Томас Костейн - Королевский казначей
— Оружие выбирает оскорбленный противник, а им являюсь я.
— Напротив, это именно вы спровоцировали ссору между нами.
Бургундец нетерпеливо махнул рукой:
— Я не желаю с вами спорить. Я не адвокат и сражаюсь с помощью чести и стали, а не с помощью хитрых слов и рассуждений. Вы меня оскорбили, и это может подтвердить тот парень. Значит, оружие выбирать мне!
Д'Арлей понимал, что его жизнь зависит от выбора оружия.
— Оскорбление не всегда заключается в высказанных словах. Вы можете спровоцировать ссору враждебным взглядом или другим скрытым действием. Вы, Жак де Лалэн, смертельно меня оскорбили. С того момента, как я вошел в эту комнату, вы обливали меня презрением. Вы просто пыжились от гордости. Вы говорили то, что оскорбительно для любого француза!
— Но вы все равно оскорбили меня.
— Мы друг с другом не согласны, и что вы предлагаете? Подать жалобу в суд чести?
Бургундец фыркнул:
— Если понадобится, мы так и сделаем!
— Тогда нам придется вспомнить слова, которые вы сегодня говорили, — напомнил ему д'Арлей. — Вы в открытую насмехались над смелостью и умением французских рыцарей. Что решит суд чести по поводу ваших оскорблений?
Бургундец быстро взглянул на д’Арлея, и тому стало ясно, что наглости де Лалэна поубавилось.
— Я просто рассуждал в целом.
— Тем хуже. Вы посмели сомневаться в храбрости всех рыцарей. Вам стоит подумать о том, что будет, если мы не разрешим наш спор прямо сейчас.
Жак де Лалэн завертелся в кресле, как капризный мальчишка, которому не удается настоять на своем. Прошло некоторое время, прежде чем он заговорил:
— Какое оружие вы выбираете? Д'Арлей быстро ответил:
— Мою саблю. Бургундец громко захохотал:
— Саблю или меч? Вам известно, что я лучше всех в мире владею мечом?
— Я выбираю мою собственную саблю, — твердо повторил д’Арлей. — Вы будете сражаться саблей, имеющей тот же вес, длину и форму, что и моя.
Де Лалэн немного помрачнел.
— Дайте мне посмотреть, — потребовал он.
Д'Арлей достал саблю и положил ее на стол. Де Лалэн поднялся и взял в руки саблю. Кончиком пальца он коснулся острия сабли, а потом махнул ею в воздухе.
— Интересное оружие. Где вы его достали?
— Такой тип сабель обычно используется на Востоке. Мне привезли эту саблю из Испании.
— Я никогда прежде не видел ничего подобного, — заворчал де Лалэн, — она похожа на женское оружие, но конец у нее острый.
— С этой саблей сражаются без всяких доспехов.
— Ха, еще какие-то дополнительные условия! Мне следовало этого ожидать. Ясно, что хороший или просто удачный удар может пронзить человеческое тело. — Он с подозрением взглянул на д’Арлея. — Вы задумали нечто хитрое, и мне это совсем не нравится!
— Вы все равно можете выиграть. Вы же сами заявили, что прекрасно владеете любым видом оружия.
— Я прежде никогда не держал подобной сабли в руках. Бургундец вновь резко взмахнул саблей в воздухе, чтобы проверить баланс оружия. Потом он взглянул на эфес, там мелкой вязью было что-то написано по-арабски. Де Лалэну стало бы не по себе, если бы он мог прочитать эти слова: «Подарена Алассиром аль-Асмидом. Пусть отсохнет и сгниет рука врага моего друга, коснувшегося этой благородной стали».
— Кажется, вы умеете владеть этим новым оружием, — сказал он.
Д’Арлей уверенно кивнул:
— Да, вы правы. Я пользуюсь только им.
— А вот я не стану использовать в сражении это оружие! — Бургундец швырнул саблю на стол. — Я не сражаюсь на саблях!
— Тогда нам придется обратиться в суд чести, — заявил д'Арлей.
Де Лалэн заворчал:
— Говорю вам в последний раз: давайте выбирать оружие по жребию. Мы бросим монетку в воздух, а там будет видно.
Д'Арлей начал колебаться — он ни на секунду не забывал: если не настоит на своем, его ждет верная смерть.
— Только на саблях мы сможем сражаться на более или менее равных условиях, — заявил д'Арлей.
Бургундца было невозможно переубедить. Он упрямо повторял:
— Пусть все решит монетка.
Прежан Кеннеди поворачивал голову от одного к другому и от волнения шумно дышал. Он шепнул на ухо д'Арлею:
— Если вы поддадитесь этому мяснику, клянусь святым Эндрю, вы подпишете свой смертный приговор.
Д'Арлей в свою очередь шепнул ему:
— Если я буду продолжать спорить, он меня объявит трусом. Мне не стоило затевать с ним ссору, а теперь придется отвечать за это.
В комнате воцарилась тишина. А'Арлей нарушил ее первым:
— Клянусь Богом, пусть будет по-вашему, бросайте монетку!
Де Лалэн достал из кошелька золотую монету и поднял ее вверх.
— Это старинная английская монета, д'Арлей, моя сторона—с головой короля, то есть решка. Вы можете выбрать сторону с крестом и трилистником. Согласны?
— Согласен.
— Меня не устроит, если мы только подбросим монетку в воздух, — заявил величайший рыцарь всего христианского мира. — На свете существуют такие ловкие руки, что могут подбросить нобль к самому потолку и потихоньку изменить направление его полета. Д’Арлей, у вас странные знакомые, и поэтому я настаиваю на том, чтобы мы все сделали, как у нас в Бургундии. Я брошу монетку в воздух, а вы ее поймаете в кубок хорошего бургундского вина, потом передаете кубок мне, а я его переворачиваю вверх дном, и мы видим, как распорядилась судьба.
— Согласен.
Д'Арлей поднялся на ноги и прислонился к столу. Его трясла мелкая дрожь. У бургундца лицо лоснилось от возбуждения. Он подбросил монету в воздух и поймал ее, а потом посмотрел.
— Король! — радостно воскликнул он. — Это хорошая примета! Д'Арлей, подставляйте кубок. У вас не дрожит рука и вино не станет из него выплескиваться?
Он подбросил нобль высоко в воздух. Д’Арлей двумя руками держал кубок и поймал вращающуюся желтую монетку. Он с трудом удерживал в руках кубок, передавая его де Лалэну. Бургундец перевернул кубок, и красное вино начало расползаться по скатерти.
— Поднимите кубок! Скорее, вы, упрямый спорщик! — воскликнул де Лалэн. Он переступал с ноги на ногу от нетерпения. — Сейчас мы увидим: король или крест. Я клянусь, что это будет король! Если так случится, вас ждет смерть от моего боевого топорика! Давайте, может, вы боитесь смотреть?
Д’Арлей протянул руку и поднял кубок. Он боялся увидеть золотую монету. Вскоре д’Арлей понял, каков результат, потому что его противник молчал, а Прежан Кеннеди громко хохотал.
— Крест! — возмущался де Лалэн. — Почему тут оказался крест?
Д'Арлей сам посмотрел на монету и испытал глубокое облегчение. «Я никогда не видел более красивого рисунка на золотой монете! — радовался он. — До чего же прекрасные крест и трилистник! Бог решил, что мне должен представиться шанс победить это животное!»
