Рахул Санкритьяян - В забытой стране
Боги сказали, что не могут больше сидеть на такой жаре. Я сообщил об этом Яхмосу, и он тут же прислал нам здоровенного негра с опахалом. Как мы узнали от жреца, этот. негр принадлежал к племени, которое серафийцы держали в рабстве.
Пробыв в пути еще день, мы наконец прибыли в Митни-Хапи. Как только я увидел этот необыкновенный город, я сразу же вспомнил Фивы. Дома из глины и необожженного кирпича, крытые пальмовыми листьями и соломой, сменились высокими каменными домами, между которыми были разбиты небольшие скверы с зеленой травой и низенькими деревцами. В центре города нас окружили храмы, дворцы и сады. Вокруг дворцов были возведены высокие стены с деревянными воротами, украшенными искусной резьбой. Из ворот торчали наружу бронзовые крючья и шипы.
То ли от всего увиденного, то ли от солнца и жары, но я вдруг почувствовал страшную усталость и пожалел о том, что нельзя отдохнуть.
Нашу лодку подвели к красивой каменной лестнице, ведущей от реки к дворцу. По обеим сторонам лестницы стояли стройные шеренги воинов, облаченных в ослепительно сверкавшие доспехи и вооруженных боевыми топорами и копьями; в левой руке воины держали заостренные кверху и обтянутые кожей щиты.
Из дворцовых ворот послышался барабанный бой.
Первым сошел на берег Яхмос, за ним я. Ворота раскрылись, и мы увидели чудесный сад. В нем росли низкие деревца и вились виноградные лозы.
По садовой дорожке медленно двигалась небольшая группа людей. Они не спеша стали спускаться по лестнице, чтобы, по-видимому, встретить и приветствовать нас в своем городе. По правде говоря, лишь двое из них привлекли к себе мое внимание.
Одним из этих двоих был высокий, широкоплечий мужчина в золотых доспехах. Мне сразу бросилось в глаза гордое и властное выражение его лица.
Другим человеком, привлекшим мое внимание, была женщина, которая шла впереди процессии. Расшитая золотом и украшенная драгоценными камнями одежда красиво облегала ее тело. На шее у женщины висели ожерелья, а на руках были надеты браслеты и кольца. Длинные вьющиеся черные волосы спускались на спину. Лоб был перевязан золотой ленточкой, а чуть повыше подняла свою голову из драгоценных камней змея, обвившаяся вокруг лба и предостерегающе раздувшая капюшон, посреди которого сверкал огромный бриллиант.
Глядя на нее, я вспомнил правдивые слова одного поэта:
Красоту не украсишь ничем:
Она ведь сама украшает!
Украшения меркли по сравнению с дивной, бесподобной красотой этой женщины. Она казалось живой Рамбхой или Шачи27. Взглянув на нее, я понял, что передо мной преемница фараонов, царица серафийцев Серисис.
Глава XV. ПОЛКОВОДЕЦ НОХРИ
Спустившись по лестнице, правительница Митни-Хапи Серисис почтительно поклонилась тем, кого принимала за богов, и я почувствовал сильные угрызения совести. «Как можем мы совершать такое кощунство по отношению к их богам и к их вере?» — спрашивал я сам себя. Эта древняя и бесхитростная религия вызывала у меня чувство уважения. То же переживали и мои товарищи, кроме Дхандаса, конечно, который из-за своей алчности не остановился бы ни перед чем. Дхирендре и Чану было очень стыдно, хотя они и пытались успокоить себя тем, что мы не собираемся глумиться над чьей-либо религией или религиозными чувствами. Нас привела сюда жажда знаний, и обстоятельства сложились так, что у нас не оставалось иного пути удовлетворить свою любознательность и живыми выбраться отсюда.
Царица попросила своих приближенных оставить ее ненадолго одну, и, повинуясь ее приказу, отданному нежным, приятным голосом, все отошли немного назад, и только мужчина в золотых доспехах не сдвинулся с места. Сложив молитвенно руки, царица обратилась ко мне:
— Неужели мы можем надеяться на то, что великие боги, которым поклонялись еще наши предки, остановятся у нас в городе, в Митни-Хапи, ничем не заслужившем такой большой чести?
Я легко, без всяких усилий понимал все, что говорила мне красавица царица, — даже произношение у нее было такое же, как и у меня. Это подтвердило мое предположение о том, что она является потомком фиванских фараонов. Греческий историк Геродот писал в свое время о египетских племенах, живших в пустыне, и вполне возможно, что предки серафийцев и были тем народом, который вначале обитал в сердце Ливии и уж потом переселился сюда.
— Насколько мне известно, — сказал я царице, — великие боги выразили желание остановиться в храме бога солнца Ра.
— Я не верю в свое счастье и все время чего-то боюсь, — ответила она.
— Не бойтесь, царица. Боги пришли сюда, заботясь о процветании вашего царства и о вашем благополучии.
Серисис кивнула головой и собиралась вернуться назад, как вдруг мужчина, стоявший рядом с ней, шагнул вперед и грозно спросил меня:
— А ты кто такой?
Я понимал, что малейшая неуверенность или замешательство с моей стороны могут обойтись нам очень дорого, и спокойно ответил:
— Жрец. Неужели вы сами не видите этого?
Недовольно наморщив лоб и сдвинув брови, он снова обратился ко мне:
— Как, звать тебя?
— Тутмос.
— О, известное имя! А откуда ты?
— Я жил по ту сторону пустыни, пока боги не позвали меня служить им.
— Что находится за пустыней?
— Пустыней правит Сэт — повелитель песков, и там постоянно плачет богиня Нейт, чью душу иссушило горе. По ту сторону пустыни живут более могущественные и знатные люди, чем ты, хотя, я знаю, ты очень знатный воин, — ответил я незнакомцу, который произвел на меня впечатление безбожника.
Жестом приказав ему молчать, царица сказала:
— Успокойся, Нохри, успокойся! У тебя горячая голова, и ты сам не знаешь, что говоришь. Этот человек, который пришел сюда вместе с богами, куда умнее тебя. Ты же всего-навсего грубый солдат и больше ничего.
Мужчина схватился за рукоять меча и крикнул в гневе:
— Если с вами что-нибудь случится, царица, то потом не вините своего военачальника. Настоящие ли это боги или нет, но я их не знаю, и они меня ничуть не интересуют, потому что Нохри не заставит себя поклоняться какому бы то ни было богу или богине. Я хочу сказать вам, царица, что было бы не худо отправить их туда, откуда они пришли, потому что никто никогда не слышал, чтобы боги расхаживали по земле.
И тут я осознал, что до тех пор, пока мы не покинем страну серафийцев, этот человек будет представлять для нас наибольшую опасность. Он был единственным из всех, начиная с царицы и верховного жреца и кончая простыми людьми, кто ничего не хотел принимать на веру и признавал только то, что было доказуемо фактами.
Дхирендра внимательно прислушивался к нашему разговору. Хотя он не понимал ни слова, но по выражению лица Нохри, его порывистым движениям и голосу капитану было ясно, что тот разгневан и не желает в присутствии богов вести себя смиренно, как другие. Тогда он решился на отважный поступок, последствия которого превзошли все ожидания.
