Василий Веденеев - Двести тысяч золотом
Заинтересовавшись, Руднев остановился поглазеть на кукол и немного передохнуть от беготни по городу в поисках работы. Изо дня в день повторялось одно и то же: утром он уходил из маленькой квартирки Лобановых и бродил до темноты в надежде на случайный заработок. Вечером возвращался ни с чем и, проклиная себя, принимал поданную Ольгой чашку чая. А рука сама тянулась к бутербродам — голод мучил просто немилосердно. Потом долго, до глубокой ночи, шептались с Юрием на кухне, подбадривая и уверяя друг друга, что завтра, ну самое позднее, послезавтра им непременно повезет и они смогут поймать за хвост жар-птицу удачи.
Иногда удавалось подработать в порту. Но там тоже было далеко не сладко. Ломать хребет приходилось от зари до зари, с нетерпением ожидая, когда багровый солнечный диск опустится в желто-коричневую воду и хозяин сунет тебе в ладонь несколько мятых бумажек. Артели грузчиков враждовали и право на работу нередко отстаивали кулаками. Были и другие конкуренты — вокруг сколько хочешь голодных китайцев, за горсть медяков готовых хоть сутки напролет бегать с мешками на спине по шатким сходням.
Да, дела с работой обстояли плохо. На все сезонные и подсобные работы предпочитали брать китайцев, потому что платили им меньше, чем европейцам. В сомнительные заведения и соваться не стоило — там были нужны свои, проверенные люди. А чтобы устроиться на приличное место, требовались документы и рекомендации. Паспорт, конечно, можно купить, но где взять деньги? Получался заколдованный круг: деньги — паспорт, паспорт — деньги. Хоть плачь или иди воровать.
Как ни смешно, но, поддавшись местному суеверию, Саша сходил к солидному зданию Гонконг-Шанхайского банка и потрогал кончик хвоста одного из бронзовых львов, лежавших у входа: китайцы утверждали, что это помогает разбогатеть…
…Представление закончилось, и молодой актер начал обходить зрителей, собирая монеты в жестяную банку. Кучка зрителей стала таять на глазах. Кому охота отдавать деньги? Руднев тоже хотел уйти, но незнакомый пожилой китаец в летнем европейском костюме придержал его за локоть.
— Я заплачу, — сказал он на плохом английском и бросил в банку пару медяков.
— Я не смогу вернуть вам деньги.
— Пустяки. Понравилось представление?
— Достаточно любопытно, — сдержанно отозвался Руднев.
— Знаете, по преданию, теневой театр родился почти две тысячи лет назад. Император Уди очень горевал, когда умерла его любимая наложница. Придворный астролог, желая утешить его, вызвал дух покойной, и сын неба увидел тень женщины на шелковой ширме.
Поправив очки, незнакомец испытующе посмотрел на русского.
— Вы понимали актеров? Я наблюдал за вашей реакцией… Может быть, перейдем на китайский? — добавил он на шанхайском наречии.
— Да, — буркнул Руднев, придумывая, как бы отвязаться от этого настырного типа. Что ему надо? В китайских кварталах опасно заводить случайные знакомства. Никогда не знаешь, на кого наткнешься: вроде бы все вежливенькие, улыбаются, готовы услужить, особенно если у тебя есть деньги. Но это чужой, живущий по собственным законам мир, совершенно непонятный европейцам.
— Вы русский? — снова улыбнулся китаец. — Можно узнать по акценту. Ищете работу?
— А вы можете ее предложить? — вопросом на вопрос ответил Саша.
— Если владеете французским, то могу. Открылся новый ресторан, нужны официанты-европейцы.
— У меня нет паспорта, — признался Руднев.
— Тогда половина жалованья, а потом посмотрим, — быстро решил китаец. — Согласны?
Вечером Руднев летел домой как на крыльях. Пусть ресторан оказался обыкновенной харчевней, пусть хозяин порядочный жмот, а рабочий день длится целых двенадцать часов — сейчас это кусок хлеба и возможность накопить немного денег, чтобы приобрести хоть какие-то документы. За взятку в китайской полиции можно купить все, вплоть до свидетельства о принадлежности к императорской фамилии. Другой вопрос, сколько за это придется отвалить.
Брата и сестру он застал удрученными. Оказалось, Ольга потеряла работу: издательство, временно взявшее ее в штат, прекратило существование. Ольге Петровне Лобановой дали жалованье за месяц вперед и самые лестные рекомендации.
— Все конторы забиты, — вытирая мокрые глаза кончиком кружевного платочка, жаловалась девушка, — даже в газетах не нужны пишбарышни.
«Вот так всегда, — подумал Саша. — Один находит, другой теряет».
Утешая Ольгу, он кратко рассказал о своих успехах и положил на край стола полученные от хозяина харчевни деньги.
— Вот — задаток. Не расстраивайтесь, ради Бога, как-нибудь проживем.
— Как-нибудь не хочется, — скорчил кислую мину Юрий. — Я сегодня гонял по городу, как бездомный пес, и наткнулся на объявление о наборе во французскую вспомогательную полицию. Ну, пошел. Русских берут, я даже наврал, что монархист, лишь бы им понравиться.
— И что? — заинтересовалась Ольга.
— А ничего. Не взяли. — Капитан показал на пустую глазницу, прикрытую черной повязкой. — Сидят там, суслики!
— Ладно, не расстраивайся, что-нибудь да подвернется, — попытался успокоить его Саша.
— Непременно подвернется, — поддержала его Ольга.
— Спелись, — приминая в пепельнице окурок, криво усмехнулся Юрий. — Давайте лучше спать: электричество тоже денег стоит…
Потянулись однообразные дни. Опять двое из жильцов тесной квартирки мыкались по городу в поисках работы, уходя рано утром и возвращаясь поздно вечером. А один трудился за троих, стараясь поддержать друзей, как раньше они поддерживали его. Иногда Лобанову удавалось подработать, и он ненадолго веселел, но потом вновь шла полоса неудач, и капитан мрачнел.
— Черт знает что! — жаловался он ночами на кухне приятелю. — Воевать с одним глазом — пожалуйста, а работать — фигу! Если бы не дал слова Ольге не лезть больше в местные авантюры, ей-богу, опять подался бы к косоглазым генералам. Эти возьмут, у них каждый русский штык на вес золота.
Наконец Ольге улыбнулось счастье: устроилась в магазин богатого китайца — торговать граммофонными пластинками. Вечером отметили это событие, купив сладостей и бутылку дешевого вина.
— Жаль, что хозяин не европеец, — вздохнула Ольга. — Не нравятся мне местные нувориши.
— Какая тебе разница? — рассмеялся Юрий. — Деньги не пахнут, как сказал римский император Веспасиан. Платит ходя сколько положено, а остальное ерунда. Я хоть к папуасу или зулусу наймусь.
Саша пил чай, помалкивал и любовался Ольгой. Для него было счастьем сидеть с девушкой за одним столом, видеть ее каждый день, говорить «доброе утро» и знать, что, вернувшись после долгого, маетного дня в ресторане в уютную квартирку, сможешь сказать «добрый вечер». А как приятно в выходной вместе выбраться в синематограф или просто погулять в центральном парке.
