Кристиан Жак - Закон пустыни
Не было видно ни садовника, ни водоноса, ни слуг… Возле роскошного дома тоже было пустынно. Нефрет неуверенно переступила через порог. Просторная комната, отведенная для гостей, была хорошо проветрена и слабо освещена несколькими пучками света.
– Я пришла, – произнесла она.
Никто не ответил. Жилище казалось покинутым. Может быть, Небамон уехал в город, забыв о назначенной встрече?
Мучаясь сомнениями, она принялась осматривать дом.
Старший лекарь спал, лежа навзничь на большой кровати в своей спальне, расписанной летающими утками и гуляющими цаплями. Лицо его осунулось, дыхание было коротким и прерывистым.
– Я пришла, – тихо повторила она.
– Вы не побоялись… я не надеялся!
– А вас следует опасаться?
Она стояла перед ним, легкая и воздушная.
– Раньше да. Я желал исчезновения Пазаира и вашего провала. Знать, что вы счастливы вдвоем, было невыносимо; я страстно желал видеть вас у своих ног, жалкую, умоляющую. Ваше счастье мешало моему. Разве я не мог бы вас соблазнить? Ведь со многими это мне удалось. Хотя вы на них не похожи.
Небамон сильно сдал; его голос утратил свои томные модуляции и дребезжал.
– Что с вами?
– Негостеприимный я хозяин. Не хотите попробовать мои пирожные в форме пирамидок с начинкой из фиников?
– Я не люблю сладкого.
– Но вы же любите жизнь, вы принимаете ее во всей полноте! Мы были бы великолепной парой. Пазаир вас не стоит, вы это знаете; он недолго пробудет старшим судьей, и вы снова впадете в бедность.
– Разве богатство необходимо?
– Бедный врач не может быть успешным.
– Но ведь ваши деньги не избавляют вас от страданий?
– У меня опухоль в груди.
– Это можно вылечить. Чтобы успокоить боль, я советую примочки из сока смоковницы, взятого в начале весны, до плодоношения.
– Прекрасный рецепт. Вы искусный врачеватель.
– Но операции не избежать. Я бы сделала надрез с помощью заостренного тростника, сняла опухоль теплом и прижгла рану ланцетом.
– Это было бы правильно, если бы мой организм смог выдержать хирургическое вмешательство.
– Вы до такой степени ослабели?
– Мои дни сочтены. Поэтому я отослал близких и слуг. Все меня раздражают. Какая, должно быть, неразбериха царит во дворце. В мое отсутствие никто не способен проявить инициативу. Глупцы, которые смотрят на меня, открыв рот, и совершенно теряются в мое отсутствие. Какая жалкая комедия… Ваше появление скрасит мою агонию.
– Могу я прослушать вас?
– Если вас это развлечет.
Она слышала голос его сердца, слабый и неритмичный. Небамон не лгал. Он был тяжело болен. Он лежал тихо, вдыхая запах духов Нефрет, ощущая нежное прикосновение ее руки на своей коже и ее уха на своей груди. Он отдал бы целую вечность, лишь бы продлить эти мгновения. Увы, у него в запасе не было вечности; наступал час последнего суда: на его пороге стояла смерть.
Нефрет отстранилась:
– Кто лечил вас?
– Я сам, знаменитый старший лекарь египетского царства!
– Каким образом?
– Не презирайте меня. Я ненавижу сам себя, потому что неспособен внушить вам любовь. Мое существование было скучной чередой успехов, лжи и мерзостей, и в нем не было вас, вашего лица, не было страсти, которая бы нас сблизила. Я умираю без вас.
– Я не могу вас так оставить.
– Отбросьте сомнения, используйте этот шанс! Если я поднимусь, то превращусь в хищника, буду преследовать Пазаира и попытаюсь завладеть вами.
– Больному надо помочь.
– Вы берете на себя эту роль?
– В Мемфисе много отличных практикующих врачей.
– Нет. Вы и никто другой.
– Не будьте ребенком.
– Если бы не Пазаир, вы полюбили бы меня?
– Вы знаете ответ.
– Солгите, умоляю вас!
– Сегодня же вечером вернутся ваши слуги. Я пропишу вам легкое меню.
Небамон поднялся:
– Клянусь, что я не участвовал ни в каких заговорах, которые так волнуют вашего мужа. Мне ничего не известно ни об убийстве Беранира, ни о смерти ветеранов, ни о происках Ашера. Единственной моей целью было отправить Пазаира на каторгу и вынудить вас выйти за меня замуж. Другая жена мне не нужна.
– Не следует ли вам отказаться от того, что получить невозможно?
– Обстоятельства еще переменятся, уверяю вас.
16
Пантера ласкала грудь Сути и таяла от счастья. Они только что предавались любви; ее любовник был напорист, как мощный паводок, и нетерпелив, как валы, которые он бросает на скалы.
– Почему ты такой мрачный?
– Да так, мелкие неприятности.
– Ходят разные слухи.
– О чем?
– О Рамсесе Великом. Некоторые утверждают, что счастье отвернулось от него. В прошлом месяце был пожар в порту; произошло несколько несчастных случаев на реке; молния расщепила пополам большую акацию.
– Это глупости.
– Для многих твоих соотечественников – нет. Они уверены, что магическая сила фараона истощается.
– Подумаешь, важность! Он устроит праздник возрождения, и народ станет вопить от радости.
– Чего он ждет?
– Рамсес умеет совершать нужные действия в нужный момент.
– А твои неприятности?
– Говорю тебе, пустяки.
– Женщина.
– Я веду следствие.
– Чего она хочет?
– Я вынужден…
– Законный брак, со всеми вытекающими последствиями! Иначе говоря, ты меня бросаешь!
В гневе светловолосая ливийка разбила несколько глиняных кружек и разодрала на части соломенный стул.
– Какая она из себя? Высокая, низенькая, молодая, старая?
– Маленькая, черноволосая, не такая красивая, как ты.
– Богатая?
– Конечно.
– Я тебя больше не устраиваю, у меня нет денег! Твоя шлюха-блондинка больше тебя не забавляет, тебе захотелось иметь добропорядочную и богатую жену-брюнетку!
– Мне необходимо узнать у нее кое-что очень важное.
– И ты вынужден жениться?
– Это же простая формальность.
– А я?
– Прояви терпение. Как только я получу то, что мне нужно, сразу разведусь.
– И как она на это отреагирует?
– Для нее это всего лишь каприз. Она быстро забудет.
– Откажись, Сути. Ты делаешь ужасную ошибку.
– Я не могу.
– Прекрати слушаться Пазаира!
– Брачный контракт уже подписан.
* * *Пазаир, старший судья, высший судейский чиновник Мемфиса, неоспоримый моральный авторитет, дулся, как обиженный подросток. Ему было непонятно, почему Нефрет тратит столько сил на Небамона. Молодая женщина пригласила нескольких целителей на консультацию к старшему лекарю, вернула в его дом слуг, проследила за тем, чтобы больной был ухожен и у его изголовья постоянно кто-то находился. Это бесило судью.
– Своим врагам не помогают, – бурчал он.
