Вера Космолинская - Ветвь оливы
Отец развернул сверток, аккуратно разложил и просмотрел бумаги и кивнул:
— Великолепная работа.
— У вас будут какие-нибудь вопросы?
— Новых нет. Пожалуй, не сейчас.
— Хорошо, — вздохнул Жиро не без некоторого облегчения. — Но вы совершенно уверены, что возглавлял их другой человек, а не барон де Дизак?
— К сожалению, совершенно уверен.
Жиро кивнул.
— Очень похоже на то. Но тогда кто именно?
— Боюсь, что помимо нескольких имен тех, на кого падают подозрения, я еще не могу сказать этого со всей определенностью. Но полагаю, что все прояснится в самое ближайшее время, в том числе, благодаря вашим бумагам.
Жиро снова польщено наклонил голову.
— Что ж, тогда с вашего позволения, я удалюсь. День выдался весьма нелегкий.
— Это верно, — подтвердил отец и сам проводил гостя до дверей комнаты. Там, должно быть, инициативу перехватил Антуан.
— И все? — спросил я недоумевающе. — Что это было?
— Это был Жерар де Жиро, один из лучших шпионов нашей королевы Екатерины. Он уже следил некоторое время за хранителями. Понятное дело, что королева им не доверяла. А теперь, когда мы свели два и два, это помогло нам чуть не совершить переворот. Вернее, даже совершить. Только король об этом пока не в курсе. — Выглядел отец при этих словах одновременно утомленным, слегка мрачным, и как будто, неведомо чему, страшно веселящимся. Пахло от него немного копотью, немного оружейной смазкой и чем-то ароматно-экзотическим, должно быть, от курений в покоях королевы. — Надеюсь, хотя бы это тебе рассказали?
— Да, об этом Рауль все-таки рассказал. Но о Жиро и словом не обмолвился.
— Ну, это было не так уж важно, из части подробностей.
— А что еще было в этих подробностях? Может, конец света, только я еще не в курсе?
Отец глянул на меня насмешливо.
— Не ворчи. Не все сразу. Все важное ты знаешь, даже то, о котором вряд ли кто-то заговаривал тут вслух. По крайней мере, в подробностях.
— Но Жиро — в конце концов, зачем он приходил? Отдать сверток? Он мог это сделать в любом месте. Почему здесь? Вы даже не поговорили.
— Мы поговорили, но не здесь.
— Это чувствуется. — Отец хмыкнул. — А зачем мне надо было здесь присутствовать?
— А ты разве не догадался? Ты был одной из причин, по которой ему нужно было здесь появиться. Посмотреть на тебя. Заодно, ты посмотрел на него. О чем бы вы ни говорили или не говорили вообще, теперь вы оба знаете друг друга лучше.
— Еще бы знать, что мы такого знаем…
— Неважно, но это вам пригодится. Как ему все равно очень пригодилось бы и понадобилось побывать здесь, чтобы познакомиться с обстановкой. Потому я и пригласил его. Элементарная дипломатическая вежливость.
Я покачал головой.
— Конечно… Просто я так много упускаю в происходящем.
Он пристально глянул на меня.
— Но никто ничего не скрывает от тебя намеренно. А вот ты скрываешь — свою слабость. Ты уверен, что это необходимо?
— Не хочу совсем выключаться из событий. И из жизни… Ты уже знаешь, что меня чуть не пристрелили в собственной постели?
Он кивнул.
— Да, ребята мне уже сообщили. Еще днем. И что все хорошо кончилось.
— Хорошо? Со смертью бедного отца Франциска?
— Знаешь, при таких событиях очень много кто может умереть. И мы тоже.
— Да. Знаю. Диана мне кое-что рассказала… Я не думаю, что убить хотели именно меня.
Отец молча приподнял брови.
— И по-моему, это хорошо, что он так ошибается, хоть и не знаю, как ему это удается. Должно быть, у него всегда было так себе с логикой.
— Было немного, — сдержанно сказал отец. — Но я бы, на твоем месте, не слишком на это надеялся. Наличие и отсутствие логики наблюдается у него довольно бессистемно. Если он не проявляет ее в одних случаях, это не значит, что не проявит ее в других.
— И именно поэтому все надеялись, что он никогда не совершит такой глупости, какую совершил? Несмотря на то, сколько он знал, какой у него был доступ к информации, несмотря на то, что он знал, что риск вообще возможен.
Он качнул головой.
— Да, это сделало его несколько непредсказуемым. Но кто из нас предсказуем до конца?
— Да… Кстати, ты не сказал Жиро, что хранителей возглавляет Клинор. С какой целью мы это скрываем?
— Только с той, что у нас нет убедительных доказательств. Кто всерьез в это поверит? По-крайней мере, сразу? В то, что он действует самостоятельно уже несколько лет? «Парню» ведь не больше двадцати. Для того чтобы поверить, по крайней мере, нужно время.
— Угу, пожалуй…
— Но он один из первых в списке подозреваемых, как человек, который очень много знает, в том числе, точно знает, кто возглавляет хранителей.
— Ага… Хорошо, теперь буду знать, в каком статусе его можно упоминать.
— Странно, что мы не поняли раньше, кто он такой.
— Но как? Если мы ничего не помнили.
Он подавил вздох.
— Это вам почти нечего было вспомнить, глядя на него. Но я когда-то видел его таким. Просто я не обращал на него внимания. — В каком-то смысле — оборотная сторона заблуждений Клинора насчет того, кто он сам?
Мы немного помолчали.
— Значит, правда? Генетическая копия?
— Да. Это логично. Его отрава на него самого не действует. И он — это он — в наиболее полной мере, насколько можно представить. Идеальный вариант, чтобы прожить целиком еще одну, новую жизнь.
— Идеальный… Но теперь, когда он здесь, вряд ли он сможет это повторить. — Может быть, мы не бывали собой, отправляясь в прошлое, и все-таки, в этом было много от того, чтобы проживать множество жизней, и даже тем интересней, что не совсем своих. Здесь он мог прожить еще одну свою, практически целиком, от начала до конца, но только одну. Он должен очень дорожить собой. Потому, при первых признаках опасности, он затаился.
— Что ж, не всякому удается прожить даже одну жизнь в роли бога.
Верно. Совершенно. Ничего не скажешь…
— И Жанна его тоже не чувствовала, — добавил я озадаченно, опомнившись. — Она поняла, что что-то не так с нами, что-то не так с Дизаком, но о Клиноре даже не вспомнила. И ведь нельзя сказать, что они не встречались.
— Ну, это проще простого. Мы изменились. Дизак тоже. И случилось это совсем недавно. А Клинор таков изначально. Он не менялся, и она не ощутила никакой перемены. К тому же — ничего личного, он не подходил к ней близко, не преследовал, не проявлял интерес. И что еще она там говорила про «наши тени»? Что они черные? Что в них страх, растерянность, тревога? Вряд ли Клинор хоть раз попадался ей в подобном состоянии. А для нас, произошедшее почти без объяснений, было еще каким ударом.
