Дмитрий Белый - Басаврюк ХХ
— Без веры мы не сможем решить наши проблемы.
— Простите, веры во что? Если следовать христианской ортодоксии, то мы еще в 1918 году должны были не брать оружие, а молиться, чтобы поляки, большевики, россияне, немцы опомнились и пожалели нас, таких богобоязненных и смиренных. Впрочем, боюсь, что большинство украинцев этим и занималась.
— Разве нельзя совместить борьбу за Родину и веру?
— А насколько убийство врага будет отвечать заповедям? Это уже предполагает неискренность. Хотя бы перед собой.
— Я никогда не брал в руки оружия.
— Но обещали поддержку Бога тем, кто ее взял. Возможно, и винтовки, если не ножи, освящали.
— Они переступили через заповеди, но для борьбы за сохранение тех же христианских добродетелей.
— Знаете, пан отче, иногда я думаю, что последние полтора столетия мы были слишком правильными христианами. На радость наших соседей.
Отец Василий снова надолго замолчал, перебирая в мыслях свои возможные ответы и новые возможные замечания Бойчука. Потом неожиданно для самого себя спросил:
— Но вы привлекли меня к этому делу. Почему?
Бойчук резко остановился. Он сухо взглянул в глаза отца Василия.
— Вы знаете, с кем мы боремся? Кому мы проиграли войну? С кем столкнулся полковник в двадцатом году и кем является наш враг на самом деле? Возможно, у нас впервые появился шанс понять это…
— …и для этого вам нужны не только те, кто умеет хорошо стрелять.
Бойчук не ответил, повернулся и пошел по дорожке. Отец Василий не спеша направился за ним.
* * *
Директор санатория, доктор Ридер, имел блестящую лысину и огромные вильгельмовские усы. Он немного напряженно сидел в своем кожаном кресле, и у отца Василия промелькнула мысль: «Наверное, боится, что и я пришел заявить об отъезде». Священник сдержанно кашлянув из вежливости и начал, старательно подбирая немецкие слова:
— Насколько мне стало известно, ваша пациентка, в комнате которой произошел этот ужасный случай, является украинкой.
Директор удивленно пошел в кресле и ответил:
— Ну, насколько мне известно, в последние времена так стали называть наших бывших соотечественников — рутенов или русинов. Несчастная мало рассказывала о своем прошлом, но в регистрационной карточке записано, что она русинка.
Отец Василий удовлетворенно продолжил:
— Так вот, кроме того, что я тоже есть…э-э, русином, я имею священнический сан в религии, которую исповедует большинство моих земляков.
Доктор Ридер неожиданно энергично пожал руку отцу Василию и заявил:
— Чрезвычайно рад поздравить пастора одной из славянских церквей.
Отец Василий немного смутился, но продолжил:
— Надеюсь, что встреча со мной немного облегчит ее страдания.
Директор с энтузиазмом поддержал отца Василия:
— Обещаю вам переговорить с больным и немедленно сообщить об ответе. Кстати, как вам отдыхается у нас? Возможно, вас беспокоит малое количество отдыхающих? Могу сообщить хорошую новость — скоро к нам приезжает группа туристов из Италии.
— Спасибо, у вас замечательный санаторий, и не сомневаюсь, что новоприбывшие добавят нашем отдыха приятное оживление.
* * *
После ужина отец Василий сидел на балконе, пытаясь сосредоточиться на прошлой беседе с Бойчуком. В дверь постучали — это был санитар, который сообщил, что госпожа после разговора с герром врачом ожидает герра пастора. Уловив себя на неподобающем волнении, отец Василий отправился за санитаром. У дверей комнаты привычно дремал здоровенный полицейский. Услышав шаги по коридору, он вскочил, но успокоился от легкого кивка врача.
Комната была хорошо освещенная электрическим светом. После полумрака коридора глаза отца Василия не сразу увидели молодую женщину, которая стояла в глубине комнаты. В ее фигуре он почувствовал напряжение и страх. Отец Василий услышал, как закрылись за санитаром дверь, и сделал шаг вперед. Теперь он смог более детально рассмотреть ее. Черные волосы собраны в простую прическу, красивое лицо, характерное для украинско-польского пограничья, большие глаза, полные безграничного отчаяния.
Отец Василий сделал еще один шаг вперед и вдруг сказал, неожиданно для себя, по-украински:
— Добрый вечер, госпожа Наталью.
4
Петр Бойчук не расспрашивал отца Василия о разговоре с Порецькою. Он знал, что теперь настало время действовать священнику, и сосредоточился на созерцании за отдыхающими. Через два дня после их прибытия из Подебрад в санатории осталось не больше десяти человек. Бойчук, поразмыслив, пришел к выводу, что среди них вряд ли есть агенты ГПУ или Дефензивы, и решил немного отдохнуть. Теперь он целыми днями сидел на балконе, потягивая красное вино, и любовался лесной природой. Тем более, что с балкона было очень хорошо наблюдать за отцом Василием, который ежедневно прохаживаясь с Натальей по санаторійних дорожках.
На третий день Бойчук осмелился спросить у отца Василия о Наталью. Священник долго смотрел куда над головой галичанина, потом сказал:
— Эта девушка пережила очень много, гораздо больше, чем может выдержать женщина. Она очень боится. Я думаю, что больше всего она боится самой себя или скорее зловещей силы, которая живет в ней. Наталья не помнит, что произошло с ней, но уверена, что тех трех убила именно эта сила. Она призналась, что иногда словно проваливается в мир, полный потустороннего ужаса.
— Что дальше, пан отче?
Отец Василий пожал плечами:
— Боюсь, что госпожа Наталья оказалась на грани двух миров. Она не знает, где находится Бог, но боится, что сатана живет именно в ней. Надеюсь, что Наталья находит покой в беседах со мной и верит, что я смогу помочь ей.
— А вы можете?
— Время, требуется время.
— Боюсь, что как раз времени у нас и нет.
— Почему?
Петр Бойчук молча посмотрел сквозь стекло бокала на красное садящееся солнце.
* * *
Утром до санатория прибыли восемь отдыхающих из Италии. Как и положено итальянцам, они были шумные, темноволосые и быстрые. За полчаса они успели превратить санаторий на небольшой итальянский городок. Отец Василий вообще решил, что их не меньше трех десятков, а Бойчук с сожалением вспоминал прошлые тихие дни. Председателем группы был элегантный господин по имени Анжела. Итальянцы пели, пили вино, играли в теннис, устраивали пикники, словом, вели себя как принадлежит итальянцам. Анжело успевал повсюду, и уже через пару часов после прибытия он успел подружиться со всеми.
