Э. Орци - Алый Первоцвет
Его королевское высочество хохотал до слез, слушая глупые, но смешные шутки Блейкни. Его дурацкое четверостишие "Тебя мы ищем тут и там… " исполнили на мотив «Веселые британцы, эй!» с аккомпанементом бокалов, громко стучащих по столу. Кроме того, у лорда Гренвилла был отличный повар — по утверждению шутников, потомок французских аристократов, который, лишившись состояния, решил искать счастья на cuisine [71] министерства иностранных дел.
Маргерит Блейкни сверкала неподражаемым блеском, и ни одна душа в переполненной комнате не догадалась об изматывающей борьбе, происходившей в ее сердце.
Часы продолжали немилосердно тикать. Уже миновала полночь, и даже принц Уэльский подумывал о том, чтобы встать из-за стола. Следующие полчаса должны были решить судьбу двух храбрых людей — любимого брата Маргерит и неизвестного героя.
В течение последнего часа Маргерит старалась избегать Шовлена, зная, что его лисьи глазки сразу же напугают ее и заставят принять решение в пользу Армана. Пока она не видела его, в сердце молодой женщины еще теплилась надежда, что случится какое-нибудь грандиозное событие, которое снимет с ее слабых плеч ужасную ношу ответственности, вынуждающей сделать жестокий выбор.
Но часы продолжали отсчитывать минуту за минутой, тикая с унылой монотонностью, заставляющей отзываться каждый нерв.
После ужина возобновились танцы. Его королевское высочество отбыл, за ним начали понемногу расходиться старшие гости, но молодежь была неутомима и начала танцевать очередной гавот, заполнивший следующую четверть часа.
Маргерит не испытывала желания танцевать — существовал предел даже ее удивительному самоконтролю. Сопровождаемая лордом Фэнкортом, одним из членов кабинета министров, она вернулась во все еще пустовавший маленький будуар. Маргерит знала, что Шовлен притаился где-нибудь, ожидая ее, чтобы воспользоваться возможностью для tete-a-tete. Во время предшествовавшего ужину менуэта ее глаза встретились с его проницательным взглядом, и она поняла, что опытный дипломат догадался о выполнении порученного ей задания.
Такова была воля судьбы, которой не могла противиться Маргерит. Арман должен быть спасен любой ценой, ибо он был ей не только братом, но отцом, матерью и другом, с тех пор как она маленьким ребенком лишилась своих родителей. Мысль о том, что Арман умрет на гильотине смертью предателя, наполняла ее сердце невыразимым ужасом. Этого никогда не должно произойти. Что же касается неизвестного героя, будь что будет. Любой ценой Маргерит нужно вырвать брата из рук безжалостного врага, а Алый Пимпернель пускай выпутывается, как знает!
Маргерит надеялась, что дерзкий искатель приключений, в течение многих месяцев обводивший вокруг пальца целую армию шпионов, сможет как-нибудь перехитрить Шовлена и остаться целым и невредимым.
Молодая женщина думала обо всем этом, одновременно внимая остроумным замечаниям министра, который радовался, найдя в леди Блейкни отличного слушателя. Внезапно она увидела лисью мордочку Шовлена, просунувшуюся сквозь занавесы дверного проема.
— Лорд Фэнкорт, — обратилась к министру Маргерит, — не окажете ли вы мне услугу?
— Я полностью в распоряжении вашей милости, — галантно ответил он.
— Не посмотрите ли вы, находится ли еще мой муж в карточной комнате? Если он там, скажите ему, что я устала и хотела бы поскорее поехать домой.
Просьба красивой женщины была законом для всех мужчин, не исключая членов кабинета министров. Лорд Фэнкорт был готов повиноваться.
— Мне не хотелось бы оставлять вашу милость одну, — заметил он.
— Не бойтесь — здесь я в полной безопасности, но я в самом деле устала. Вы же знаете, сэр Перси поедет назад в Ричмонд, и нам не добраться туда до рассвета.
Лорд Фэнкорт послушно удалился.
Как только он ушел, Шовлен тут же скользнул в будуар и остановился перед Маргерит, спокойный и бесстрастный.
— У вас есть новости для меня? — осведомился он.
На плечи Маргерит, казалось, внезапно опустилась ледяная мантия; хотя ее щеки пылали, все тело сковал холод. О, Арман, узнаешь ли ты когда-нибудь, какую страшную жертву принесла ради тебя любящая сестра?
— Ничего важного, — ответила она, глядя перед собой, — но это может оказаться ключом к тайне. Я застала в этой комнате сэра Эндрю Ффаулкса, сжигающего клочок бумаги в пламени свечи. Мне удалось — неважно, как, — подержать этот клочок между пальцев в течение двух минут и бросить на него взгляд буквально на десять секунд.
— Вам хватило времени ознакомиться с его содержимым? — спросил Шовлен. Маргерит кивнула и продолжала тем же лишенным эмоций голосом:
— Внизу стояла та же эмблема маленького красного цветка. Сверху я смогла прочитать две строки — все остальное почернело и сморщилось от огня.
— И что же было в этих двух строках?
Маргерит внезапно ощутила спазм в горле. Она почувствовала, что не в силах произнести слова, которые могут послать отважного человека на смерть.
— Удачно, что бумажка не сгорела целиком, — с иронией добавил Шовлен. — Это могло бы весьма скверно отразиться на Армане Сен-Жюсте. Так что же содержалось в двух строках, гражданка?
— В первой говорилось: «Отправляюсь завтра сам», — тихо отозвалась Маргерит. — Во второй: «Если хотите снова поговорить со мной, я буду в столовой ровно в час ночи».
Шовлен бросил взгляд на часы над каминной доской.
— Тогда у меня еще много времени, — спокойно заметил он.
— Что вы намерены делать? — спросила Маргерит.
Она была белой, словно статуя, руки сковал ледяной холод, напряженное сердцебиение гулко отдавалось в висках. Какая жестокость! Что она сделала, чтобы заслужить все это? Был ли ее выбор постыдным или возвышенным деянием? Только ангел, пишущий в золотой книге, мог дать на это ответ.
— Что вы намерены делать? — машинально повторила Маргерит.
— В настоящее время ничего. А потом — в зависимости от обстоятельств.
— От каких именно?
— От того, кого я обнаружу в комнате для ужина ровно в час.
— Разумеется, Алого Пимпернеля. Но вы же не знаете его.
— Нет. Но вскоре узнаю.
— Сэр Эндрю мог предупредить его.
— Не думаю. Когда вы расстались с ним после менуэта, он наблюдал за вами с таким выражением, которое сразу дало мне понять, что между вами что-то произошло. Естественно, я, примерно, догадался, что именно, и потому занял молодого джентльмена долгой и интересной беседой — мы обсуждали успех в Лондоне оперы герра Глюка до тех пор, пока какая-то дама не потребовала, чтобы он проводил ее к ужину.
— А потом?
— Я не терял его из виду во время ужина. Когда мы снова поднялись наверх, леди Портарлс затеяла с ним разговор о хорошенькой мадемуазель Сюзанне де Турней. Я знал, что он не двинется с места, пока леди Портарлс не исчерпает эту тему, на что потребуется, по крайней мере, еще четверть часа, а теперь уже без пяти час.
