом из «чудачества» заборчик-мишень, который ни в какую не хотел гаснуть, сильно изменил свое мнение об этой Софочкиной затее. Дело в том, что главный боеприпасный мастер Леонардо поступил методом подобия с точностью до наоборот. Он нашел толщину стенки пустотелого яйца, которая еще не рассыпается при выстреле, но при встрече с препятствием разлетается вдребезги. Вместо кресально-кремневого взрывателя применил набитую порохом трубку, воспламеняющуюся в стволе при выстреле, которая при разрушении снаряда поджигала легковоспламеняющуюся смесь, уже растекшуюся по деревянному препятствию и прилипшую к нему. А про то, как трудно гасить разгоревшийся битум, я знаю не понаслышке. Еще со студенческих лет. Вообще-то, кроме как накрыть полотнищем, вроде бы и нет ничего. Ну, или иначе перекрыть доступ воздуха. А моряки привыкли огонь водой заливать, что почти не помогает, хотя, если очаг возгорания мал, а воды очень много…
«Игрушечная» пушка к этому моменту стараниями разработчиков «вертлюга» доросла до полноценной, хотя и не бронированной башенной установки, вращающейся на все триста шестьдесят градусов. С расчетом из двоих наводчиков и стольких же заряжающих. Собственно, второй наводчик наводил не пушку, а только поворотную планку с прицелом-коллиматором, которая поднимала или опускала целик настоящего прицела в зависимости от угла ее поворота – примитивный лишенный оптики дальномер, показания которого выражены не в единицах расстояния, а в изменении прицела. Механика там самая простая, а за расчеты отвечает лекало, изготовленное в результате пристрелки, то есть опытным путем. Дело в том, что из-за мизерной скорости снарядов посылать их приходится не по настильным траекториям, а по навесным. Зато при подъеме ствола на предельный угол в тридцать градусов добрасывать зажигательную бомбу получается на целую милю. И саму эту бомбу видно в полете. Но кучность неплоха, если полагать целью не человека, а корабль. Да еще и дымок от горящей запальной трубки дает чуть заметный след.
Словом, многие приемы, использовавшиеся в артиллерии конца XIX или начала XX веков с моими подсказками парни реализовали. Убогонько подчас, но в целом полезно. Например, поджигание пороха в пушке не фитилем, подносимым к наполненному порохом запальному отверстию, а втыканием в это отверстие раскаленного железного стержня, что резко сократило задержку выстрела.
