Понсон дю Террайль - Мщение Баккара
Польский вельможа выехал из Кадикса с большим шумом, в сопровождении своих четырех лакеев.
Проехав две мили, он остановился на первой станции, в гостинице.
Здесь вошел к нему человек, одетый в платье простого мещанина, — это был Цампа.
Через несколько минут он сидел уже вместе с Рокамболем в карете, которая помчалась с быстротою молнии и через тридцать шесть часов доехала до Барселоны, от которой замок Салландрера находился в пятнадцати милях.
— Послушай-ка, друг, — сказал Цампа, — нам необходимо здесь переночевать для того, чтобы переодеться.
— Натурально, — сказал Рокамболь.
Граф Полацкий остановился в гостинице «Лев» и велел подать ужин к себе в комнату.
После ужина Цампа вышел и, возвратившись через час, сказал:
— Все готово, дружище. Теперь тебе остается сделать только одно, а именно: преобразиться снова в маркиза де Шамери.
Через четверть часа польский вельможа, которому можно было дать на вид лет пятьдесят, превратился в молодого человека со свежим румяным лицом, с белокурыми волосами, тридцати лет — в того, кто был известен в Париже под именем маркиза де Шамери.
— Каким же образом мы выйдем отсюда? — спросил Рокамболь, оканчивая свой туалет.
— Очень просто — через двор: тебя никто не узнает. Действительно, Рокамболь и Цампа прошли через двор, не обратив на себя ничьего внимания, и вышли на улицу.
Они прошли пешком через всю Барселону и вышли к Помпелужским воротам.
Здесь Цампа заблаговременно приготовил лошадей, у гостиницы «Инфант».
— Вот что, дружище, — сказал португалец, — нам следует выпить на дорогу бутылочку астурийского; нам ведь придется ехать по холоду до самого рассвета.
— Что ж, пожалуй. Но скажи мне одно: как ты объяснишь свой приезд со мной в замок Салландрера?
— Это уж мое дело. Будь покоен.
Цампа велел подать в отдельную комнату две бутылки астурийского вина и уселся на диване вместе с Рокамболем.
Португалец выпил залпом два стакана, отчего лицо его немного покраснело.
— Мне кажется, — сказал Рокамболь, — что ты уже опьянел.
— Да, но когда я пьян, я бываю необыкновенно весел, так что люблю всех.
Выпив еще два стакана, Цампа стал путаться в словах и совершенно, как говорится, раскис.
— Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, — подумал Рокамболь. — Теперь время все у него разузнать.
— Честное слово, — пробормотал Цампа, — ты нравишься мне, господин герцог.
— Благодарю, — отвечал мнимый маркиз, улыбаясь.
— И я уверяю тебя, что, когда ты обвенчаешься с Концепчьоной, моя радость будет невыразима.
— Так что ты можешь считаться моим другом?
— На жизнь и на смерть!
— И ты докажешь мне это на деле?
— Во всякое время.
— Сомневаюсь в этом…
— Понимаю… ты намекаешь о бумаге…
— Ты не ошибся, — сказал Рокамболь.
— Неужели эта бумага тебя беспокоит?
— Гм… отчасти — да. Если бы она не существовала, я сделал бы для тебя все, что обещал.
— И ты не врешь?
— Честное слово Рокамболя.
Цампа расхохотался.
— Неужели ты думаешь, что я в состоянии употребить ее во зло?
— О, нет… Но ведь мы только люди… ты можешь умереть скоропостижно. Нотариус, которому ты отдал ее…
— Неужели ты поверил этому? — спросил Цампа, захохотав.
— Чему? — спросил Рокамболь, удивляясь.
— Тому, что я отдал эту бумагу нотариусу на сохранение.
— Конечно, я поверил.
— Ну, так очень глупо сделал, потому что она преспокойным образом лежит у меня в кармане.
При этом Цампа вынул из кармана бумагу, развернул ее и положил перед Рокамболем, который сразу узнал ужасное объявление, которым он собственноручно признает себя Рокамболем, а не маркизом де Шамери.
— Вот, — сказал Цампа, — смотри, как я дорожу этой бумагой.
Он приблизил ее к свечке и зажег.
— Друг мой! — воскликнул Рокамболь, обнимая португальца.
— Однако, — пробормотал Цампа, — надо выйти на воздух… немного освежиться, я совсем ослаб.
Они прошли немного по двору и затем пошли в конюшню. Лошади были уже оседланы.
— Вот посмотри-ка, — сказал Цампа, указывая на кобуры у седла. — Я положил тебе пистолеты, так как дорога, по которой мы поедем, не совсем безопасна.
— Благодарю, друг мой, — сказал Рокамболь, зловеще улыбнувшись.
Спустя несколько минут они уже выезжали из города и повернули направо, на проселочную дорогу.
— Вот, — сказал Цампа, — дорога в замок Салландрера.
При этом он указал на горную цепь, видневшуюся вдали.
Ударив хлыстом свою лошадь, он продолжал:
— Нам придется ехать через глубокие ущелья, по краям бездонных пропастей, между которыми есть одна, называемая пропастью Вероломного рыцаря, в которой положительно не видно дна.
— Где же эта пропасть?
— Мы будем около нее через час.
— Почему же ее называют пропастью Вероломного рыцаря?
— Это легенда. Если хочешь, я тебе ее расскажу.
— Пожалуй, — сказал Рокамболь, желая чем-нибудь убить время.
Цампа рассказал Рокамболю длинную легенду о вероломном рыцаре.
— Твоя легенда интересна, — проговорил Рокамболь, когда веселый португалец окончил свой рассказ, — но я не верю ей.
— И я также. Я верю только в существование пропасти, в которой, если бросить туда камень, не слышно стука от его падения.
— В самом деле?
— Четыре года тому назад мы ездили на охоту из замка Салландрера — покойный герцог, дон Хозе и я. Волк, преследуемый собаками, вбежал в долину и пустился по дороге, ведущей к трещине. Герцог пустил в него пулю, и он покатился в пропасть. Это случилось среди белого дня. Напрасно мы нагибались и смотрели в пропасть: она была темна так, что мы не увидели ее дна.
—А как велика ширина этой пропасти? — спросил Рокамболь.
— Всадник с лошадью может смело туда провалиться. Рассказав легенду и сообщив все эти сведения, Цампа погрузился в молчание.
Всадники ехали мелкой рысью около получаса и таким образом подъехали к долине, посреди которой находилась описанная Цампой пропасть.
Луна скрылась за тучами; ночь сделалась темна, так что едва можно было разглядеть дорогу.
— Вот, — сказал Цампа, указывая рукой налево, — вот пропасть Вероломного рыцаря.
Рокамболь взглянул.
— Темно, — сказал он, — я ничего не вижу.
— Подожди, сейчас увидишь.
Цампа слез с лошади, взял большой камень и бросил его вниз. Рокамболь услышал, как затрещали кусты.., но и только; он не услыхал стука от его падения.
— Ого, — сказал он. — Пропасть глубока.
Цампа взял обеими руками еще больший камень и приподнял его над головой.
В это время Рокамболь выхватил из кобуры пистолет, прицелился и выстрелил.
