Владимир Малик - Шёлковый шнурок
Ключник закрыл ворота, щёлкнул замком, а потом медленно побрёл по двору, что-то бормоча себе под нос.
Сердце Арсена билось часто-часто. Он выждал, пока ключник скрылся в темноте, и спрыгнул на землю.
— Фу, холера ясная! Кто тутай? — послышался испуганный голос пана Мартына. — Это ты, Арсен? Свалился как снег на голову! Так можно и шею свернуть человеку! — Спыхальский выбрался из сугроба, куда он нырнул, услыхав, что открываются ворота, и обнял товарища. — Удача, пане-брате! Есть письмо! Правда, пришлось одного негодяя спровадить на дно Вислы раков кормить…
— Это и вправду удача, — согласился Арсен, стуча зубами от холода. — Но послушай, что я скажу. Только что выехал французский гонец, направляется в Париж. Думаю, не с пустыми руками…
— Почему не схватил?
— Их было трое. Кроме гонца — кучер и ключник…
— Эх, холера ясная! А куда он поехал?
— В том-то и дело, что я не понял… Кучер сказал — к «Белому лебедю».
— К «Белому лебедю»? Чудак ты, это же корчма на познанской дороге и первая станция, где можно переменить лошадей! — воскликнул Спыхальский. — Мы их догоним!
— Далеко это?
— Верхами — часа два или три…
— Тогда не будем терять времени. Возьмём коней — и в погоню! Бежим!
Они во весь дух припустили по безлюдным заснежённым улицам к подворью пана Морштына. Там оседлали своих коней и помчались на познанскую дорогу.
К «Белому лебедю» прибыли утром.
— Опоздали! — сокрушённо воскликнул пан Мартын, увидев удаляющиеся в вихре снежной пыли крытые сани. Вскоре они исчезли за горой.
Во дворе корчмы Арсен заметил Янека, возившегося у саней, но не подал и виду, что знает его.
— Хлопец, где найти корчмаря? — спросил казак, подойдя к нему.
— Где ж ему быть ещё? У себя!
Хозяин корчмы и заезжего двора, приземистый толстяк, был за стойкой. Резал на широкой не совсем чистой доске хлеб. В зале, несмотря на раннее время, сидели уже несколько путников.
Арсен поздоровался и, перегнувшись через стойку, произнёс тихо, но твёрдо:
— Именем короля, пан, давай коней! Лучших и немедленно! Своих мы оставим здесь — накормишь и напоишь. Понял?
Корчмарь вытаращил на него глаза.
— Матка боска! Приезжает один — именем короля, приезжает второй — тоже именем короля… И все требуют самых лучших лошадей, и немедленно! А где бедному корчмарю их взять? Чем их накормить?
Арсен кинул золотую монету.
— Я тороплюсь! Живо!
Корчмарь зажал деньги в кулаке.
— Мигом, милостивый пан! — Он торопливо выкатился из-за стойки и почтительно поклонился. — Идём!
Выходя из корчмы, Арсен сунул корчмарю ещё одну монету, взял его под руку.
— Меня интересует пан, который приехал недавно вон с тем кучером. — Он указал кивком головы на Янека. — Тот пан поляк?
Корчмарь недоуменно посмотрел на любопытного посетителя.
— Нет, пан, он не поляк: по-нашему говорит плохо.
— Какой масти коней ты ему дал?
— Серых в яблоках.
— Сани открытые или с будкой?
— С будкой… За это мне заплатили дополнительно.
— Как звать кучера, который повёз его?
— Антось, пан.
— Угу, хорошо! Это все, что я хотел знать, — сказал Арсен, подходя с хозяином к конюшне. И строго добавил: — А ты, пан корчмарь, ешь борщ с грибами да держи язык за зубами! Понял?
— Как не понять! Мне не впервой, — ответил корчмарь, выводя из конюшни двух лошадей.
Оседлать их было делом нескольких минут… И вот друзья уже верхом, пригнувшись, вихрем мчатся по следу, оставленному санями француза.
Догнали они его к полудню, и то лишь потому, что кучер, съехав с дороги, наскочил на заметённый снегом пень и сломал копыл[44].
— Бог в помощь, пан Антось! — поприветствовал Арсен кучера. Тот, насыпав коням овса в торбы, ловко орудовал топором. — Сломался?
— Сломался, — неохотно буркнул кучер. — Откуда пан узнал, как меня звать?
— Я все знаю, — улыбнулся казак и кивнул на будку: — Пан там?
— Эге. Как залез, носа не показывает…
— Ну, мы с ним по душам поговорим, а ты знай своё — помалкивай!
Оставив озадаченного Антося раздумывать над этими словами, Арсен и Спыхальский бросились к саням, откинули войлочный полог.
Посланец мирно спал, укрывшись тяжёлым бараньим кожухом.
Арсен взвёл курок пистолета, а Спыхальский без церемоний стащил со спящего кожух, толкнул его в бок.
— Эй, пан, будет спать! Приехали!
Тот заморгал сонными глазами — и замер, с перепугу лишился языка.
— Бумаги, пан! — приказал Арсен, вытаскивая из-за пояса посланца два заряженных пистолета.
Тот что-то залопотал по-французски и, зажмурив глаза, весь съёжился. Он, видимо, решил, что его сейчас убьют.
— Да ты не бойся! — сказал Арсен, ему неприятно было видеть смертельный страх в глазах нарочного. — Нам нужны только твои бумаги. Понимаешь, бумаги! Письма посланника де Бетюна. Где они?
Француз наконец понял, чего от него хотят.
— Ах, пожалуйста, — перешёл он на польский. — Бумаги?.. Они вот здесь. — И показал на небольшой кожаный чемоданчик в углу.
Арсен порылся в нем. Действительно, там были какие-то записки. Одни — на латинском языке, другие — на французском. Однако на секретные письма это не было похоже.
— А тут что? — Спыхальский запустил руку французу за пазуху и вытащил кошелёк.
— О святая Мария! — воскликнул француз. — Там деньги! Пусть пан убедится, ей-богу, не вру!
Спыхальский заглянул в кошелёк — там и вправду блестело золото. Он перекинул кошелёк из правой руки в левую, зажал его в ладони и с ещё большим азартом стал шарить по карманам и за пазухой француза.
Посланец попытался сопротивляться. Тогда пан Мартын, зло встопорщив усы, схватил его за горло и слегка прижал.
— Что, пан щекотки боится? Не бойся — не девица!
Где-то глубоко под шубой его пальцы вдруг нащупали тугой бумажный свёрток. Пан Мартын вытащил его и ткнул французу под нос:
— Это что?.. Тоже деньги?
Француз дёрнулся, замотал головой и бессмысленно вытаращил глаза.
Спыхальский протянул находку Арсену.
— Ну-ка, глянь, брат, не это ли мы ищем?
И тут посланец сполз с саней и упал на колени:
— То, то, панове… Это письма посланника и пана Морштына… Но я ни в чем не виноват! Не убивайте меня! Умоляю вас… Видите, я сам сознался…
— Как же — сам!.. — с издёвкой произнёс пан Мартын.
Арсен развернул свёрток. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это письма де Бетюна королю Людовику и сенатора Морштына — секретарю министерства Кольеру, написанные по-латыни.
— Все, пан Мартын, можем отправляться назад.
Спыхальский взял перепуганного француза за шиворот.
— Что с ним делать? Может, стукнуть хорошенько по дурной башке, чтоб богу душу отдал?
