Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
— И что же? — заинтересованно сказал Марсель.
— Поначалу мое путешествие было вполне благополучным. После нескольких недель пути мы достигли небольшого городка Павий. Здесь один из моих слуг подслушал в трактире разговор обо мне каких‑то подозрительных типов и предупредил, чтобы я не продолжал свой путь. Каким‑то образом, сказал он, многим стало известно, что я везу с собой немалые богатства… Само по себе золото после смерти дочери утратило в моих глазах свою ценность, но оно необходимо было для мести Бофору. Я стал настороженнее относиться к слугам и к различным встречным, однако путешествия решил не прерывать, помня о том, что я хорошо вооружен и при случае сумею постоять за себя… Итак, после суточного отдыха в Павии мы снова пустились в путь. На следующий вечер, миновав город Берегардо, мы расположились на ночлег на берегу реки Тичино. Этой‑то ночью на мой маленький караван и напала шайка разбойников. Как я позже узнал, это были наемные убийцы, посланные Бофором. На сей раз мне, правда, удалось обратить их в бегство. Но, воспользовавшись стычкой с разбойниками, сбежали мои слуги, прихватив с собой кожаный мешок с золотом… Оставшись в одиночестве и вполне понимая опасность такого положения, я немедленно погнал своих мулов к небольшому притоку Тичино, речке Тичинелло, и под покровом ночи один за другим утопил все мешки с золотом в реке. Никто не видел моей лихорадочной работы. Я хорошенько запомнил это место — там как раз стояла могучая пиния. Как ни в чем не бывало, поутру я отправился вместе с мулами в дальнейший путь. На следующую же ночь разбойники вместе с некоторыми моими бывшими слугами вновь напали на меня. Тогда я, оставив им мулов, спасся бегством. Счастливый случай свел меня с отрядом карабинеров, и вместе с ними я без дальнейших приключений продолжил свой путь. Таким образом я сохранил свои сокровища и ускользнул из рук моих преследователей.
— Но ведь ты утопил богатства в реке, а говоришь — сохранил!
— Сейчас я расскажу тебе, сын мой, каким путем я думал возвратить свои миллионы…
— Так они до сих пор лежат на дне реки? — в изумлении спросил Марсель.
— Да, Марсель. Там они и лежат уже много–много лет… Но слушай дальше. Я пересек границу Франции и остановился отдохнуть в маленьком приграничном городке Шамбери, лелея все ту же мысль — как можно скорей добраться до Парижа, предстать перед лицом короля, обличить гнусного обольстителя моей несчастной дочери и потребовать беспристрастного суда над ним. Но в первую же ночь моего пребывания в Шамбери на меня напали слуги герцога и связали по рукам и ногам. Затем явился и сам герцог, требуя от меня признания, куда я спрятал золото. «Гнусный убийца моей дочери! — кричал я ему в ответ. — Никогда не вырвать тебе у меня эти сведения! Близок час моего мщения! Тебя постигнет справедливая кара!» Но он лишь злобно засмеялся в ответ. «Держите крепче собаку–грека! — приказал он своим наемным негодяям. — Он в моем присутствии убил свою дочь. Он бежал из Венеции, но отсюда ему не уйти. В тюрьму его!» Вот так я и попал в тюрьму. — Старик горько покачал головой. — Моя месть никогда уже не настигнет изверга. Он еще раз приходил и предлагал открыть ему место, где спрятано золото, но я ответил ему, что до конца дней моих он не услышит от меня ничего, кроме самых страшных проклятий… Тогда он приказал перевезти меня в Париж. И тут грек–собака, как он меня называл, попал в Бастилию, откуда нет возврата. Долгие годы томился я здесь, в моей душной келье. Мучительно долгие годы ждал я возможности поручить кому‑нибудь святое дело мести… И вот наконец судьба послала мне тебя, сын мой, — такую же жертву алчности проклятого Бофора, как и я. В этом я вижу волю всемогущего провидения. Я горячо благодарю Небо за это первое и единственное доказательство его милости ко мне. Хотя часы моей жизни сочтены, у меня хватило сил передать тебе святое дело мести. Поклянись же, Марсель, что исполнишь завещанное тебе дело… Проклятие и смерть тебе, Бофор, гнусный убийца моего ребенка!
— Клянусь тебе в этом, Абу Коронос! — торжественно провозгласил Марсель, подняв вверх правую руку с гремящей цепью и сложив пальцы для присяги. — Я буду исполнителем твоего завета — мести герцогу Бофору. Эту месть отныне я буду считать своим священным долгом!
— Ты дал мне клятву, и теперь я могу спокойно умереть, — устало произнес Абу Коронос. — В этот полночный час я усыновляю тебя и назначаю моим единственным наследником. Все мои богатства отныне ты должен считать своими. При первой же возможности достань мои сокровища со дна Тичинелло.
— Для святого дела мести, Абу Коронос, мне достаточно моей молодости и силы. Золота же твоего мне и вовсе не надо.
— Обещай мне, Марсель, что ты исполнишь мою просьбу, — добудешь сокровища со дна реки и станешь считать их своими. В борьбе с могущественным герцогом эти деньги помогут тебе так, как ты себе и представить не можешь.
— Ну, если ты настаиваешь, что ж, пусть будет по–твоему.
— Выслушай же еще мои советы и указания. Силы мои угасают так быстро, что мне не протянуть и нескольких дней. Я уже говорил тебе, что в том месте, где я опустил на дно крепкие мешки из звериных шкур, росла пиния. Возможно, она срублена или засохла. На этот случай знай, что место это находится ровно в пяти тысячах шагов от места впадения Тичинелло в Тичино. Там эта маленькая речка делает поворот… Теперь о том, как достать мешки со дна, — я и об этом подумал. Тяжелые мешки годами заносило речным песком. Теперь нелегко будет поднять их.
— Какой же способ ты придумал?
— Речка Тичинелло не широка и не глубока. Ее легко можно отвести в другое русло. Тогда на дне прежнего русла ты и откопаешь из песка и ила твое золото. Не благодари меня, сын мой, за это наследство. Все, чем я владел, теперь твое. Мои желания сводятся лишь к тому, чтобы эти деньги помогли тебе добиться счастья и осуществления всех твоих желаний. Несмотря на то, что один мешок похитили слуги, на дне Тичинелло лежит еще около десяти миллионов пиастров. В твоих руках это будет большая сила. И я горячо благодарю Небо, ниспославшее в твоем лице такого достойного наследника. Теперь я спокойно умру… Прими же мое благословение, сын мой! — совершенно ослабевшим голосом закончил Абу Коронос.
Марсель склонил перед ним голову, и старец торжественно опустил на нее свои дрожащие от слабости руки.
— Теперь, сын мой, настало время прощаться… — растроганно сказал старик, подавая Марселю обе руки.
— Ведь завтра всего еще пятница, — напомнил Марсель.
— Да, пятница… Но я чувствую, что буду не в силах больше прийти к тебе… А ты тоже не можешь прийти ко мне из‑за цепи. Благодарение Богу, я все успел рассказать тебе, все передать. Теперь ты знаешь, почему я повторяю и повторяю слова: «Проклятие и смерть тебе, Бофор, гнусный убийца моего ребенка!»
