Три мушкетера. Д'Артаньян - Фере-Флери Кристин
– В том, что вы избегаете неприятностей, я не сомневаюсь, – ядовито ответил мушкетер на извинение.
И д’Артаньян снова закипел.
– С какой это стати? Вы что, подумали, я испугался? Напрасно вы хотите меня унизить!
– Лично я дерусь в редчайших случаях, только когда меня вынуждают обстоятельства, и делаю это с отвращением, – сообщил мушкетер. – Но это тот самый редчайший случай – по вашей вине скомпрометирована женщина.
– По моей? – воскликнул д’Артаньян, ошеломленный обилием неожиданностей, валившихся ему на голову.
– Не имея возможности научить вас жить, я надеюсь научить вас умирать.
– И где же?
– На улице де Карм, в полдень.
– Всегда к вашим услугам.
Краем глаза д’Артаньян вновь заметил вдали кожаный плащ: он мелькнул и скрылся. Три дуэли! А до этого ему нужно поквитаться с врагом. Но… В полдень? Черт! В полдень вторая дуэль… Если, конечно, он останется в живых после первой. И прежде чем пуститься снова в погоню, спросил:
– А если в час? Это возможно?
Мушкетер с покровительственным видом снисходительно улыбнулся.
– Вполне. Я охотно дарю вам еще один час, проживите его как можно полнее…
Глава II
При дворе короля в Лувре.
В это время по коридорам Лувра торопливо шла темноволосая стройная девушка в плаще самого простого кроя. В руках она держала запечатанное письмо и настороженно поглядывала вокруг. Из-под белоснежного чепца выбилось несколько прядок волос. Девушку звали Констанция Бонасье. Она была горничной, служила королеве, а значит, для нее во дворце были свои входы и выходы. Слуги и есть слуги, на них никто не обращает внимания. А между тем эти наперсницы, посланницы, лазутчицы зачастую знают немало секретов. У невидимок есть преимущества.
До чего же велик королевский дворец! Констанция знала в нем каждый уголок, но никогда еще – так ей казалось – не бежала по коридорам так долго. Встречая на пути придворных дам, она прижималась спиной к стене и слегка приседала, почти не замедляя шага. Ну, наконец‐то! Двери в королевские покои. Постучалась. Лакей отворил, и она проскользнула внутрь.
– Констанция? – окликнул ее голос с легким акцентом. – Идите скорее сюда, дитя мое. Есть ли письмо?
– Да, Ваше Величество, – ответила Констанция. – В особняке Валькуров слуга, какой‐то новый, я его никогда не видела, передал письмо от имени графини Изабель. Она ждет ответа до вечера. Корабль отплывает на заре.
Анна Австрийская, слегка побледнев, взяла письмо и сломала печать.
Королева Франции, красивая женщина, располагала к себе присущей ей спокойной доброжелательностью. Сейчас же она выглядела взволнованной и хрупкой.
Анна подошла к окну и принялась за чтение.
«В эту субботу, как всегда на Святой неделе, вы поедете исповедоваться в аббатство Валь-де-Грас. Я тоже там буду, чтобы покаяться в грехе, что о вас все мои мысли. Через неделю, если не умру, увижу вас, пусть даже придется перевернуть весь мир. Ваш нижайший слуга, герцог Бекингем».
– Но, Ваше Величество, вы же его просили… – прошептала юная Констанция, преклонив колени.
Королева нервно расхаживала по комнате.
– И все-таки он упрямо настаивает на приезде в город, где рискует собственной жизнью… И вынуждает меня рисковать своей честью.
– Ваше Величество, король ждет… Спрячьте письмо.
– Я доверяю его тебе. Да, ты права – меня ждут.
Анна Австрийская покинула покои. Настало время вновь стать королевой Франции. И забыть, что она в первую очередь женщина, чье сердце может биться так сильно и чьим мечтам не суждено сбыться…
Что за безумство? Как она позволила этой страсти приблизиться к себе?
