Павел Макаров - Адъютант генерала Май-Маевского
Наша хорошо сколоченная группа помогла местным партийцам ввести дисциплину. Общими силами мы убедили бросить картежную игру и «дележку». Только шесть человек не захотели подчиниться новому порядку и ушли из отряда.
Командование было поручено мне. Мы наметили своим маршрутом: Мангуши, Лаки, Биясалы и Севастопольский район. Одно горе: нам не хватало красного знамени. Но по дороге в Мангуши мы, к нашему восторгу, встретили мальчонку в красной рубашке. Мы сейчас к его матери: — «Продай нам! Бери сколько хочешь». Крестьянка, узнав, что рубашка пойдет на знамя, долго отказывалась брать деньги. Мы насилу всучили ей изрядную сумму.
Знамя вышло самое настоящее; стройным шагом, с революционными песнями, мы вступили в Мангуши. Сорганизовали митинг; наши ребята красочно рассказывали о притеснениях белых и призывали к восстанию. У здешних крестьян достаточно трещала шея от белого нажима, и наша пропаганда пришлась как нельзя лучше к месту. Отряд сразу вырос до ста двадцати человек. Казалось бы: жить да радоваться. Не тут-то было!
Когда я предложил партизанам работать в Севастопольском районе, «новенькие» забузили:
— Из Мангушей никуда не пойдем, будем охранять деревню!
— Останемся под Мангушами и будем производить налеты.
Нам пришлось распрощаться с крепкими мужичками, сказав в назидание:
— Так дело вести нельзя! Сидеть на одном месте, есть «барашка» да изредка делать налеты и ждать освобождения в то время, когда каждая минута дорога для тех, кто проливает под Перекопом кровь,—недопустимо!
Но мы не унывали, понимая, что для настоящего, большого движения крестьян время еще не приспело. Распался и наш отряд.
ДВЕ ВСТРЕЧИ
Снова крохотной группкой двинулись в севастопольский район. Здесь Камов остался в Кара-Кубе, чтобы затем пробраться в Севастополь для связи с подпольной организацией, а мы с Воробьевым остановились в деревне Алсу. Здесь к нам присоединился беглый матрос Яша Гордиенко. И здесь же произошло любопытное происшествие.
Вместе с «Шуркой» мы ловили как-то рыбу у Чортова моста. Вдруг на фоне южной зелени появилось несколько офицеров с удочками, которые они время от времени забрасывали, медленно приближаясь к нам. Я насторожился и хладнокровно снимал рыбу за рыбой.
— Как вы хорошо ловите рыбу! — воскликнул старый полковник, поровнявшись со мной.
— Люблю ловить рыбу, — признался я: — но мерзавцы большевики разграбили имение. Приходится ловить рыбу на скудной речке.
— А где ваше имение? — полюбопытствовал полковник.
— По Хопру, в Балашове.
Полковник заинтересовывался все сильнее.
— У железнодорожного моста, Арзамасцева, — брякнул я, как всегда, на страшный риск.
— Как, вы сам Арзамасцев? — удивленно спросил полковник.
— Я сын Арзамасцева.
— Очень приятно познакомиться, — полковник протянул руку, буркнув свою фамилию.
Подошли остальные офицеры.
— Знакомьтесь, господа. Арзамасцев из Балашова, — любезно представил меня полковник.
После приторно изысканных поклонов, я спросил:
— Господа офицеры, скажите, каково положение Перекопа? Не придется ли мне эвакуироваться дальше, в Константинополь?
(Стоит ли добавлять, что моя рука крепко сжимала в кармане рукоять револьвера.)
— Что вы, что вы! Мы к Александровску продвинулись. Близок уже Донецкий бассейн, а вы — вы эвакуироваться!— наперебой заговорили офицеры.
— А скажите, пожалуйста, я намерен купить здесь дачку, как здесь насчет бандитов?
— В этом районе бандитов нет, за исключением одной сволочи Макарова, но и его мы скоро поймаем, — похвастался один из офицеров.
— Это не тот ли Макаров, о котором я читал в газете?
— Да, он— мерзавец, адъютант Май-Маевского, — досадливо смеясь, подтвердил полковник.
Я пренебрежительно пожал плечами.
— Стоит ли о нем разговаривать? Где вы теперь находитесь?
— Мы сейчас на отдыхе в экономии Томиловых. Купите дачу поблизости и приходите сыграть в преферанс и выпить кофе.
Я был очень «польщен», долго тряс руки новым знакомым.
— Благодарю вас, при первой возможности загляну. А сейчас извините. Мои друзья ожидают меня в Алсу.
— Пожалуйста, пожалуйста, приходите, — просили офицеры.
Как облегченно вздохнул я по их уходе. А рыбу нам пришлось с Шуркой ловить в более укромном местечке. Отказаться совсем от ловли мы не могли: рыба нас спасала от голода.
Во время такой ловли мы как-то увидели на противоположной стороне речки пять человек в английском обмундировании с офицерскими погонами, с котомками на плечах, вооруженных винтовками и револьверами. Шли они, оглядываясь по сторонам.
Тотчас же я послал Шурку узнать, что это за народ. Он прибежал с вестью, что «люди подозрительные». Тогда я перешел Чортов мост. Два офицера сидели в изнеможении на камнях.
— Кто вы такие и куда идете?
Они ответили:
— Идем на Алупку!
Ответ усилил мои подозрения.
— Дороги на Алупку здесь нет, не лучше ли вам иТти по шоссе.
Один из офицеров улыбнулся и отчеканил, не сводя с меня напряженного взгляда:
— Мы идем туда, где есть справедливость.
Выяснилось, что несколько офицеров покинуло ряды белых. Они предполагали пожить на берегу моря, прячась в рыбацких лодках, и, выбрав момент, перебраться в Советскую Россию.
Я предложил офицерам зачислиться в мой несуществующий отряд; но так как не вполне им доверял, то предупредил, что, если они — контр-разведчики, то отряд живо с ними расправится.
— Хорошо, мы согласны, но чем вы докажете, что вы не являетесь белыми?
Я вынул из кармана газету с описанием моего ареста и удостоверение о моем адъютантстве. Тогда офицеры крикнули остальных; медленно, недоверчиво они выходили из кустов, держа винтовки наизготовку. Я узнал их фамилии; Шарый (первый, который открылся мне), Баратков, Колесников, Носов и Гаузе. В балке, у деревни, прибывшие наперебой рассказывали о своих похождениях. Все они были мобилизованы Врангелем и долгое время старались покинуть его ряды, манкируя службой. Все выжидали удобного случая для перехода к красным.
Когда Врангель наметил операцию по расширению своей территории, группа недовольных наладила связь с подпольной организацией Голубева (Храмцева).
Храмцев, зная мое местопребывание, дал офицерам направление Инкерман — Алсу и сказал, что там есть отряд.
Я видел, что офицеры не лгут, но все же держал ухо востро, пока Камов (Орлов) не прибыл из Севастополя и не рассказал, что Храмцев (Голубев) действительно послал пять надежных товарищей. Впоследствии я убедился, что Храмцев не ошибся.
