Александр Дюма - Сан-Феличе. Книга первая
В Милане, где генерал остановился всего лишь на несколько дней, Сальвато познакомился с графом ди Руво и представил его Шампионне как одного из знатнейших дворян и самых пылких неаполитанских патриотов. Рассказав Шампионне, как Этторе Карафа был выслежен шпионами королевы Каролины, схвачен и заключен в тюрьму Государственной джунтой и как он бежал из замка Сант'Эльмо, Сальвато испросил для Карафа разрешения присоединиться к штабу, не занимая в нем никакой должности.
Оба они отправились вместе с Шампионне в Рим.
Генералу Шампионне были даны следующие инструкции:
«Пресечь силой оружия любые враждебные выступления против независимости Римской республики и перенести военные действия в неаполитанские владения, если неаполитанский король вздумает вторгнуться на римскую территорию, о чем он неоднократно объявлял».
Оказавшись в Риме, граф ди Руво, как уже было сказано выше, не удержался от соблазна принять активное участие в революционном движении, что, по слухам, должно было вот-вот вспыхнуть в Неаполе; он появился в городе переодетым и при посредничестве Сальвато установил связь между итальянскими патриотами и французскими республиканцами, убеждая генерала послать к ним Сальвато, которому Шампионне безгранично доверял и который способен был внушить такое же доверие своим соотечественникам. Целью этой миссии было увидеть собственными глазами положение дел, чтобы, возвратившись к генералу, доложить ему о силах, какими располагают патриоты.
Мы видели, что за опасности подстерегали Сальвато, когда он ехал на встречу с заговорщиками, и как он, принимая во внимание, что у них нет тайн от него, пожелал, чтобы и у него не было никаких тайн от них, ведь только узнав о нем все, они смогут вполне уверенно судить о том, насколько он предан общему делу.
Но, к несчастью, средства, которыми располагал Шампионне, далеко не соответствовали тому, что требовалось для защиты Римской республики. Он приехал в Вечный город год спустя после убийства генерала Дюфо, которое если не поощрил, то, по крайней мере, допустил и оставил безнаказанным папа Пий VI, что повлекло за собою вторжение в Рим французских войск и провозглашение Римской республики.
Честь возвестить миру об этом восстании суждена была Бертье. Он въехал в Рим и поднялся на Капитолий, как античный триумфатор, идя по той самой виа Сакра, по которой за семнадцать веков до этого шли покорители мира. Достигнув Капитолия, Бертье дважды обошел вокруг площади, где возвышается статуя Марка Аврелия, под неистовые возгласы «Да здравствует свобода!», «Да здравствует Римская республика!», «Да здравствует Бонапарт!», «Да здравствует непобедимая французская армия!»
Потом, потребовав тишины, немедленно воцарившейся, глашатай свободы произнес следующую речь:
— Души Катона, Помпея, Брута, Цицерона, Гортензия! Примите дань уважения свободных людей на том Капитолии, где вы столько раз отстаивали права народа и своими речами или поступками прославляли Римскую республику. Сыны Галлии с оливковой ветвью в руке пришли в это священное место, чтобы восстановить алтари свободы, воздвигнутые первым из Брутов. И ты, римский народ, вновь обретший свои законные права, вспомни, какая кровь течет в твоих жилах! Обрати взгляд на окружающие тебя памятники славы, вспомни высокий дух отцов, прояви себя достойным былого величия и докажи Европе, что есть еще души, не утратившие доблести своих предков!
Трое суток в Риме сияла иллюминация, пускали фейерверки, сажали деревья Свободы, плясали, пели вокруг этих деревьев и кричали: «Да здравствует Республика!» Но восторги длились недолго. Спустя десять дней после речи Бертье, в которой, кроме обращения к душам Катона и Гортензия, содержалось обещание относиться с неизменным уважением к доходам и богатствам Церкви, ее ценности по приказу Директории были отправлены на Монетный двор, с тем чтобы их переплавили в золотые и серебряные монеты, причем с гербом не Римской республики, а Французской. Затем монеты было предписано сдать: по словам одних, в казну Люксембургского дворца, по словам других — в казну армии; тех, кто говорил об армейской казне, было меньшинство, а еще меньше было таких, кто этому верил.
Затем началась распродажа национальных имуществ: Директория, по ее утверждению, очень нуждалась в средствах для Египетской армии, а потому имущества продавались крайне поспешно и по ценам, что были значительно ниже их действительной стоимости. Тогда с призывом жертвовать деньги и ценности обратились к богатым людям, но у них при всем их патриотическом рвении, которое, надо сознаться, основательно поостыло в результате постоянных притязаний французского правительства, вскоре опустели карманы.
Таким образом, немалые жертвы, принесенные состоятельной прослойкой общества не исправили положения: Директории требовались все новые средства, их не хватало даже на самые необходимые издержки; через три месяца после провозглашения республики оказалось, что ни национальным войскам, ни государственным чиновникам жалованье за все это время не выплачивалось.
Рабочие, не получая заработанных денег и к тому же, как известно, не питая особенной склонности к труду, бросили все и стали кто разбойниками, кто попрошайками.
Что же касается представителей власти, которые, казалось бы, должны были служить примером спартанской честности, то они, лишившись жалованья, стали еще большими взяточниками и ворами, чем прежде. Ведомство анноны, обязанное снабжать жителей съестными припасами (возникнув еще при императорах, оно сохранилось и в папском Риме), не могло произвести нужные закупки на бумажные деньги, к которым в народе совершенно пропало доверие; не располагая ни мукой, ни оливковым маслом, ни мясом, что ведомство объявило, что не знает, как предотвратить голод. Поэтому в те дни, когда в Рим приехал Шампионне, жители перешептывались о том, что в городе осталось продовольствия лишь на трое суток и что если неаполитанский король не явится со своей армией в ближайшее время, чтобы изгнать французов, восстановить святого отца на папском престоле и вернуть народу прежнее благосостояние, то не останется ничего другого, как есть друг друга или умереть с голоду.
Вот с какими вестями Сальвато был послан к неаполитанским патриотам — ему поручили рассказать о бедственном положении Римской республики, о том, как она нуждается в помощи, заботе и бескорыстии. Шампионне начал с того, что выгнал из Рима всех налоговых чиновников и взял на себя ответственность за передачу на нужды города и армии всех денежных средств, откуда бы они ни поступали на имя Директории.
