От Альбиона до Ямайки - Калашников Сергей Александрович

В это время на правой стороне доски идущий по индивидуальной программе Аптекарь домучивает квадратное уравнение с использованием теоремы Виетта, а на левой ее стороне соратник его по химическому цеху Гарри Смит разбирается с парой уравнений линейных. Все это исключительно целочисленные примеры, поскольку дроби ученикам известны только в общем виде.

И тут чувствую я нашей совместной с Софи макушкой, как дядина челюсть с этой самой макушкой соприкасается. Отпала, стало быть.

– Профессор Корн, – обращается дядя к племяннице, – разрешите присутствовать на занятии.

– Да, дядя, садитесь на любое свободное место, – в этот момент звучит двойной удар колокола, возвещающий о конце урока математики и начале природоведения. Ученики закрывают одни тетради и открывают другие.

– Профессор Корн, – подняв руку, обращается ко мне Билл из Дальних Вязов. – Разрешите приступить к представлению проекта вертлюга?

Во как! А раньше обращался, как к мисс Софи. Похоже, учиться у профессора ему приятней, чем у девчонки. Он дядины слова не только услышать успел, но и обдумать. Опять же студенческую мантию от профессорской не каждый отличит. Видно, что балахон университетский, да еще и шапочка квадратная. Вот как с картинки – классический грызун науки.

– Да, Уильям. Начинай, – тем временем позволяет Софочка. Парень вешает плакат на склеенных четырех писчих листах, отчего задние ряды приходят в движение – ребятам не видно. Короткая толкучка заканчивается созданием толпы, где более рослые смотрят через головы младших. Тишина, потом вопросы к содержанию рисунка, потому что не все уверенно читают чертежи. И не все их внятно выполняют.

– А почему нельзя наклонять ствол вниз? – быстрее всех разобрался Ник – старший брат Машки.

– Так масло все из цилиндра стечет и торможения не будет. Оно тогда как хрястнет и через другой борт улетит. А при горизонтали масло растекается пополам и тормозит уже достаточно для того, чтобы не хрястнуло.

– Проверяли? – возникает в моем понимании догадка. Шесть повинно опущенных голов выдают состав творческой группы, работавшей над проектом.

– Поршень выбил заднюю стенку рамы и улетел, – докладывает младший из уличенных. Маленькому меньше попадет, поэтому ему и каяться. Нынешние английские дети – великие практики, которых и розгой с младых ногтей вразумляли, и вицей. Чувство товарищества в них связано с понятием семейных ценностей и причудливо переплелось с желанием любого ребенка быть любимым и добиться желаемого. Каша, в общем, в этих головах.

– А эти шары, что по кругу катятся! Они же любую деревяшку размолотят! – встревает Том.

– Не. Мы желоб медью обошьем. Она выколачивается, если отжечь. Ну, наша, которая после выдержки в тигле.

Пока народ обсуждает детали, я с удивлением обнаруживаю еще одну ось вращения – продольную, которой оперирует второй член артиллерийского расчета. Это чтобы при качке ствол ни в одну сторону не заваливало и простенький прицел из мушки целиком оставался бы прицелом именно туда, а не куда-то в ту сторону. Вообще-то здорово придумано, без лишних наворотов. Хотя и на глазок работает эта механика, но до гироскопов нам еще много лет расти. Да и вообще названный вертлюгом пушечный станок неплох. Главное здесь то, что орудие с него снимается легко – ремонт-заменой – в бою вещь актуальная. За полчасика дебатов это признали и те, кто конкретно в данной разработке не участвовал. Осталось полчасика на новый материал про круговорот воды в природе. Про туманы, дожди, облака…

