Игорь Тихоненко - Рюрик
— Ты убил его на поединке? — продолжил допрос Гостомысл.
— Нет, — ответил Вадим. — Он напал на моих слуг. Одного из них он убил, а другого ранил. Затем он пытался убить других моих людей, когда я хотел задержать его, чтобы покарать.
— А кто ты такой, что пытался покарать князя? — возмутился Гостомысл.
— Я тоже князь, — с достоинством произнёс Вадим.
— Князья выясняют отношения между собой на поединках, — заметил ему Гостомысл. — А ты позволил себе покуситься на честь моего сына.
— Да, но сначала твой сын покусился на честь моей жены, а значит и на мою честь, — возразил Вадим. — А после этого он первым напал на моих слуг и совершил убийство. Я только защищал свой дом и свою честь.
— Что скажете, старейшины? — обратился Гостомысл к Совету.
— Смерть должна караться смертью, — проговорил князь Овдег. Он был один из самых старых и мудрых людей в Новгороде. — Волебог убил слугу князя Вадима, а князь Вадим убил Волебога. Правда, Волебог покусился на честь жены Вадима, а значит и на честь самого Вадима. Но правдой является и то, что князь Вадим должен был обратиться в Совет Старейшин, чтобы Волебога наказали по нашим законам. В крайнем случае, Вадим должен был вызвать его на поединок. Вот, если бы он убил Волебога на поединке, то всё было бы по закону. И никакого наказания Вадиму бы не было. А так, я считаю, что князь Вадим должен быть наказан.
— И какое же ты наказание предлагаешь, — задал вопрос Гостомысл.
— Я предлагаю наказать князя Вадима изгнанием из Новгорода, а его дом в Новгороде пусть будет передан Гостомыслу, как пострадавшему в этом деле, — предложил Овдег.
— И всё, — вскипел Гостомысл. — Очень нужен мне его дом. Можно подумать, что это заменит мне погибшего сына. Вадим убил моего сына, а мы отпустим его подобру-поздорову? Если вы не присудите его на смерть, то я сам его убью.
— Успокойся, князь Гостомысл, — посоветовал Овдег. — Что бы ни присудил Совет Старейшин, ты обязан будешь выполнять, как и всё остальные, кто живёт в Новгороде. Иначе, тебя самого будут судить. А Правителя Новгорода, который не считается с решениями Совета Старейшин, Вече лишит власти.
— Понятно, — со злостью произнёс Гостомысл. — Значит, ты хочешь сказать, что закон Новгорода может помиловать Вадима, убийцу моего единственного сына Волебога, который много раз жизнь свою не жалел, защищая Новгород.
— Между прочим, — заметил Овдег, — князь Вадим тоже не сидел в это время, сложа руки дома. Это благодаря ему, в последнем сражении удалось разгромить Норманнского короля Эрика Непобедимого.
— Ладно, — продолжал негодовать Гостомысл, — я вижу, что ты князь Овдег очень хорошо расположен к Вадиму. Я бы хотел посмотреть, что бы ты говорил, если бы он твоего единственного сына убил?
— А я бы хотел посмотреть на тебя, князь Гостомысл, — вмешался в разговор князь Вадим, — что бы ты делал, если бы застал в спальне своей жены человека, которого считал своим другом?
— Да ты, как я погляжу, — грозно проговорил Гостомысл, — издеваешься надо мной.
— Прекратите свару, князья, — прервал их Овдег. — Мы же не бабы на торговище. Пусть Совет Старейшин вынесет свой приговор. И покончим с этим делом. Не хватало, чтобы ещё кровь пролилась. Говорите, старейшины.
Почтенные граждане Новгорода, входящие в Совет Старейшин, вставали по одному, и каждый произносил своё решение вслух: изгнание или смерть. За изгнание высказались девять человек, за смерть — три. Голос Гостомысла был четвёртым.
— Большинством принято решение присудить князя Вадима на изгнание, — объявил Овдег. — Это обязует князя Вадима покинуть Новгород до завтрашнего утра, и не появляться в Новгороде под страхом смерти.
Вадим хоть и был не согласен с решением Совета Старейшин, но спорить не стал и повиновался приговору.
Члены Совета разошлись по своим домам. Гостомысл был вне себя от гнева. Как только старейшины покинули его дом, он принялся нервно ходить из угла в угол в зале. Князь негодовал по поводу решения Совета Старейшин, и никак не хотел смириться с таким, как он считал, мягким приговором для князя Вадима. Затем Гостомысл немного успокоился и принялся взвешенно размышлять:
— Если я сейчас попытаюсь убить Вадима, то это вряд ли у меня получится. В поединке я его не одолею, не те уже у меня силы, как у молодого. Да, и не достоин Вадим поединка. Он-то убил Волебога не в поединке. А нападение на его дом тоже ничего не даст. У него достаточно дружинников, чтобы обороняться. Да, и после таких моих действий, Вече и Совет Старейшин точно лишат меня титула Правителя Новгорода. Я потеряю власть, и мои замыслы отомстить за подлое убийство моего единственного сына станут, почти, невыполнимыми. А вот, пока я при власти, у меня есть много способов поквитаться с Вадимом. Надо подумать хорошенько, как бы мне до него добраться.
Вдруг, Гостомысл вспомнил предсказание лесного отшельника Продина.
— А ведь сбылись слова старого колдуна, — с досадой подумал князь. — Может, и жив бы был сейчас Волебог. Напрасно я тогда не послушал совета Продина и не убил Вадима. Что он там тогда говорил ещё? Ах, да, говорил, что я обращусь за помощью к своим врагам. Интересно, что бы это значило? Хотя, конечно, для того, чтобы отомстить за смерть Волебога, я готов к кому угодно за помощью обратиться. И не будет мне покоя, пока Вадим своей жизнью не заплатит мне за моё горе. Кровь надо смывать только кровью, чтобы утолить жажду мести.
19. Необычная охота
Листья на деревьях уже покрылись позолотой, и в то же время стали совершенно ненужными для них. Трудно понять, почему лес приобретя такой красивый наряд, почти, сразу же от него старается избавиться, сбрасывая листья на землю.
Рюрик, бродивший с самого утра по роще, заметил, что он совершенно не думает об охоте, на которую отправился, а с удовольствием любуется красотой осеннего леса. Принц подошёл к дереву, украшенному листьями багрянного цвета, остановился и принялся внимательно наблюдать, как один из них оторвался от ветки и, плавно кружа в воздухе, начал опускаться к земле. Вдруг, вдали между деревьев Рюрик заметил какое-то движение. Сразу же опытным взором охотника он определил, что это олень пробирается сквозь чащу. Принц снял с плеча лук, достал стрелу из колчана и прицелился.
— Ну, наконец-то делом займусь, — подумал Рюрик и натянул тетиву лука. И как только принц выпустил стрелу, олень почти сразу же упал.
— Что-то слишком быстро стрела долетела, — удивился Рюрик и направился в ту сторону, где раньше находился олень.
Когда принц приблизился к раненому животному, олень ещё был жив и судорожно дёргал ногами. В шее у него торчала стрела. Из раны на землю вытекала струйка алой крови. Рюрик достал нож и вонзил его в сердце оленю, чтобы избавить его от страданий. И в это же время услышал позади себя голос:
