Александр Дюма - Двадцать лет спустя
Через несколько минут Фрике вышел оттуда, держа в руках тугой кожаный мешок; он тотчас же открыл его и, к своему великому удивлению, увидел, что мешок был набит золотом.
Нищий сдержал слово: он сделал его своим наследником.
— Ах, мать Наннета! — воскликнул Фрике, задыхаясь. — Ах, мать Наннета!
Больше он ничего не мог сказать. Но если у него не было сил говорить, то ноги сохранили всю свою силу. Он опрометью помчался по улицам и, как марафонский гонец, павший на афинской площади с лаврами в руках, вбежал в дом советника Бруселя и в изнеможении грохнулся на пол, рассыпая из мешка свои луидоры.
Мать Наннета сначала подобрала золотые монеты, потом подняла Фрике.
В это время королевский кортеж въезжал в Пале-Рояль.
— Господин д’Артаньян очень храбрый человек, матушка, — сказал молодой король.
— Да, мой сын. Он оказал большие услуги вашему отцу. Будьте с ним поласковей — он вам пригодится.
— Господин капитан, — сказал д’Артаньяну юный король, выходя из кареты, — королева поручила мне пригласить вас отобедать сегодня с нами, вместе с вашим другом, бароном дю Валлоном.
Это была великая честь для д’Артаньяна и Портоса. Последний был в восторге. Однако в продолжение всего обеда достойный дворянин казался сильно озабоченным.
— Что с вами, барон? — спросил д’Артаньян, спускаясь с ним по лестнице Пале-Рояля. — У вас был такой озабоченный вид за обедом.
— Я все вспоминал, где я видел того нищего, которого убил.
— И не можете вспомнить?
— Нет.
— Так подумайте об этом хорошенько, мой друг. Когда припомните, скажите мне. Хорошо?
— Еще бы! — отвечал Портос.
Эпилог
Вернувшись домой, оба друга нашли письмо от Атоса, который назначил им на следующее утро свидание в гостинице «Карл Великий».
Они легли очень рано, но оба долго не могли заснуть. Когда человек достигает своей заветной цели, успех всегда лишает его сна, — по крайней мере на первую ночь.
На другой день в назначенный час оба они отправились к Атосу. Они увидели графа и Арамиса одетыми по-дорожному.
— Вот как! — сказал Портос. — Значит, мы все уезжаем? Я тоже уже начал свои сборы.
— Ну конечно! — сказал Арамис. — Раз Фронды больше нет, в Париже нечего делать. Госпожа де Лонгвиль пригласила меня погостить несколько дней в Нормандии и поручила мне на время крестин ее ребенка приготовить ей квартиру в Руане. Я еду исполнять это поручение; затем, если не будет ничего нового, вернусь в свой монастырь Нуази-ле-Сек.
— А я, — сказал Атос, — возвращаюсь в Бражелон. Вам известно, мой дорогой д’Артаньян, что я теперь лишь добрый и честный сельский житель. У бедняжки Рауля нет другого состояния, кроме моего. Как приемный отец, я должен позаботиться о его имуществе.
— А что вы сделаете с Раулем?
— Я оставлю его вам, мой друг. Во Франции скоро будет война, и вы возьмете его с собой. Я боюсь, как бы пребывание в Блуа не сбило его с толку. Возьмите его с собой и научите быть таким же храбрым и честным, как вы сами.
— А я, — сказал д’Артаньян, — раз уж лишаюсь вас, то по крайней мере постоянно буду видеть его милое лицо, и хотя он еще дитя, но так как вся душа ваша вложена в него, дорогой Атос, мне будет казаться, что вы со мной, что вы помогаете мне и ободряете меня.
И четыре друга обнялись со слезами на глазах.
Затем они расстались, не зная, свидятся ли когда-нибудь еще. Д’Артаньян вернулся вместе с Портосом на Тиктонскую улицу. Портоса по-прежнему все мучил вопрос, кто был человек, которого он убил. Подойдя к гостинице «Козочка», они увидели, что карета барона уже готова и Мушкетон сидит на лошади.
— Послушайте, д’Артаньян, — сказал Портос, — бросьте службу и поедемте со мной в Пьерфон, Брасье или Валлон. Мы состаримся вместе, вспоминая наших друзей.
— Нет, — сказал д’Артаньян. — Скоро начнется война, и я должен участвовать в ней. Я надеюсь еще чего-нибудь добиться.
— Кем же вы хотите быть?
— Маршалом Франции, черт возьми!
— Ах! — воскликнул Портос, так до конца и не свыкнувшийся с гасконской хвастливостью своего друга.
— Поедемте со мной, Портос. Я сделаю вас герцогом.
— Нет, — сказал Портос. — Мустон больше не хочет воевать. Кроме того, мне приготовлена дома торжественная встреча, чтобы соседи лопнули с досады.
— На это я не могу ничего возразить, — сказал д’Артаньян, знавший тщеславие новоиспеченного барона. — Итак, до свидания, мой друг.
— До свидания, милый капитан, — сказал Портос. — Вы знаете, что вы всегда будете желанным гостем в моем замке.
— Да, — сказал д’Артаньян. — После похода я приеду к вам.
— Карета господина барона подана, — провозгласил Мушкетон.
Оба друга расстались, крепко пожав друг другу руку. Д’Артаньян, стоя на пороге гостиницы, с грустью смотрел вслед удалявшемуся Портосу.
Но тот, не отойдя и на двадцать шагов, вдруг остановился, ударил себя по лбу и вернулся назад.
— Вспомнил, — заявил он.
— Что такое? — спросил д’Артаньян.
— Кто был нищий, которого я убил.
— В самом деле? Кто же это был?
— Каналья Бонасье!
И Портос, в восторге от того, что наконец отделался от заботы, быстро догнал Мушкетона и скрылся с ним за поворотом улицы.
Д’Артаньян с минуту стоял неподвижно, глубоко задумавшись, потом, оглянувшись, увидел прекрасную Мадлен, которая, стоя на пороге гостиницы, смотрела на него, не зная, как держать себя с ним после его блистательного повышения в чине.
— Мадлен, — сказал ей гасконец, — отведите мне комнату в бельэтаже: как-никак я теперь капитан мушкетеров. Но сохраните за мной все же комнатку наверху: никогда не знаешь, что может случиться.
Примечания
1
Фронда, la fronde — праща (фр.).
2
Черт (ит.).
3
Клянусь Вакхом! (ит.)
4
Терпение (ит.).
5
Добро пожаловать, сестра! — Добрый день, брат!
6
Отыди, сатана! (лат.)
7
Перед самой кончиной (лат.).
8
Веселое время! (лат.)
9
Безвозвратно бежит время… (лат.)
10
И наоборот (лат.).