Галина Долгая - Шепот Черных песков
«Ничего особенного, – подумал он, – дома как дома, да и дворец из той же глины сделали. Стены разве что побелили. Чем только?.. Надо и мне стены выбелить».
– Алик Пани, – окрикнул его жрец, вид которого показался Персауху знакомым: худой, лысый, с колким взглядом. «Он вынюхивал все в моем городе! – вспомнил вождь, и еще вдруг подумал: – Не о нем ли рассказывали, когда уговаривали присоединиться к мятежникам?..» – поспеши, Верховный жрец ожидает!
Персаух прошел в одну из открытых створок входных дверей, широко перешагнув высокий порог. Вошел и обомлел. Не ожидал старый вождь увидеть такое! Все – и стены, и пол, и потолок – сияло безупречной белизной. Четыре колонны поддерживали потолок. Поддерживали ли?.. Персаух пригляделся. Откуда-то сверху лился рассеянный свет, обтекая каждую колонну, украшенную понизу резьбой. Задрав голову, любознательный вождь пытался понять, как это устроено. К колонне от потолка подходили балки, они опирались на зарубки и вместе составляли крест. Сама же колонна уходила дальше, и казалось, что она поддерживает еще один, такой же белый потолок. Из-под него сочился дневной свет, стекая по периметру квадратного отверстия, словно невидимые светильники были установлены с четырех сторон.
Оценив задумку зодчего, старый вождь потоптался, не осмеливаясь ступить на белый пол запыленной в дальней дороге обуви. Чуть впереди шептались двое других вождей. Персаух как бы невзначай взглянул на их ноги – босы! Крякнув, будто поперхнулся, он постучал ногой об ногу, стряхивая пыль, заложил руки за спину и, выпрямившись, с вызовом посмотрел вокруг. Тут же к нему подбежал слуга и помог разуться. Затем Персаух, рассматривая золотые изящные сосуды в узких нишах на правой стене, пошел за всеми, отметив при этом, что его обувь унесли.
Шагов через десять дорогу представителям всех племен Маргуша преградил ряд охранников. Они стояли на возвышении по обе стороны от массивной колонны, которая действительно упиралась в потолок. За спинами охранников виднелся другой зал – такой же белый, но еще более светлый. Персаух вытянул шею, заглядывая за обнаженный торс охранника, и увидел высокие ниши, наподобие таких, какие были и в его доме. По углам ниш, выполненных в форме изогнутых крыльев ласточек, из-под узких припотолочных отверстий скользил свет.
«А этим нас не удивишь! Сами так строим!» – про себя отметил Персаух. Но все же загадка света вокруг столбов, всплывала в нем досадой. И гордый вождь решил, что не уедет отсюда, пока не узнает, как там все устроено.
Пока Алик Пани размышлял об архитектуре дворца, другие вожди сплотились в два круга. Справа стояли те, кто задумал мятеж, влево отошли те, кто, как и Персаух, не желал принимать в этом участия. Вождь племени Белого Верблюда не успел примкнуть ни к кому. Дворецкий, шагнув к ним из-за колонны, назвал его имя. Довольный таким вниманием, он гордо поднял голову и прошел в следующий зал мимо расступившихся воинов. У самого выхода из зала его ждал Силлум.
– Верховный жрец желает говорить с тобой! – негромко, но торжественно сообщил он и жестом пригласил следовать за ним.
Они вышли в узкий коридор, освещаемый лампами, установленными на пол. В стенах коридора Персаух разглядел несколько дверей. Углы дверных проемов напоминали направленный внутрь наконечник стрелы. «Словно указывает, куда идти», – отметил про себя Персаух, сравнив углы этих дверей и световых ниш. Те же крылья ласточки, но как бы перевернутые. В конце коридора, освещаемый двумя лампами, угадывался выход, но двери были наглухо закрыты. По ярким световым ручейкам между створками дверей Персаух догадался, что этот выход ведет наружу. Но обдумать, куда именно, он не успел. Силлум, идя слева от вождя, остановился у открытой двери, по обе стороны которой стояли охранники с пиками. Пятно света облизывало порог и звало последовать туда, откуда оно выползло. Сердце Персауха вдруг зачастило. Волнение, которое охватило свободного вождя, испугало его.
