Сергей Городников - Золотая роза с красным рубином
Отбросив то, что осталось от удава в ту же яму, он постепенно унял дрожь по всех мышцах тела. Карахан загнал князя наверх, в проход к сокровищнице, и он слабо удивился, куда же делась Чёрная Роза, и неужели её самоуверенность могут надорвать опасные чувства извращённой привязанности к земноводной твари. Он направился к вырубленным ступеням и, переступая сразу через несколько, вновь поднялся на уступ.
Карахан теснил не успевшего восстановить силы Белого князя к распахнутой двери у порога входа в сокровищницу. Возле чёрного столба в боковой нише сабля князя опять серьёзно ранила его в живот.
– Так оставайся же здесь, хранить мои сокровища! – прохрипел хан и с размаху ударил подошвой сапога в основании чёрного столба, выбил каменный клин.
Столб опасно затрещал, покрылся разрастающейся паутиной трещин и продавился от тяжести, какую удерживал. Князь воспользовался секундной возможностью отвлёкшегося на выбивание клина противника сблизиться с ним и полоснул лезвием под левым ухом. Кровь из вены брызнула на доспех хана. Отбив его саблю, князь грудью прижал Чёрного хана к стене, словно в нелепом танце, провернулся с ним на месте, и оттолкнул туда, где был до этого. Трещины змеями из растревоженного клубка расползались по угрожающе хрустящему, словно оживающему своду, от которого посыпалась пыль, каменная труха. Надо было поскорее уходить. Едва князь отступил к уступу, на его глазах рухнула часть свода, заглушая невнятный возглас и сумасшедший хохот Карахана. Трещины продолжали неумолимо ползли за князем от грохочущего обвала, как будто им придало силу ханское проклятие.
– Надо бежать! – перекричал он стук падения камней, увидев перед собой Удачу.
Тот подхватил на руки безвольно сидящую в углу красавицу, прыгая через ступени, быстро последовал за ним. Но опасения князя оказались напрасными. Разветвление трещин прекратилось, словно с последним вздохом раздавленного хана воздействие его проклятия теряло силу. Удача поставил молодую женщину на ноги, схватил за локоть и заставил идти. Она покорно и бездумно подчинилась. Белый князь прихватил факел, и они втроём быстро покинули наполненное мёртвыми телами помещение, заспешили удалиться подальше от его мрачных тайн.
10. Пропажа шкатулки
На обширном ровном участке горного склона, лишь с одним пригодным для проезда телег и повозок спуском к бескрайней степи, шла тяжёлая работа по возведению крепости. Почти сотня пленных вырубали на каменоломне необходимые камни, обтёсывали их и отвозили к постройкам, где другие рабы производили кладку. Их всех обрекали на изнурительный подневольный труд щедрые на наказания плетьми вооружённые охранники-надсмотрщики. Надсмотрщиков было около трёх десятков. Одни из самых верных людей Карахана, уже извещённые о событиях в котловине, они со злой подозрительностью следили за поведением работающих невольников и ожидали самого хана, без него не смели принять решение, что им делать в таких обстоятельствах.
Было безветренно и душно. В небесной сини не заблудилось ни одного барашка облачка. А яркое солнце поднялось высоко, уставилось на северо-восточные уклоны Чёрных гор, на бескрайнюю примыкающую к ним степь. Мучимый жаждой от одного вида безводной степной равнины Гусейн был среди тех, кто возводили стены. Передёрнувшись от очередного удара кнута, он поторопился схватить камень, понёс его к месту непосредственной кладки. Всё тело гудело от непривычного труда, израненные и опухшие пальцы и ладони ныли от боли. Глаза опять защипало из-за пота, а он не мог позволить себе опустить камень даже на мгновение и смахнуть капли, которые скатывались со лба на брови, с них на веки. С неприязнью и завистливым ожесточением он поглядывал на каменоломни. Там, по его убеждению, многие пользовались возможностями работать медленнее, делая вид, что отламываемые и обтёсываемые камни было слишком прочными. Тогда как ему приходилось мучиться, не разгибая спины, носить их с рассвета и до темноты, и иссыхать от скудной и отвратительной пищи, не восполняющей растрачиваемые силы.
Он первым увидел в небольшой щели справа каменоломни бронзового от загара молодого человека, появление которого было подобно выходу воинственного духа из недр земли. Но молодой человек не был духом, его рука быстро размахнулась и что-то метнула. Нож ярко сверкнул на лету, и заметивший молодого человека надсмотрщик зашатался как горький пьяница. Охранник, что был рядом, встрепенулся, вскинул и поспешно швырнул в ответ свой дротик. До слуха Гусейна донёсся стук наконечника о скалу, а странный молодой человек, который смог ловко увернуться от дротика, не дал тому упасть, перехватил, метнул обратно, и пронзённый насквозь своим же оружием головорез повалился за валун. Под выкрики тревоги других надсмотрщиков в той же щели возник седовласый мужчина, в котором Гусейн неожиданно узнал Белого князя. Большая сабля в руках князя после короткой схватки рассекла кожаные с железными наклёпками доспехи третьего охранника, последнего из троих, что сторожили подступы к каменоломне со стороны горного выступа.
– Отец! Я здесь! – бросаясь навстречу князю, вдруг закричал один из работающих там пленных, худой и высокий, почти ещё юноша с прядями вьющихся светлых волос.
После краткого замешательства остальных надсмотрщиков, послышались гортанные приказы десятников. Забеспокоились и охранники в крепости. Один грубо оттолкнул Гусейна, побежал к воротному проёму в стене, от которого было шагов полтораста до каменоломни.
Сын Белого князя подхватил увесистый камень, присоединился к отцу и Удаче, и они стали отступать к щели, намереваясь скрыться там, откуда появились. Однако некоторые из пленных тоже схватились за камни, четверо кинулись к оружию убитых надсмотрщиков. Как будто судорога пробежала по прекратившей работать рассеянной толпе измождённых людей. Им не хватало только клича вождя, и Удача бросил такой клич.
– Вперёд! – зычно выдохнул он всей грудью. – Чёрный хан мёртв!
И побежал навстречу сбегающимся, чтобы выстроиться в единый отряд, надсмотрщикам. За ним устремились князь с сыном, потом одни, затем другие пленённые разбойниками мужчины.
– А-а-а! – набирал силу отчаянный многоголосый вой большинства рабов, которые осмеливались бросить вызов своим мучителям, и тех, кто поверил, и тех, кто не верил, словам о смерти хана.
Волнение перекинулось за недостроенные стены крепости, где охранников было меньше. Крупный камень, брошенный с верха стены, размозжил голову одному их них, и камни полетели отовсюду, иногда сшибаясь с встречным полётом дротиков надсмотрщиков. Сначала убитых или раненых среди восставших было больше, но их озлобление росло, и численное превосходство решило исход сражения. Четверть часа спустя от крепости с победными воплями вооружённая толпа ринулась к каменоломням, но там тоже добивали последних врагов. Уже убитых разрывали, терзали, затаптывали, не в силах утолить вспыхнувшую пламенем ненависти жажду мести.
