Василий Седугин - Словен. Первый князь Новгородский
— Мои люди не дадут ослушаться.
— И много их?
— Пятьдесят саксов охраняют крепость. Все они мои сородичи.
— Так, ясно. Тогда давай начистоту. Зачем ты это сделала — похитила меня?
— Чтобы сохранить спокойствие в государстве. Мои люди в племенах гаволян и лютичей что-то сообщили о твоей поездке, вот и пришлось принять такие крутые меры.
— Ишь ты. И это сделала ты, женщина… Хитро задумано, не подкопаешься!
— Не только ты умный человек. Другие тоже что-то соображают.
— И каким зельем ты меня опоила?
— Настой из семян мака, конопли и шишек хмеля. Мне волхв дал. Сказал, что обеспечивает крепкий, долгий сон, но совершенно безвреден для организма. Вот гляжу на тебя и думаю: не соврал волхв, после трехсуточного сна ты свеженький, как огурчик. Есть хочешь?
— Как волк.
— Сейчас распоряжусь.
Слуги поставили на стол еду, Словен жадно набросился на нее.
Поев, пересел на лавку, откинулся на стену:
— И чем я буду заниматься две недели?
— Всем, чем захочется, кроме организации своего побега. Можно будет сильно пострадать.
— Меня это не остановит.
— Не пробуй подкупить охрану. Как я уже сказала, они мои родичи и на соблазн не поддадутся.
— Но внутри крепости я могу ходить свободно?
— Конечно. За пределы стены нельзя, могут быть большие неприятности.
— Тогда я пойду погуляю.
Крепость была небольшой, с невысокими стенами и башнями. Внутри располагалось с десяток домов из соломы и глины, конюшня, несколько сарайчиков для скота. На стенах стояла охрана при полном вооружении, между построек прогуливались воины, встречались женщины, бегали дети.
Цепкий взгляд Словена оценивал саксов, с которыми случались частые войны и битвы. Мужчины были высокого роста, они особым образом забирали волосы и завязывали в узел на макушке, чтобы казаться еще выше и более устрашающими. Они делали для себя особую помаду из сала, золы и букового дерева и красили волосы в красный цвет.
Одеты они были в кожаную куртку и штаны, пошитые из дубленой шкуры. Чтобы куртка плотнее прилегала к телу, ее перетягивали широким кожаным поясом с медной застежкой. С одной стороны к поясу привязывалась сумка, с другой — бараний рог с дудочкой. За поясом торчал широкий нож с роговой рукояткой. На ногах они носили башмаки, похожие на сандалии, с ремнями из медвежьей кожи, а более тонкие и узкие ремни обвивали икры, оставляя колени обнаженными.
Женщины одевались как мужчины, в штаны и рубашку. Но поверх рубашки они накидывали покрывало из холста, расцвеченное пурпуровой краской; ходили с обнаженными руками и частью груди.
Относились к Словену обитатели крепости с любопытством, но без враждебности, дети стайкой ходили вслед, соблюдая почтительное расстояние.
На окраине Словен увидел, как строился дом. Сначала в землю на месте будущих стен закапывались столбы. В большой яме замешивались солома и глина, и этой смесью заполнялось пространство между столбами. Когда это все высыхало, возводили каркас крыши, затем она крылась снопами соломы. Словен как раз видел приготовление смеси для стен. Пять человек босыми ногами топтались в яме, двое подносили глину и солому, кидали в яму, лили в нее воду. Недалеко был сложен стог из соломы, предназначенный для крыши.
Славяне строили дома иным способом. Они рубили деревья, пилили из них бревна, а из бревен возводили сруб. Полы и потолки выкладывали из досок. Поскольку тогда продольных пил не было, доски получали с помощью клиньев, их вбивали в торцы бревен и прогоняли по всей длине; потом доски обтесывали топорами. Дома германцы строили длинные, без окон, свет в них проникал только через дверь, а славяне возводили небольшие избы, с маленькими окошечками, которые во время холода закрывались задвижками, а чаще в них вставлялись бычьи пузыри. Что ни народ, то свои особенности, свои правила, и что лучше, сказать трудно.
Недалеко от главной крепостной башни Словен наткнулся на святилище, или капище, как называли его славяне. Это было место, огороженное по квадрату частоколом; на некоторых кольях висели черепа животных; внутри видны были деревянные изображения богов. Там проводились богослужения, давались клятвы, свершались поединки.
— Ну и как крепость? — спросила его Гудни, когда он вернулся с прогулки.
Словен презрительно хмыкнул:
— Я со своей дружиной за пару часов ее возьму. Закидаю стрелами и дротиками с горящей паклей, запылает как костер. А потом и делать будет нечего.
— Похвальбишка… Ну да ладно. Завтра будем наблюдать забавное зрелище: муж будет изгонять из дома неверную жену. Жизнь здесь скучная, однообразная, так что соберется все население крепости.
И действительно, на другой день жители сгрудились вокруг одного из домов, ждали, когда начнется действо, всех разбирало любопытство, и никто не скрывал его.
Наконец двери дома открылись, и оттуда появились сначала старик со старухой, потом домочадцы, а за ними выскочила женщина в растерзанной одежде и с лохматыми волосами. Ее тотчас догнал мужчина, как видно муж, и стал сдирать с нее остатки платья, оставив ее совершенно голой. Потом ухватил женщину за волосы и одним взмахом острого ножа отсек их и бросил в толпу. После этого муж вместе с родственниками погнали ее по улице под громкие крики и улюлюканье собравшихся людей. Все это продолжалось до тех пор, пока изгнанная жена не юркнула в дверь дома своих родителей; те быстро закрылись на засов.
— Теперь ее не возьмет в жены ни один мужчина, — сказала Гудни. — Верность семейному долгу у нас почитается превыше всего. А как у вас, славян?
— У нас свободный развод. Жена или муж могут уйти в любое время, и никто их за это не осудит.
Гудни промычала что-то неопределнное, но ничего не сказала.
Потом произнесла:
— Германцы с замужеством и женитьбой не торопятся, зато дети рождаются здоровыми и сильными. А когда у вас женятся?
— Девочкам разрешается выходить замуж с двенадцати лет, а юношам с пятнадцати. Но некоторые строят свои семьи гораздо позднее. Вот я, например. Мне уже двадцать два, а я еще не женат.
— Кому ты нужен? — подколола Гудни. — Ладно хоть Бажена обратила внимание, а то до старости остался бы холостым.
— Может, тебе сгожусь?
— Всю жизнь мечтала! Я как увидела тебя, так сразу невзлюбила. Сильный, гордый, независимый — это не по мне.
— Тебе нравятся хлюпики, вроде Довбуша?
— Конечно. Им легче управлять и делать все по-своему.
— Как же ты сейчас меня терпишь?
— А куда деваться? Крепость маленькая, и поговорить не с кем. Да и ты, я чувствую, не очень жалуешь меня.
