Юрий Иванов-Милюхин - Разбойничий тракт
– Хорошо, я поверил вашим словам, мадемуазель. Если вы разъясните для меня еще одно недоразумение, то я закрою тему, неприятную нам обоим. А я вижу, что для вас она является щекотливой.
– Не совсем так, но когда человека хотят в чем-то обличить, то хорошего в этом мало, – пожала плечами собеседница. – Что вы желали бы узнать еще, месье?
– У вас на шее золотая цепь, очень похожая на ту, которую в семье де Люссон передают по наследству. На ней должен быть медальон с изображением святого Дионисия, покровителя города Парижа. Не соизволите ли отогнуть края воротника платья, чтобы я мог взглянуть на него? Ведь медальон у вас, не так ли?
– Месье Ростиньяк, вы переходите границы дозволенного, – возмущенно воззрилась на хозяина кабинета посетительница и быстро застегнула платье на последнюю пуговицу. – У меня есть медальон, я обладаю еще чем-то другим, но это все принадлежит только мне. Никто не имеет права посягать на чужую собственность.
– О, мадемуазель, простите ради всех святых, – под жестким взглядом собеседницы респектабельный господин заметно смешался. – Кажется, я действительно перешел рамки разумного, вместо того чтобы поверить вам на слово.
– Не забывайте, месье, что именно с веры начинаются все благие дела, даже в том случае, если в самом начале они не совсем и не всегда праведные.
– Вы правы, нам лучше перейти к делу. Итак, за кубки и столовые принадлежности из золота я заплачу вам ту цену, которой они достойны.
Хозяин кабинета встал, прошел к дубовому шкафчику на высокой подставке, ключом открыл дверцу. На нескольких полках лежали толстые пачки ассигнаций, перевязанные нитками, их разделяли шкатулки, наверняка с золотыми монетами разных стран.
– Какими деньгами вы хотите получить? Английскими фунтами стерлингов, испанскими песетами или русскими рублями? – отвернулся он от домашнего сейфа. – Я гарантирую вам точный расчет в любой валюте.
– В самом начале нашей беседы я говорила, что мне желательно было бы получить расчет русскими рублями в ассигнациях. В коалиции стран-победительниц они котируются очень высоко. Обладатели драгоценностей тоже предпочли бы получить именно их, – подалась вперед женщина. – К английским фунтам я отношусь так же, как и вы, – с раздражением.
Внутренний замок в шкафчике щелкнул два раза, на столешницу шлепнулись несколько солидных пачек ассигнаций с изображением русского императора Петра Первого с императрицей Екатериной Великой. Господин снова занял место на высоком стуле во главе стола.
– Кажется, у нас теперь должно последовать продолжение сделки, надеюсь, вы не станете этого отрицать? – подождав, пока посетительница уложит деньги в ту же торбу, из которой вытаскивала раритеты, пристально посмотрел на нее покупатель. – Что вы хотите предложить мне на этот раз?
В этот момент дверь приоткрылась, и в кабинет протиснулся мальчик лет пяти в белой рубашке с шелковыми воланчиками по груди и по рукавам, в штанишках разноцветными пузырями, в красных шелковых чулочках и кожаных ботиночках с бантиками. Этот белокурый ребенок с капризными бровками, с розовыми щечками и белыми зубками между пухленьких губ был очень красив и здорово кого-то напоминал. Под округлым подбородком у него был повязан шелковый зеленый платок. Пока он по ковровой дорожке продвигался к массивному столу, стоявшему у противоположной стены кабинета, Софи внимательно разглядывала всю его ладную фигурку и вдруг поймала себя на мысли, что наяву видит родного брата, который был на несколько лет моложе ее, и в детстве она успела наиграться с ним вдоволь. Интерес посетительницы не остался незамеченным – поднимаясь с кресла навстречу мальчику, вальяжный хозяин роскошных апартаментов хитровато прищурился, затем взял его за руку и с пафосом представил:
– Потомок галльских рыцарей Огня и Меча, наследник древнего дворянского рода Ростиньяк, будущий герцог и мой племянник Буало де Ростиньяк собственной персоной.
Софи подобралась, поднявшись со стула, присела в легком книксене.
– Очень приятно, месье Буало. Простите, но я представляться не буду, потому что являюсь всего лишь посетительницей, пришедшей сюда по делам, важным только для меня.
– Ваше право, мадемуазель. – Мальчик наклонил кудрявую головку в знак согласия, но любопытство в его голубых глазах сменилось вдруг недетским вниманием. – У вас к моему дяде очень серьезный вопрос? Если да, то я могу удалиться.
Не зная, что ответить, Софи перевела взгляд на хозяина кабинета, который снова хитровато ухмыльнулся и с подтекстом спросил:
– Мадемуазель, разве при общении с этим мальчиком вы ничего не ощущаете?
– Что вы хотите этим сказать? – приподняла она плечи.
– Тогда все в порядке, – с той же ухмылкой пофыркал губами господин, снова обратил взгляд на ребенка. – Месье Буало, вы приехали с родителями?
– Да, с папой и с мамой, наш экипаж стоит еще у подъезда, – подтвердил тот. – А я сразу поднялся в ваш кабинет, дядя.
– Отлично, мы с мадемуазель скоро закончим наши скучные дела. А пока, если вам будет угодно, вы можете занять вон то кресло.
Когда необходимая в подобных случаях субординация была соблюдена и каждый устроился на своем месте, Софи снова занялась свертками. Она задвинула самый увесистый из них, набитый монетами, на дно холщовой торбы, подумав, что менять золотые дукаты с пиастрами на бумажные деньги не стоит по одной причине – золото в монетах в любой стране ценится одинаково. Зато цена изделий из драгоценных металлов имеет свойство повышаться до беспредела, а потом снова падать, и чтобы не прогадать, золотые вещи нужно продавать людям сведущим. Также поступила она и с дамскими цепочками, здраво рассудив, что модницы в любом уголке мира ничем не отличаются друг от друга.
Софи извлекла на свет свертки с массивной цепью и не менее солидным знаком священной власти и, отбросив куски кожи, разложила их на столешнице. В голове ее мелькнула мысль, что любой француз посчитает за честь не расставаться с национальным богатством никогда и ни при каких условиях, даже если ему придется поступиться последним. Но то, что она увидела через мгновение, заставило ее невольно собраться в комок. Мальчик, сидящий в кресле сбоку от стола, продолжал с любопытством присматриваться и к Софи, и к сокровищам, извлекаемым ею, зато выжидательное выражение на лице хозяина кабинета явно переменилось на настороженное, затем на почти суровое. Он вскинул глаза, в упор воззрился на посетительницу.
– Мадемуазель, откуда у вас эти вещи? – со стальными нотами в голосе спросил он.
– Из той же коллекции, которую решили распродать обедневшие честные люди, – Софи вздрогнула ресницами, облизала вмиг пересохшие губы. – Вас что-то не устраивает?
![Юрий Иванов-Милюхин - Драгоценности Парижа [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)