Саша Суздаль - Евангелие от рыжего кота
Немного успокоенный последними размышлениями, Хутин покорился судьбе и стал ожидать встречу с предполагаемым гурманом. Так как роение мерзких тварей становилось всё интенсивнее, то стоило предположить, что цель близка.
Неожиданно, в окружающей толкучке появилось огромное открытое место шарообразной формы, ощетинившееся во все стороны ужасными монстрами, которые, вероятно, охраняли внутреннее пространство шара. Они без церемоний хватали любого, приблизившегося к ним и рвали на куски. Последний неудачник, которого случайно, а, может, специально, толкнули в сторону шара, оказался в шестируких объятьях твари с мордой крокодила, которая откусила несчастному голову, а тело бросила в толпу. Его тут же разорвали и сожрали, с вожделением высматривая следующую жертву.
Гаагтунгр приблизился к шестирукому и, усиленно жестикулируя, что-то ему объяснил, а потом махнул рукой Веельзевулу, который потянул за собой капсулу с Хутиным. Хутина. В середине шарообразного пространства одиноко висела тёмная туча, обволакивая то, что находилось внутри. Согнувшись пополам и не поднимая глаз, Гаагтунгр плыл к темной туче. Веельзевул следовал за ним, крепко удерживая аморфную капсулу, в которой находился Хутин. Внимательно рассматривая тёмный силуэт внутри тёмной тучи, Хутин подумал: «Так вот ты какой, самый главный!» Он перестал бояться и с некоторой фамильярностью думал о том, как будет разговаривать с тем, кто хочет его скушать. Электрический удар по мозгам быстро вырубил сознание, но громкий голос внутри Хутина его сразу отрезвил:
— Ты кто?
— Я Хутин, — скромно ответил бывший властелин Многороссии и Тартии.
— Ты ничто и имя твоё никто, — прогремел голос, но Хутин не осмелился поднять глаза, чтобы рассмотреть говорившего. Внезапно по голове Хутина кто-то прошёлся граблями, выдирая из неё всё, вместе с мусором, накопившимся за столько лет.
— Он же пустой! — разочарованно сказал голос и Хутин подумал, что его минуты сочтены, но говоривший продолжил: — Найдите мне рубин! Если будет нужно, я пошлю вам Лилит. Иначе …
Последнее слово, произнесённое начальником, заставило задрожать руку Гаагтунгра, которая крепко сжимала Хутина. Не мешкая, Гаагтунгр тут же потащил Хутина назад, и он мельком увидел бледное, худое лицо, окаймлённое иссиня-черными кудрявыми волосами, из которых торчали огромные красные рога. Когда они выбрались из муравейника, который окружал начальника, Хутин осмелился спросить: — Кто это был? — на что получил крепкий тычок от расслабившегося Гаагтунгра, который соизволил просветить:
— Сатанаил, повелитель Тьмы!
Имя, произнесённое Гаагтунгром с благоговейным почтением, не впечатлило Хутина, но радовало то, что его не съели. Ни на первое, ни на второе, а компот из его жидкой крови вообще никакой. Оставалось непонятным, о каком рубине идёт речь, и как в этом может помочь Хутин. Вспоминались только рубины кремлёвских звезд, сделанные из золотого стекла, но вряд ли они нужны Сатанаилу.
Его, таким же образом, как и раньше, потащили в какую-то даль, причём в сторону далёкого света. На фоне дальнего огонька впереди виднелось множество каких-то тёмных шаров, которые, по мере движения к ним, вырастали в размерах, пока один из них не стал перекрывать всё пространство впереди. В темноте, их окружающей, Хутин видел границу шара, которая, когда они приблизились, оказалась совсем не четкой. Когда они её пересекли, то Хутин ощутил заметное сотрясение, неизвестно чем спровоцированное. Внутренности шара оказались похожи на звездное небо, только звёзды выглядели как-то расплывчато, словно сквозь туман. Скорость движения нарастала, а звезды, при приближении, оказались вовсе не звёздами, а галактиками. От бесконечного полёта у Хутина замелькало в глазах, и он заснул, повиснув в коконе, в котором его транспортировали.
«Впереди, по улице, идёт черноокая девочка с косичками. Она одета в красное платье, посыпанное белым горошком, отчего девочка кажется нарядной и недоступной. Платов прячется вдоль заборов, заросших вереском, и, как разведчик, незаметно передвигается на другую сторону улицы, где скрывается за старой оливой. Девушка оборачивается и не видит Платова, но всё равно на её лице возникает недовольное выражение. Она прибавляет ходу, отчего Платову приходится торопиться, так как поспеть за ней, скрываясь, не удаётся. Они проходят мимо старого большой храма Успения Пресвятой Богородицы с бочкообразной башней круглой колокольни, за которым удобно прятаться.
По крутому спуску девочка спускается к огородам и виноградникам, мимо которых направляется к изгибу реки Мтквари. Платов бросает взгляд на зеленеющие горы за рекой и спускается следом за девочкой, пытаясь не шелестеть кустами. Когда он добирается до Мтквари, девочка уже снимает платье и бережно кладет его на гальку. Платов скользнул ужом в сторону и из-за кустов смотрит на худенькую фигуру девочки, которая с визгом прыгает в холодную воду и через минуту возвращается на берег. Она отжимает косы, а на её длинных ресницах блестят мелкие капли воды, отражая в себе солнце, отчего лицо девочки кажется таинственным и отрешённым.
— Не смотри на меня! — кричит девочка, резко обернувшись назад, и её лицо изображает брезгливую мину. Девочку звать Марико и она живёт на соседней улице недалеко от дома Платова. Её имя, произнесённое в уме, звучит соблазнительно и загадочно. Она натягивает на мокрое тело свое красное платье в белый горошек, которое липнет и сопротивляется её движениям.
— Отстань, черт! — кричит она и в голосе столько злости, что Платов поворачивается и идёт вдоль берега. «Сама ты, черт!» — шепчет он про себя, а фантазия рисует картины укрощения строптивой. Платов машинально берёт гальку и швыряет её в сторону девочки. Злость немного остыла, и он снова оборачивается, чтобы увидеть девочку, но Марико не видно. Приглядевшись, Платов заметил парусиновые белые тапочки на ногах, которые торчали из-за кустов.
«Что она там делает, загорает?» — отчего-то тревожно подумал Платов и медленными шажками, с остановками, возвратился назад. Ноги всё так же тревожно торчат из-за кустов, а в душу заползла неясная тоскливая жуть. Пересиливая себя, Платов обходит кусты и видит, что голова Марико лежит у самой воды, а её руки нелепо раскинуты в стороны. Волна сбивает у берега красную муть, а Платов с ужасом замечает, что из-под головы Марико течёт тонкая алая струйка. Она пробирается между камнями, а потом погружается в воду, едва смешиваясь с ней.
Тело Платова деревенеет, отчего он не может пошевелиться, а безотчётный страх парализует душу и только одна мысль, бьётся как муха об стекло: «Бежать!» Он отворачивает лицо, чтобы не видеть, но ватные ноги не желают увести его от этого жуткого места. Несмотря на то, что домой совсем не хочется, Платов понимает, что это единственное место, где он может укрыться.
