Владимир Малик - Посол Урус Шайтана
Тем временем люди Чернобородого ворвались в гарем. Оттуда донёсся дикий женский вопль и плач детей.
Впереди всех мчался Исмет. С факелом в одной руке и саблей в другой, он нёсся узкими переходами, ногой выбивая двери в комнаты.
— Ираз! Ираз! — звал он громко.
Но крик его тонул в общем шуме и воплях. Ираз не откликалась. Очевидно, в гареме её не было: перепуганные насмерть жены Гамида клялись, что впервые слышат о девушке по имени Ираз.
Повстанцы, что набились в гарем, тащили из комнат одежду, драгоценности и меньше всего думали об Ираз, хотя знали, что это дочь одного их товарища. Своими криками, беготнёй и руганью они мешали Исмету. Он, потеряв надежду найти свою наречённую, кинулся к выходу.
Здесь ему повезло, — столкнулся с толстым евнухом Али Резою, который старался спрятаться в тёмном углу.
Исмет, как коршун, вцепился в него, прижал к стене:
— Где Ираз, кизляр-ага?[65] Говори мне, где Ираз!
Выпученными от страха глазами тот смотрел на парня и не узнавал его, лишь что-то пискляво бормотал.
Исмет ещё раз повторил вопрос.
— Не знаю… Видит аллах — не знаю! — отвечал евнух.
— Я убью тебя, Али Реза, как вонючую свинью, и твой жирный труп сожрут шакалы, если ты не скажешь, куда Гамид дел Ираз! Ты слышал? Отвечай!..
Он замахнулся ятаганом.
Евнух вскрикнул и заслонился рукой.
— Я скажу… Я покажу тебе, добрый ага, — пропищал он, тяжко, как мешок, опускаясь на пол.
Исмету пришлось поднять и встряхнуть перепуганного кизляр-агу.
— Где она? Веди!..
По крутой лестнице евнух вывел юношу на чердак. Исмет, держа в одной руке факел, подталкивал евнуха сзади саблей. Перед входом на чердак Али Реза остановился и молча показал на большой деревянный шкаф.
— Где? — не понял Исмет.
— Открой шкаф, там есть ещё одни двери в потайную комнату, о которой мало кто знает. Ираз была там.
Исмет рванул дверцы шкафа, выкинул какие-то старые лохмотья, висевшие там, и действительно увидел двери. Евнух не врал. В замочной скважине торчал большой ключ. Исмет повернул его — двери со скрипом открылись.
— Ираз! Это я, Исмет! Ты здесь, Ираз? — крикнул он в темноту, не решаясь заходить, чтобы подлый евнух не запер его в этой комнате.
Темнота ответила ему молчанием.
Исмет посветил факелом. Красноватый свет выхватил на мгновение стройную девичью фигуру, белые руки, безжизненно висевшие вдоль тела, маленькие босые ноги.
— Ираз! — Из груди Исмета вырвался дикий крик и звонко прокатился под карнизами. — Ираз!..
Насмерть перепуганный Али Реза кувырком помчался вниз.
Ираз молчала. Тонкая верёвка, как струна, затянула ей шею. Исмет взмахнул саблей — и девушка упала ему на грудь. Её холодное тело показалось юноше таким чужим и тяжёлым, что он чуть было не уронил его.
Он нёс её осторожно, как ребёнка, заглядывая в полуоткрытые глаза, а из груди вырывались горячие слова:
— Ираз! Джаным! Для чего ты сделала это? Почему не дождалась меня, не посоветовалась со мной? Разве ты виновата, мой весенний цветок, что холодная жестокая рука сорвала тебя? О, почему ты не дождалась меня, джаным?..
Он нёс её медленно, как на суд. За ним шли повстанцы, и могильная тишина, сопровождавшая их, была страшнее бури.
В коридоре, у выхода, мрачную процессию встретил Бекир. Он издали узнал Ираз. Хотел закричать, но из его груди вырвался только глухой стон. Исмет протянул ему свою непосильную ношу.
— Бери, отец, — произнёс он глухо. — Она не захотела пережить свой позор. Не захотела смотреть нам в глаза… Глупенькая… Но, клянусь аллахом, я страшно отомщу!.. Друзья, где Гамид? Где его проклятый выводок? Я хочу видеть, как течёт его кровь и кровь детей его!..
Как безумный, ринулся он к гарему. Пронзительный женский и детский крик сотряс замок. Но он не остановил юношу и тех повстанцев, которые бросились за ним. Как вихрь влетали они в комнаты, и их сабли сеяли смерть, не жалея ни женщин, ни детей…
По коридорам, как снег в метель, закружились белые перья из распоротых перин. По полу заструились красные потоки.
На дикий крик и гвалт в гарем ворвался Звенигора. Ему показалось, что повстанцы поймали Гамида и на радостях подняли такой шум. Однако вместо пленного спахии он увидел жуткую картину.
В конце коридора, перед закрытыми дверями, старая женщина загородила дорогу Исмету. По её одежде Звенигора догадался, что это была няня. Исмет хотел оттолкнуть старуху, но она, словно кошка, крепко вцепилась в него, не давая свободно орудовать саблей.
— Не входи! Умоляю тебя! — кричала женщина. — Не убивай Адике! Она не дочь Гамида!..
Услыхав имя Адике, Звенигора ринулся вперёд.
— Прочь, старая ведьма! — ревел Исмет. — Отпусти меня! Смерть Гамидову отродью!
— Безумный! Опомнись! Адике — сама жертва Гамида! Она дочка болгарского воеводы… Звать её Златка! Пожалейте её!.. Я тоже болгарка. Гамид вывез меня из Болгарии, чтоб я присматривала за девочкой, когда она была маленькой. Будь человеком!.. Опомнись! Убей лучше меня, а её не трогай!..
Звенигора остолбенел, поражённый услышанным.
А Исмет не улавливал смысла полных отчаяния слов старухи. Оторвав от себя её сухие руки, оттолкнул к стене и ударил саблей. Женщина упала. Исмет выбил ногой дверь. В комнате раздался отчаянный девичий крик.
— Подожди, Исмет! — крикнул Звенигора, вбегая за Исметом в комнату и остановившись перед ним. — Стой! Не тронь дивчину!
Исмет словно не понимал, чего от него хочет казак. С налитыми кровью глазами он мрачно смотрел на Адике, которая стояла в углу на кровати в белой сорочке, скрестив на груди руки. В её глазах светился ужас. Мертвенная бледность разливалась по лицу. Она, кажется, не узнавала Звенигору, считая его одним из убийц.
Видя, что Исмет старается обойти его и ударить девушку саблей, Звенигора схватил юношу за руку и изо всех сил рванул её назад, за спину. Исмет вскрикнул от резкой боли. Сабля упала на пол.
Боль отрезвила повстанца.
— Чего ты хочешь, Арсен? Зачем остановил меня?
— Я хочу, чтобы ты не трогал эту девушку! Ты же слышал, она сама жертва Гамида. Понимаешь?
Звенигора отпустил руку парня. Исмет, понурив голову, немного помолчал, а потом ответил:
— Делай как знаешь. Мне теперь все равно. Нет моей Ираз!.. Нет моего счастья!..
Он схватил саблю и выбежал из комнаты.
Арсен повернулся к Адике. Девушка все ещё не верила, что опасность миновала. Стояла в углу и расширенными от ужаса глазами смотрела на струйку крови, что тоненькой змейкой вползала из коридора в комнату.
