Луи Буссенар - Под барабанный бой
Услышанное привело капрала в ярость, тогда как юная итальянка оставалась бесстрастной.
Главарь заговорил вновь:
— Ныне настал наш час! Ничто не спасет Виктора-Эммануила и Наполеона от возмездия. Завтра состоится торжественный въезд французских войск в Милан. Союзники будут праздновать победу, и суверенные особы проведут в городе несколько дней. Лучше и достойнее места, чем королевский дворец, им не найти. Приказы муниципальным властям[117] уже даны. Все готово к приему их величеств. А теперь слушайте меня внимательно! Подвалы дворца начинены порохом. Когда, опьяненные успехом, оглохшие от похвал и уставшие от речей, император и король заснут, как простые смертные, произойдет взрыв такой силы, что от дворца не останется камня на камне! Таков мой план. Что вы скажете?
Заговорщики закричали в один голос:
— Браво! Их гибель неминуема!
— А есть ли верный человек, чтобы зажечь бикфордов шнур? — спросил тот, кто протестовал против похищения ребенка.
— Даже двое, — ответил председатель. — Вы, брат Вон Стейжер из Вены, и я. А сейчас каждый из вас вернется к себе и будет ждать распоряжений, которые передаст управляющий. Я останусь здесь, в потайной комнате.
Вошел мажордом, и все покинули столовую. Главарь заговорщиков обменялся многозначительным взглядом с управляющим, который сказал вполголоса:
— Все идет хорошо!
Председатель, подойдя к краю стола, нажал на деревянную обшивку стены. Раздался легкий щелчок, и панель отодвинулась. Еще минута — и два тайных свидетеля будут обнаружены. Капрал, держа палец на спусковом крючке, загородил своим телом девушку.
Вдруг страшный грохот потряс стены столовой. Крики, ругательства и выстрелы наполнили дворец.
— Нас предали! Смерть неверным тварям!
Внезапно дверь зала, словно под натиском урагана, широко распахнулась.
ГЛАВА 8
Падение в подвал. — Мучения пленных. — Подземный водосток. — Обозный в отчаянье. — Полковой марш. — После подвала — колодец. — Друзья выбираются по железной цепи. — Нападение поваров. — Франкур наносит ответный удар.
Потеряв точку опоры, Обозный и Раймон полетели вниз. Толстый слой зловонной жижи, покрывавший дно подвала, предохранил их от серьезных повреждений, друзья отделались ушибами.
Некоторое время оба молчали. Хмель мешал осознать серьезность положения, в которое они попали. Первым заговорил Обозный.
— Вот те раз! Раймон, ты тут?
— Да, — откликнулся старый зуав.
— Где это мы?
— Дьявол! Естественно, в подполе.
— Я не прочь поскорее выйти отсюда.
— О! — присвистнул Раймон. — Будем надеяться, что не застрянем здесь навечно. Безвыходных положений не бывает!
— Ты везде чувствуешь себя отлично, старина! А я задыхаюсь в этом темном колодце. Здесь такой мрак, что кажется, будто ты ослеп. Сердце того и гляди выпрыгнет из груди.
— Ах да, я забыл! Ведь ты — любитель полей и ярких лучей солнца. А я до того, как стать «шакалом», добывал уголь в родном городке Гарде. Так что чувствую себя здесь, как дома.
— Раймон, мне плохо, голова идет кругом, в глазах круги… Придумай что-нибудь!
— Это синдром темноты. Ничего, скоро пройдет!
— Раймон, старина, я умираю…
— Послушай, у тебя полная фляга, глотни чуть-чуть!
— Я не хочу пить!
— Да, вижу, ты действительно заболел. Подожди, мой мальчик, что-нибудь придумаем.
Порывшись в карманах, Раймон чиркнул чем-то, и вдруг слабое пламя осветило пространство.
— О! Ты возвращаешь меня к жизни! — восклмкнул Обозный, вздохнув полной грудью.
В левой руке бывалый зуав держал витую восковую свечу, с которой обычно ходили в погреба, в правой — спички.
— Я стянул ее у майора. Это поможет нам скоротать время. Хватит, по крайней мере, часа на два, а потом мы удерем. Давай изучим обстановку и обсудим план побега.
Подняв свечу, Раймон посмотрел вверх.
— Высоковато! Шесть метров будет. И сужается кверху, как горлышко у бутылки. Влезть наверх не удастся. Тебе лучше, сынок? Видишь что-нибудь?
— Да.
— Тогда измерим ширину. Вот черт, грязь какая-то чавкает под ногами. Придется потом тщательно постирать гетры[118].
Сделав несколько шагов, зуав начал считать: восемь, девять, десять… двенадцать, пятнадцать.
В ширину оказалось приблизительно пятнадцать шагов. Но если вверх поднималась каменная стена, то под ногами была мокрая земля.
— Почему тут так сыро, а, Раймон? — прервал размышления друга Обозный.
— Потому, что Милан построен на равнине, пересеченной множеством рек и речушек. Почва впитывает влагу, как губка, и она собирается здесь. Не удивлюсь, если во время паводков вода в этой яме поднимается на два метра.
— Значит, тут вполне можно утонуть?
— Утонуть можно даже в луже. Смотри-ка, что я нашел!
— По правде сказать, я ничего не вижу.
— Здесь в углу есть что-то вроде сточной ямы. Лиса, пожалуй, пролезла бы в эту нору, но человек — вряд ли! Попробуем расширить отверстие штыками. Обозный, поставь-ка карабины к стене, только вынь запальные устройства, а то мало ли что может случиться. Свечу я пока задую. В крайнем случае воспользуемся спичками…
Зуав вытащил штык и, встав на колени, начал копать.
— Почва мягкая, как масло! Эй, дружище, расширяй отверстие как можешь!
— Я не вижу ни зги!
— Действуй на ощупь. Отгребай землю, которую я вынимаю.
— Если бы у меня была корзина…
— А феска для чего?
— Она маленькая…
— Тогда сними штаны. Наполняй их до половины и относи в дальний угол.
— Лучше уж кальсоны. Жаль портить парадные шаровары.
— На твое усмотрение.
Работа благодаря профессиональным навыкам старого солдата продвигалась успешно. Друзья трудились, как кроты, в полной темноте, задыхаясь от спертого воздуха. Время от времени они прикладывались к бутылке, экономно заедая остатками прихваченных из дворца продуктов, и вновь продолжали копать, метр за метром продвигаясь в неизвестность. Глаза Обозного привыкли к темноте, и юноша не страдал, как прежде.
Наконец, изнемогая от усталости, пленники вылезли из узкого прохода и растянулись прямо на скользком полу. Глаза слипались.
— Как ты думаешь, — пробормотал толстяк, — далеко ли мы продвинулись?
— Если не ошибаюсь, метров на восемь — десять.
— Не может быть!
— Да, да, мой мальчик! У нас есть надежда на спасение!
С этой приятной мыслью, не забыв отхлебнуть из заветной фляги, приятели заснули.