«Что это я, будто нашкодивший пес… ни в чем я не виноват перед Шарр-Амом, нечего мне бояться!» – мысленно урезонил он себя, но тут же в ушах будто зашуршал тростник и раздался голос жены: «…иди к царю, скажи, что заговор готовят, иди к царю…» Персаух скрипнул зубами.
– Входи, Алик Пани! – Силлум ехидно улыбнулся, словно и он слышал трескучий голос Цураам.
Персаух подтянулся, задрал подбородок. Борода приподнялась, обнажив худую шею. Пластины бронзового ожерелья на груди расправились, и четко проступили выгравированные на них символы орла и барса. Персаух потянулся правой рукой к поясу, намереваясь для пущего достоинства сжать рукоять кинжала, но не нащупал его. Вспомнив, что он оставил его брату, заправил большой палец за пояс и ступил на порог тронного зала.
Сразу же на широком пороге Персаух оказался в облаке света, падающего из-под притолочного проема над нишей. Свет соскальзывал по углам и растекался по широкой полке ниши, доходящей вождю до пояса. Остановившись, вождь сощурился и, не поворачивая головы, осмотрелся. Тронный зал оказался больше, чем предыдущий, но света в нем было куда меньше. Освещались только углы зала через такую же нишу, как и та, возле которой он стоял. Вдоль стен вытянулись в струну воины. Персаух заметил в их руках копья, а на плечах тетиву лука и ремень колчана для стрел. Над широкими кожаными поясами торчали рукояти кинжалов. «Умен Шарр-Ам! – подумал Персаух. – Знал, наверняка знал о заговоре и подготовился!».
– Алик Пани! – голос Силлума отвлек вождя от раздумий. Он вгляделся в дальний угол зала и вдруг увидел в полузатененной нише Верховного жреца. Тот ожидал его, сидя на троне.
Персаух приосанился и решительно двинулся прямо к царю.
Трон – широкая деревянная скамья с загнутыми, как высохшая скрученная кожа, краями – возвышался на невысоком постаменте. Ноги царя упирались в единственную ступень над полом. Справа на более узкой нише лежали яркие подушки. Этот маленький уголок рядом со строгим царским троном казался уютным и словно звал присесть и отдохнуть. «Для кого это место? – вечное любопытство Персауха перебивало тревожные мысли.
Остановившись в нескольких шагах от трона, старый вождь склонил голову в знак приветствия.
– Будь славен, Шарр-Ам! – произнес он громко.
– Приветствую тебя, Алик Пани! – так же громко ответил царь. – Ты пришел как друг или как враг? – его слова прозвучали вызовом.
Персауха не смутила прямота Шарр-Ама. Он смело посмотрел на него и ответил:
– Как друг!
Вождю показалось, что по залу пролетел ветерок. Шарр-Ам выпрямился, уперся в трон скипетром, верх которого венчал увесистый мраморный цилиндр с волнистыми, как зыбь Мургаба, краями. На фоне белой стены, украшенной красно-черной мозаикой с изображениями крылатых львов, оскалившихся друг на друга, Шарр-Ам выглядел величественно. Золотая тиара мерцала на его бритой голове ровной гладкой поверхностью. Только посередине, надо лбом, можно было разглядеть выпуклые изображения таких же львов. Их разделял овальный камень, мерцающий разными оттенками желтого – от светлого, прозрачного, до темного, почти коричневого. Обнаженный торс царя украшало ожерелье из крупных сердоликов и лазурита, разделенных узкими золотыми пластинами. Богатый каунакес, в шерстяную вязь которого умелые руки швеи вплели множество пушистых хвостиков сусликов, закрывал ноги царя до ступней. На обеих запястьях Шарр-Ама поблескивали широкие золотые браслеты. «Богат!» – невольно позавидовал Персаух и пожалел, что не надел на себя всех своих украшений, которые жена доставала ему из сундука только для ритуала общения с богами.