Сергей Зайцев - Секира и меч
Глава 15
Теперь так и рыскали по дорогам малые княжьи дружины. Подозрительных, разных бродяг бездомных хватали, отправляли в Гривну. Вместе с бродягами и многими увечными попали под горячую руку и паломники, какие с некоторых пор ходили через эти земли из северных княжеств в Киев и Царьград – к монастырям, столпам, чудодейственным источникам и прочим христианским святыням. Но паломников долго не держали в клети: потомили сутки, высекли и отпустили на все четыре стороны. Этих паломников встретил на дороге Глеб.
Видя, что это люди бедные и смиренные, он не стал их останавливать. А пошел рядом. Он, конечно же, и не думал обижать их – любопытно было Глебу поглядеть на этих блаженных, вот и пошел. Глеб был больше язычник, чем христианин, и так, двоеверцем, мог бы оставаться до конца дней своих, однако некая сила, исходящая от христиан, с некоторых пор как бы притягивала его. Глеб не стремился задавать им вопросы, не искал способов утвердиться в вере христианской, он хотел только посмотреть – как смотрят на диво.
А паломники заговорили с Глебом. Они не могли не заметить секиру, выглядывающую из-под полы.
И спросили:
– Не тебя ли, человек, ищут на всех дорогах? Глеб сказал, что – да, его:
– Ловят, но не поймают!… Странники посмеялись и признались:
– Из-за тебя претерпели мы человек. Потом сказали серьезно:
– Но всякое страдание – милость Божья.
– Чудно вы говорите, – заметил Глеб. – Что ж тут хорошего, когда спину секут?
Но странники ответили убежденно:
– За все, что здесь выстрадаем, нам воздастся с лихвой на небесах!
И они показали ему спины, на коих плеть оставила багровые полосы.
Паломников было четверо. Они назвали Глебу свои имена: Иоанн, Матфей, Лука, Марк. И он им назвался.
И удивился, когда они сказали:
– Ты слаб, Глеб.
Он поглядел на них оценивающе и без вызова, спокойно молвил:
– Кабы вы, почтенные, вон на той лужайке, – он указал рукой, – вздумали меня побороть, я разложил бы вас всех четверых, как выводок мышей.
Странники улыбнулись светло:
– Мы не об этой силе и не об этой слабости говорим.
– О чем же тогда? – недоумевал Глеб.
– У тебя тело и душа в разладе. Ум твой, мысль – не укреплены верой. Ты живешь, как мотылек, как кузнечик, стрекочущий в траве. Ты умрешь, и от тебя останется только прах – малая горстка. Вместе с прахом и дух твой исчезнет, ибо он очень мал – не более ячменного зерна. И даже еще меньше…
– Кто видел мой дух? – пожал плечами Глеб. Странники сказали твердо:
– С верой дух твой охватит весь мир. Задумался Глеб над этими словами. Он понимал, что от этих слов отмахиваться не следует. Быть может, нужно не один день подумать над ними.
А паломникам показалось, что бросили они зерно на благодатную почву. И позвали они Глеба:
– Идем с нами. Сначала в Киев, потом в Царь-град. А там, быть может, и в Святую землю, ко Гробу Господню пойдем. Мы научим тебя вере. И ты станешь поистине силен…
Но Глеб отказался:
– У меня еще здесь есть дела. Паломники кивнули на секиру:
– Она угнетает твой дух. Брось ее! Глеб возразил:
– Как может угнетать мне дух то, чем я владею?- Смирись перед невзгодами, – поучали странники. – Прости своих врагов.
– Как простить тех, кто сам никого не прощает?
– Им Бог судья! – убежденно сказали паломники.
Глеб удрученно покачал головой:
– Так сложно все по-вашему выходит. Мне проще на зло отвечать злом. Я не могу простить убийц моих родителей…
– Потому что слаб…
Глеб не ответил. Он стал на обочине дороги и смотрел в спину уходящим странникам.
Когда те скрылись за поворотом, Глеб погладил древко секиры:
– Мы с тобой еще попоем.
Глеб сел под высокую липу, которая начинала цвести, и принялся точить секиру о камень.
Прошло немного времени, и Глеб увидел на дороге большой обоз. Глеб обрадовался сначала, решив, что добудет себе сейчас пищу и утолит голод, но, когда обоз приблизился, Глеб узнал на телегах своих братьев и их семьи.
И хотя он подумал, что не стоило бы сейчас показываться на глаза братьям, ибо встреча могла закончиться дракой, все же вышел из-под липы. А секиру держал под рукой.
Обоз остановился далеко от Глеба. Братья смотрели на Глеба исподлобья и переговаривались. Они, видно, решали, как быть. Судя по тому, какой поднялся шум, многие хотели с Глебом поквитаться. Но Фома не дал случиться кровопролитию, он осадил особенно горячих и один направился к Глебу.
Фома спросил:
– Что ты задумал, Глеб? Почему здесь стоишь? Глеб ответил, что ему-то, Фоме, это должно быть известно:
– У меня повсюду кров: хоть под этой липой, хоть под сенью дубравы, хоть в дупле или В избе Аскольда. У меня всюду дом.
Фома посмотрел на брата злобно:
– Зато все мы потеряли кров из-за тебя. Мы вынуждены бежать и, как бродяги, скитаться, чтобы Мстислав не выместил на нас злобу за убитого тобой десятника!… – Фома указал на обоз. – Посмотри! С нами малые дети и внуки, с нами слабые женщины. И ни крошки хлеба! Мы бежим в неизвестность. Может, кто-то из нас умрет. Вот к чему привело твое безумство…
Глеб ответил с достоинством:
– Приходят времена, когда становишься не властен над собой.
– Это все красивые словечки! – с досадой махнул рукой старший брат. – А вот что у тебя на уме?
– Ты бежишь ведь уже – что за дело тебе до моего ума!…
– Будь ты проклят! – бросил Фома и пошел по дороге.
Обоз тронулся и медленно последовал за ним. Скрипели колеса, постукивали глухо о землю копыта лошадей. Братья мрачно смотрели на Глеба.
– Будь ты проклят!…
– Наши мытарства тебе отзовутся!…
– Ждет тебя дыба, дожидается разбойника!… Глеб провожал их суровым взглядом. Гладил
крепкое древко секиры, тихо приговаривал:
– Мы с тобой еще попоем!… Всюду по дорогам и лесным тропам рыскали малые княжьи дружины. Кое-где были устроены засады, на перекрестках дорог стояла многочисленная стража. Всех путников здесь обыскивали. У крестьян в деревнях выпытывали, не встречал ли кто Глеба, не слышал ли что о нем, не знает ли, где разбойничье логово… В лесу понарыли ям, понаделали самострелов. Много зверья понапрасну погибло в эти дни. Глеб видел в ямах кабанов и косуль, переломавших ноги или хребты, встречал в чаще смертельно раненых лосей и туров, истекающих кровью…
Но сам Глеб в ловушки не попадался – напрасно рассчитывали на удачу хитроумные ловцы. И многочисленные лучники, обыскивающие леса с цепными кобелями, не выходили на Глебов след. Видно, действительно знал Глеб лес, как собственный дом, и мог в нем с легкостью укрыться от самой злой облавной охоты.
