Бернард Корнуэлл - Приключения Ричарда Шарпа. т1.
– Держись, Шарп, – подбадривал его Лоуфорд.
– Ради бога, называй меня Диком, – оборвал его Шарп.
– Держись, Дик, – повторил лейтенант, неприятно задетый тем, что его поправляет рядовой.
– Уже недалеко, – шепнула на ухо Мэри.
Она помогала Шарпу идти, хотя иногда, когда оскорбления подкреплялись угрозами, цеплялась за его руку. Впереди виднелись стены города, и Лоуфорд, глядя на них, обреченно подумал, что взять такие невозможно. Бастионы были побелены известкой и сияли на солнце, а из каждой амбразуры торчало дуло орудия. Над стенами шевелились под ленивым теплым ветерком стяги Типу, чуть дальше возвышались ослепительно-белые минареты недавно построенной мечети. Еще дальше, за минаретами, виднелась узорчатая башня индуистского храма, а к северу от него переливались в лучах солнца отшлифованные плиты дворца Типу. Город оказался намного больше и величественнее, чем ожидал Лоуфорд, а его оборонительные укрепления с сотнями орудий производили серьезное впечатление. Лейтенант рассчитывал увидеть глинобитную стену, однако, подойдя ближе, понял, что восточная стена выложена из массивных каменных блоков, расколоть которые вряд ли по силам самым крупным осадным орудиям. Кое-где в местах былых разрушений виднелась кирпичная кладка, но откровенных слабостей лейтенант не обнаружил. Да, оборонительную систему города не успели перестроить по современному европейскому образцу со звездчатыми стенами, внешними фортами, неуклюжими бастионами и запутанными равелинами, но и в существующем виде город представлялся грозной крепостью. Напоминающие издалека неутомимых муравьев, тысячи работников, некоторые полностью обнаженные, таскали на спинах корзины с глиной для укрепления края бруствера, лежащего непосредственно перед побеленными стенами. Этот земляной бруствер, отделенный от стены глубоким рвом, который можно было при необходимости заполнить речной водой, предназначался для защиты от ядер. Лоуфорд утешал себя тем, что лорд Корнваллис сумел-таки взять город приступом семь лет назад, но проводимые работы показывали, что Типу извлек из поражения урок, а значит, перед генералом Харрисом стоит задача куда более сложная.
Проведя пленников по низкому, гулкому туннелю у Бангалорских ворот, уланы погнали их дальше по вонючим, запутанным, узким улочкам. Пики пробивали путь в толпе, заставляли расступаться пешеходов, откатывать в сторону тележки и повозки. Кавалеристы Типу отгоняли даже свободно разгуливающих по городу священных коров, хотя делали это осторожно, дабы не оскорбить религиозные чувства индусов. Они миновали мечеть и свернули на улицу, представлявшую собой сплошную цепь лавок и лотков, торгующих всевозможными тканями, одеждой, серебряными изделиями, украшениями из драгоценных камней, овощами, обувью и кожей. В одном переулке Лоуфорд краем глаза увидел, как двое перепачканных кровью мужчин разделывают верблюда, и его едва не вывернуло наизнанку. Голый мальчуган бросил в них окровавленный верблюжий хвост, и вскоре уже целая толпа детишек бежала следом за уланами, выкрикивая что-то в адрес белых и забрасывая их коровьими лепешками. Шарп сыпал проклятиями. Лоуфорд пригибался пониже, вбирая голову в плечи. Малолетние преследователи отстали, только когда их отогнали два европейца в синих мундирах.
– Prisonniers? – бодро спросил один из них.
– Non, monsieur, – ответил Лоуфорд на школьном французском. – Nous sommes deserteurs.
– C'est bon. – Второй из мужчин бросил ему манго. – La femme aussi?
– La femme est notre prisonniere, – попытался пошутить Лоуфорд и был вознагражден смехом и прощальным bonne chance[1].
– Знаешь французский? – спросил Шарп.
– Немного, – скромно ответил лейтенант. – Совсем немного.
– Забавно, – пробормотал рядовой, и Лоуфорд испытал тайное удовольствие оттого, что сумел наконец произвести впечатление на спутника. – Только вот не так-то много солдат умеют трепаться по-лягушачьи, – добавил Шарп, – так что постарайся больше не высовываться. Разговаривай-ка на английском.
– Я и не собирался высовываться, – грустно ответил Лоуфорд, рассматривая манго с видом человека, никогда раньше не видевшего ничего подобного. Голод призывал впиться зубами в сочную, сладкую мякоть, но воспитание победило, и он галантно протянул плод Мэри.
