Георгий Свиридов - Летом сорок первого
Над расположением части кружили самолеты, бомбили и поливали сверху пулеметным огнем, по всей площади гулко рвались артиллерийские снаряды.
– Фашисты перешли границу, – крикнул пробежавший рядом боец, – занимаем оборону!
Через четверть часа дот был готов вести боевые действия. Раненых укрыли в нижнем этаже. Сержант, который по приказанию Есина поехал на полуторке за боеприпасами, успел совершить лишь одну поездку. На втором рейсе он был расстрелян сверху самолетами, а потом прямым попаданием бомбы грузовик со снарядами и патронами взлетел в воздух. Связи со штабом так и не было. Никто из старших командиров не мог добраться к доту, лишь техник-лейтенант по приборам, дважды раненый, весь в грязном, мокрый приполз к огневой точке. Ему тут же оказали первую помощь, перевязали. Он, чертыхаясь, рассказал с том, как едва лишь загремели выстрелы и начали рваться первые бомбы, командиры, быстро одевшись, выскакивали из домов и гуськом спешили к мостику через речку. А там их уже ждали диверсанты и расстреливали в упор из автоматов. Он бежал одним из последних и, вместе с другими, бросился в сторону и кинулся преодолевать мелководную речушку с топкими илистыми берегами, густо поросшими кустарниками...
Посланные к штабу батальона связные не вернулись. Есин своим приказом задержал в доте Батюка, не рискуя отправлять именитого гостя.
– Что ж мне тут делать? – взволнованно спросил Батюк, который рвался скорее добраться к своей части.
– Воевать, – ответил Есин. – Будем держаться все вместе, ожидая подкрепления. Но доты не оставим!
Гитлеровцы ожесточенно обстреливали весь укрепленный район, обрушив на него лавину огня. После яростного обстрела и бомбежки, показались вражеские танки, пехота на бронетранспортерах и мотоциклисты. Несмотря на внезапность и численное превосходство, гитлеровцам не удалось не только прорвать, но даже сколько-нибудь вклиниться в полосу нашей обороны. От метких выстрелов запылали три вражеских танка и один тупоносый бронетранспортер. Но враг, несмотря на потери, все лез и лез вперед. Бой принял нервный и затяжной характер.
Маленькая крепость не сдавалась. К вечеру отбили восемь атак. Дот «Скалистый» располагался на самом краю линии обороны, и ему доставалось больше, чем другим. В первый день боев Батюк находился в подземной казарме, помогал перевязывать раненых и набивал патронами пулеметные ленты.
Ночью по приказу младшего лейтенанта трое добровольцев ползком трижды добирались до речки и с полными канистрами возвращались обратно. По пути из разбитой столовой прихватили два ящика с банками сгущенного молока. В самом доте имелся небольшой запас сухарей и концентратов. Продуктов не хватало, но в первый день боев никто не помышлял о еде. Главной заботой была вода. Ее требовали не только люди, но и пулеметы. Вода закипала в кожухах. У многих пулеметчиков оказались ошпаренными ладони и пальцы. Едва у раскаленного пулемета отвертывали пробку выливного отверстия, как из стального кожуха со свистом вылетали клубы пара и брызги кипятка...
Помощь все не приходила. А гитлеровцы наседали и наседали. Им удалось вклиниться в нашу оборону в полосе соседей. Дот оказался полностью отрезанным. Не было связи ни со штабом, ни с соседними огневыми точками. Ближайшая воинская часть стояла в лесу за деревней, недалеко от штаба батальона. Два дня бойцы видели, как над лесом висела авиация, бомбила расположение части и обстреливала из пушек. А на третий день там бои затихли.
Младший лейтенант Есин собрал в просторной подземной казарме всех бойцов. Огня не зажигали. Блеклый свет луны проникал через амбразуру. Коротко обрисовал безвыходное положение, которое каждый и сам отлично понимал, он сказал и о том, что, возможно, помощь в ближайшее время к ним не придет, поскольку фашистским войскам удалось далеко проникнуть на нашу территорию, что боеприпасы на исходе, продукты все вышли. И спросил:
– Что будем делать дальше?
Мнения бойцов разделились. Одни предлагали оставить дот и пробиваться лесами к своим. Другие говорили, что их «перебьют в лесу, как котят», и настаивали на том, чтобы держаться в доте до последнего.
– Кто хочет, может уходить. А я остаюсь здесь, – твердо сказал Есин, – приказа на отступление я не получал. Не для того построены эти укрепления, чтобы мы, бойцы Красной Армии, имея в руках оружие, покидали их.
Уйти решили лишь двое.
– Будем пробиваться к своим.
Есин не возражал. Он велел им, чтобы они, как только выйдут к нашим, доложили командованию о героических защитниках дота «Скалистый», попросили срочно прислать боеприпасов и продукты, сбросили бы их с самолета. Если днем нет возможности, то хотя бы прилетели ночью, защитники дота через трое суток будут зажигать условные три костра.
Двое бойцов ушли в ту же ночь. Кое-кто им тайно завидовал. Не прошло и часа, как в той стороне, куда удалились двое бойцов, взмыли вверх сигнальные ракеты, потом осветительные, которые повисли в небе, как фонари, высветляя на земле каждую травинку и ложбинку, послышались трескучие автоматные очереди. Бойцы дота насторожились.
– Неужели напоролись?
Но вскоре все затихло так же внезапно, как и началось. Погасли ракеты, умолкли автоматы. Вокруг стало тихо и спокойно, словно никакой войны и не было. Где-то далеко замычала корова, да послышался тоскующий пронзительный вой собаки, оплакивающей чью-то горькую судьбу...
Бойцы долго вслушивались в ночь. Кто-то тихо вздохнул:
– Кажись, прошли... Счастливые!
А утром, едва взошло солнце, увидели два бронетранспортера. На каждом из них возвышались громкоговорители. Гитлеровцы предложили гарнизону дота прекратить сопротивление и сложить оружие.
– Если через час не поднимите белый флаг, – чеканил слова лающий голос, – укрепление будем ровнять с землею, как все другие доты. Пленных брать не будем. На размышление дается только один час. Это есть ваш последний шанс быть живыми!
Дот затих, притаился. О добровольной сдаче в плен никто не помышлял.
– Чем дольше мы продержимся здесь, удерживая полки гитлеровских солдат, тем легче будет нашим войскам одолевать захватчиков, – сказал Есин, – и тем скорее они пробьются к нам. А мы еще повоюем! Нас не так-то просто выковырнуть с родной земли!
По его приказу, используя часовую передышку, бойцы подземного гарнизона готовились к отражению очередного натиска.
В эти минуты затишья защитники дота отчетливо слышали глухой грохот близкой пальбы и гул взрывов. А некоторые, выбравшиеся наверх, видели, как в утреннем небе, в той стороне, где находился главный и самый крупный дот, с символическим названием «Утec», имевший на вооружении кроме пулеметов и скорострельных пушек еще тяжелые орудия, кружили немецкие самолеты и поочередно пикировали вниз. По всему было видно, что «Утес» не покорен, он сражается! Бойцы как-то сразу воспряли духом.