Она встретила герцога Бекингема три года назад, и их чувство друг к другу вспыхнуло с первого взгляда. В десять лет Анна стала невестой, а в четырнадцать ее обвенчали с Людовиком XIII, человеком суровым, мрачным. И все же она к нему привязалась. Однако в сердце проснулось совсем иное чувство после встречи с герцогом. С тех пор они виделись два раза. Их разделяло все: она родилась испанской инфантой и стала королевой Франции, а он был самым могущественным вельможей Англии. Ходили слухи, что англичане заключили дружеский союз с французами – гугенотами, а значит, герцог Бекингем стал врагом французской короны. Королева давно жила в тревоге, она чувствовала, что за ней следят, – у кардинала де Ришелье повсюду шпионы. Если он проникнет в ее тайну, она погибнет. Кардинал ненавидел королеву, – в этом Анна не сомневалась. Ришелье ждал только удобного случая, чтобы ее погубить, после того, как он – отец церкви! – признался ей в горячей привязанности. Было это очень давно. Анна оттолкнула кардинала со всем юным пылким негодованием. Ришелье не простил. И она стала его бояться. Ее муж, король, – лишь марионетка в руках кардинала, а последний так прозорлив, так влиятелен… Он гораздо могущественнее нее. Ведь она до сих пор не подарила наследника французской короне, и положение женщины было крайне уязвимым. Достаточно любого скандала, чтобы объявить брак недействительным. Анна может не просто попасть в немилость: она рискует головой! На протяжении веков принцессы из королевского дома подвергались заточению за неверность, одна из них лишилась в тюрьме жизни… И что, собственно, изменилось за эти триста лет? Разве участь женщин, в том числе и королевской крови, стала менее жестокой?
Вот какие мысли теснились в гордо поднятой голове Ее Величества королевы, когда она шествовала по анфиладе [5] Лувра, легким кивком отвечая на приветствия.
В зале Королевского Совета придворные стеснились вокруг стола, на котором стоял макет – неф [6] и боковые приделы церкви Сен-Жермен-л’Осеруа. Солнечные лучи, проникавшие сквозь высокие окна, ложились на макет косыми золотистыми полосами. Сотни свечей в люстрах заставляли играть яркими бликами позолоту потолка. Анна Австрийская медленно шла по синему ковру с королевскими лилиями. Все расступались, и она наконец заняла кресло рядом с королем Людовиком XIII, который встретил ее рассеянной улыбкой. Зато он очень внимательно слушал аббата Ругона. А тот, склонившись над макетом и указывая пальцем на фигурки, изображавшие участников церемонии, говорил:
– С согласия эмиссаров его святейшества, Артюс д’Эпине де Сен-Люк, епископ Марселя, будет стоять справа от Вашего Величества. Брат Франсуа де Ломени из ордена доминиканцев…
Внезапно аббат остановился и замолчал, поскольку молодой человек с холеными усиками, в колете, расшитом серебром, заговорил слишком громко, беседуя с двумя офицерами. Из-за него аббат Ругон и прервал объяснения. Нарушитель говорил так громко явно намеренно. Недовольный король обратился к нему:
– Что с вами, брат мой? Вас не интересует ваша свадьба с герцогиней де Монпансье?
Гастон Орлеанский махнул рукой, словно отгоняя муху, и процедил сквозь зубы:
– Мы готовимся к свадьбе, а надо бы к войне.
– К войне? – удивился государь. – С кем?
– С гугенотами! – воскликнул юный принц.
Придворные начали перешептываться. Один из них, судя по выправке, старый опытный военный, сделал шаг вперед.
– Сир, монсеньор ваш брат не ошибается. Вот уже не одну неделю крепость Ля-Рошель укрепляется людьми и оружием.
– Они хотят раскола! – воскликнул второй, гораздо моложе. – Если им не помешать, у нас будет государство в государстве! Нога Англии во Франции!
– Господин граф де Шале, значит, вы хотите, чтобы я объявил войну гугенотам и англичанам? – уточнил король.
– Гугеноты у англичан на посылках, – тут же вмешался Гастон Орлеанский.
– Сен-Бланкар, глава гугенотов, сейчас в Лондоне, его принял лично Бекингем. Зачем английскому военному министру принимать гугенота из Ля-Рошели, если он не готовится к войне? – поддержал граф де Шале.
Услышав имя любимого, королева опустила глаза, что не укрылось от внимательного взгляда ее соседа, человека лет пятидесяти, с горделивой осанкой, в шелковой красной сутане и с крестом, украшенным драгоценными камнями, на груди.