Уланы свернули под изящную арку, по обе стороны которой стояли часовые. Во дворе всадники спешились и повели коней по узкому проходу между высокими кирпичными стенами. Шарп, Лоуфорд и Мэри остались одни – часовые не обращали на них внимания, хотя и отгоняли наиболее любопытных из горожан, собравшихся у ворот, чтобы поглазеть на европейцев. Шарп опустился на землю и закрыл глаза, пытаясь позабыть о боли в спине, но тут вернувшийся командир жестом приказал им следовать за ним. Они прошли еще под одной аркой, потом под аркадой с обвитыми цветами колоннами и попали в караульное помещение. Офицер сказал что-то Мэри и запер дверь.
– Говорит, что придется подождать. – Еще раньше уланы забрали у мужчин мундиры и оружие и тщательно ощупали одежду, но Мэри обыскивать не стали. Женщина достала откуда-то из складок юбки маленький складной ножичек и разделила манго на три доли. Лоуфорд съел свою порцию и вытер с подбородка сладкий сок.
– Раздобыл отмычку, Шарп? – спросил он и, заметив гримасу солдата, покраснел и поправился: – То есть Дик.
– А ее и раздобывать не пришлось. Она у меня и тогда уже была. А сейчас у Мэри. Ей и гинея досталась.
– Хочешь сказать, ты солгал генералу Бэрду? – строго спросил Лоуфорд.
– Конечно! А как иначе? – недовольно бросил в ответ Шарп. – Какой дурак признается, что у него есть отмычка!
Лоуфорд покраснел от злости и уже открыл было рот, чтобы выговорить Шарпу за обман, но, подумав, сдержался и лишь укоризненно покачал головой. Потом он сел, прислонившись спиной к голой каменной стене. Шарп растянулся на зеленых плитах, которыми был выложен пол, и через несколько минут уснул. Мэри устроилась рядом, время от времени поглаживая его по волосам. Смущенный столь откровенным проявлением чувств, Лоуфорд отвернулся. Он понимал, что должен поговорить с Мэри, но боялся разбудить Шарпа, которому требовался отдых. Где-то в глубине дворца мягко журчал фонтан, однажды из конюшен долетел громкий цокот копыт, но в общем в комнате было тихо. И прохладно.
Шарп проснулся, когда уже стемнело. Боль в спине, по-видимому, напомнила о себе, потому что он застонал, и Мэри тут же приложила руку к его губам.
– Который час? – спросил солдат.
– Уже поздно.
– Боже... – пробормотал Шарп и, стиснув зубы, чтобы не застонать, сел и попытался прислониться к стене. За маленьким зарешеченным окошком появился месяц, и в его жидком свете Мэри увидела расползающиеся по рубахе своего жениха пятна. – Про нас забыли?
– Нет. Пока ты спал, принесли воды. Вот, возьми. – Мэри пододвинула ему кувшин. – И дали ведро. Для... – Она смущенно замолчала.
– Да понял я, для чего, – потянув носом, проворчал Шарп и, подтянув кувшин, сделал несколько глотков. В нескольких шагах от него спал Лоуфорд, рядом с которым лежала на полу маленькая раскрытая книжка. Шарп скорчил гримасу. – Хорошо, что наш барчук захватил хоть что-то полезное.
– Ты об этом? – Лейтенант, как оказалось, вовсе и не спал.
Шарп уже пожалел о своих словах, но как загладить вину; не знал, а потому, замявшись, спросил:
– А что это?
– Библия.
– Черт...
– А ты имеешь что-то против? – холодно поинтересовался Лоуфорд.
– Меня этой ерундой в приюте досыта накормили. Когда ее нам не читали, то били ею по голове. И Библия там была не маленькая, как эта, а здоровущая и толстенная. Наверно, и быка бы оглушила.
– Вас учили читать?
– Для чтения мы были недостаточно хороши. Сучить пеньку – другое дело, на это мы годились, а чтение – не про нас. Нет, не учили. Нам ее читали перед завтраком. Одно и то же каждое утро: холодная овсянка, кружка воды и много-много Авраама и Исаака.
– То есть читать ты не умеешь?
– Конечно не умею! – презрительно усмехнулся Шарп. – А на кой мне это сдалось? Какой толк от чтения?
– Не будь дураком, Дик, – стараясь не терять терпения, сказал Лоуфорд. – Только глупец гордится тем, чего не знает, и притворяется, что то, чего он не умеет, гроша ломаного не стоит. – Он едва не уступил соблазну произнести панегирик чтению: как оно раздвигает горизонты и открывает новый мир, мир драмы, поэзии и вечной мудрости, но в последний момент пересилил себя. – Ты ведь хочешь получить сержантские нашивки?
– Чтобы стать сержантом, уметь читать необязательно, – пробурчал Шарп.
– Нет, но неграмотный сержант вряд ли станет хорошим сержантом. Тебя все будут обманывать, начиная с ротного писаря и квартирмейстера, а ты не сможешь даже рапорт составить. А вот грамотный сержант сразу определит, когда его попытаются провести.