Как бы на этом на сегодня и все, но ночью будет урок астрономии, потому что погода обещает быть ясной, а отец вместе со своим ремонтируемым флейтом сидит отсюда всего в часе езды верхом. Он часто ночует дома, а на занятия его «подписала» Сонька. Часть школяров остается ночевать здесь, в хозяйском доме. Дело это добровольное, комната с нарами имеется, кормят. Опять же можно тайком пробраться в кузницу и поделать гвоздей, если подберется подходящая компания. Или в сарае арбалетом позаниматься – нынче тут мода такая – делать самострелы, придумывая собственные конструкции. Яблок с друзьями наворовать из сада… За которым ухаживали днем, но тогда яблоки в нем были невкусные. Кто-то и на рыбалку завеется, а другой лошадку разомнет в свободную минутку. У пацанов всегда найдется дело по душе. Есть книгочеи, есть любители вырезать из дерева. Или домой кто уйдет порадовать маменьку честно заработанным пенсом. Нормальное у мальчишек детство. И интересы у всех разные. Вот вижу, как огненный плевок вылетел из-за угла каменного сарая и прямиком в кучу опавших листьев, приготовленных для сожжения. Лежит себе огонек, горит. Подходят к нему две фигуры – большая и маленькая – и начинают гасить пионерским способом. Сонька затаила дыхание и, пока ее не увидели, ушла на цыпочках. Но услышать удаленное замечание мы успели. Вывод прост: Аптекарь и Гарри испытывают очередную рецептуру напалма. Этот вариант их очередной смеси погасить обычным способом не получилось.

– А с солью пламя было красивей, чем с добавкой куриного помета.

– Чего это красивей? Тот же оттенок. И с индийской селитрой таким же цветом горело. Жалко, что эти смеси расслаиваются, если их не перемешивать. Зато с бараньим жиром лучше прилипает. Надо будет еще с козьими катышками испытать.

– С содой не пробовали, и с оливковым маслом, – припоминает Аптекарь, – уксуса не добавляли…

– …и не перчили, – хихикает Гарри. Голоса удаляются, а любопытная Сонька подходит к куче листвы – огонек продолжает тихо гореть – парни его так полностью и не залили. То есть в принципе напалм уже есть, но ребята продолжают перебирать варианты, что-то уточняя. Или исследованиями увлеклись?

– Спасибо, Джонатан. Денег, которые ты мне присылаешь, вполне достаточно. Просто возникла заминка в занятиях из-за того, что один из преподавателей умер от дизентерии, а еще двое готовятся за ним последовать. Я решил, что лучше переждать это время подальше от заразы, – с этих слов Эдуарда начался разговор за ужином.

– Кембридж отсюда недалеко, – встревожилась мама. Как я ее понимаю! В эту эпоху эпидемии приводят к подчас ужасающим потерям. Чума, холера, оспа – это то, что буквально на слуху. Так что и дизентерия пугает ничуть не меньше. Как и, наверное, тиф, хотя два последних заболевания связаны с гигиеной. Вернее, с ее отсутствием.

Моя-то Софочка руки моет с мылом и когда запачкается, и перед едой. А еще утром, перед сном и после туалета. Да, не только она способна на меня натопать, капать ей на мозги я тоже умею. Последовательница у нас одна – Мэри. Остальные хоть и знают про маленьких невидимых зверьков, от которых портится пища и бывают болезни, но заниматься наведением чистоты на самих себя как-то не торопятся. Поэтому я терпеливо жду, когда братья наговорятся о живущей в Лондоне сестрице Аннабель, вспомнят дела давно минувших дней, откушают вина и отведают угощений. Подобные гости в этом доме нечасты. Хотя Эдуард и не совсем гость – он в этом доме родился и вырос. У него тут имеется своя комната, где хранятся памятные с детства вещи.

Сам же я тем временем припоминаю, что про эпидемии дизентерии как-то раньше не слыхивал, а вот о вспышках заболеваемости что-то проскальзывало даже в двадцатом веке. Ну да я не доктор. Может, и преувеличиваю опасность, но отмахнуться от нее не могу. Тем более что весь такой образованный папин брат попросту сделал ноги из мест, где отмечены случаи этого дающего серьезные последствия недуга. Вплоть до летального исхода. Как ни крути, Эдуард – будущий ученый, человек с не чересчур закостенелым сознанием.

Поэтому утром еще перед началом работ в кузнице у старших и уроков у младших Софочка собрала весь личный состав, построила и объявила чрезвычайное положение по случаю угрозы дизентерии. Напомнила о маленьких невидимых зверьках, объяснила необходимость мытья рук перед едой и после туалета, после чего раздала мыло и направила бойцов в народ. Сначала в собственные семьи, а дальше и по соседям.