Александр Дюма - Волчицы из Машкуля
После только что пережитого ужаса Куртен настолько был счастлив, что ему невольно хотелось с кем-то поделиться. Сидя на корме, он с радостью наблюдал, как согнувшийся в три погибели над веслами рыбак с каждой секундой увозил его все дальше и дальше от берега, где его подстерегала опасность; вслух считая каждый взмах весел, он тихо рассмеялся и, нащупав пояс с золотыми монетами, стал перебирать их пальцами. Это была не радость, а опьянение.
Между тем ему показалось, что рыбак уже достаточно отплыл от берега и теперь настало самое время взять курс на Пор-Сен-Мартен, ибо, если лодка и дальше будет идти в том же направлении, они неминуемо оставят деревушку по правую руку позади от себя.
Некоторое время Куртен выжидал, надеясь, что рыбак пытался выйти на боковое течение, которое само понесет лодку вперед.
Однако рыбак по-прежнему греб, удаляясь от берега.
— Эй, парень! — воскликнул наконец арендатор. — Вы плохо расслышали, я не просил вас довести до Пор-Сен-Пера, мой путь лежит в Пор-Сен-Мартен. И чем раньше вы повернете туда, тем скорее получите свои денежки.
Рыбак по-прежнему молчал.
— Вы что, не слышите? — продолжил Куртен, теряя терпение. — Приятель, мне надо в Пор-Сен-Мартен! Вы должны повернуть направо. Хотя я и не против, что мы плывем далеко от берега и нас не достигнут пули, если в нас начнут стрелять с берега, все же, пожалуйста, гребите туда, куда я сказал вам!
Рыбак, казалось, не слышал приказа Куртена.
— Ах, вот в чем дело! Может, вы глухой? — воскликнул арендатор, выходя из себя.
Вместо ответа, рыбак лишь больше прежнего налег на весла, и лодка проплыла по озеру еще футов десять.
Вне себя от ярости, Куртен бросился вперед и, схватившись за капюшон, бросавший тень на лицо рыбака, приблизился к нему вплотную, чтобы получше разглядеть, и тут же с приглушенным криком отпрянул назад, упав на колени посреди лодки.
Лодочник опустил весла и, не вставая с места, произнес:
— Да, метр Куртен, Бог решительно отказался встать на вашу сторону. Я вовсе не стремился найти вас — это сам Господь посылает вас ко мне. Я почти забыл про вас, но Господь напомнил мне. Метр Куртен, Бог желает вашей смерти!
— Нет, нет, Жан Уллье, вы не убьете меня! — воскликнул Куртен, снова охваченный страхом.
— Я вас убью, и это так же верно, как сияние звезд, рассыпанных по небу рукой Всевышнего! Если у вас, несмотря ни на что, есть душа, сейчас самое время подумать о ее спасении. Покайтесь в своих грехах и попросите Бога, чтобы он проявил к вам снисхождение!
— Вы не сделаете этого! Жан Уллье, вы не сделаете этого! Подумайте, вы собираетесь погубить человеческое существо, созданное самим Господом Богом, чье имя вы только что упомянули! О! Как же вы можете лишать его возможности видеть землю, столь прекрасную в лучах восходящего солнца! Вы хотите, чтобы он лежал в холодном гробу, безразличный ко всему, что раньше любил! Нет, нет, это невозможно!
— Наверно, твои мольбы и могли бы тронуть меня, если бы ты был отец семейства, если бы у тебя была жена, мать, сестра, которые ждали твоего возвращения. Однако нет, тебе никто не был нужен, ты думал только о том, как бы использовать людей, чтобы получить выгоду и за добро отплатить злом. Ты и сейчас продолжаешь богохульствовать, по-прежнему лжешь, ибо ты никого не любил на этой земле, и никто не любил тебя; мой нож пронзит только твою грудь, но не заденет твоей души. Метр Куртен, ты сейчас предстанешь перед Божьим судом, последний раз тебе советую — покайся.
— Эх! Разве мне хватит нескольких минут? Такому большому грешнику, как я, нужны годы, чтобы покаяться в совершенных грехах. Неужели столь верующий человек, как вы, Жан Уллье, не дарует мне жизнь для того, чтобы я смог провести остаток дней, замаливая грехи?
— Нет, нет! Тебе нужна жизнь, чтобы снова грешить! Только смерть может искупить твои прегрешения! Если ты боишься смерти, принеси к ногам Господним свои тревоги, Господь милосерден и освободит тебя от страха! Метр Куртен, время идет, и клянусь Господом Богом, смотрящим на нас со своего небесного трона, не пройдет и десяти минут, как ты предстанешь перед его судом.
— Десять минут? Боже мой! Всего десять минут! О! Сжалься надо мной!
— Куртен, ты напрасно теряешь время на бесполезные просьбы, подумай лучше о своей душе!
Куртен не ответил, его рука легла на весло, и в его душе забрезжил луч надежды.
Быстрым движением схватившись за весло, он неожиданно поднялся во весь рост и замахнулся, целясь в голову вандейца. Жан Уллье бросился вправо и увернулся от удара. Ударившись о борт лодки, весло разлетелось на щепки, и в руках арендатора остался лишь обломок.
Скорый на руку, Жан Уллье вцепился в горло Куртену, и тот во второй раз упал перед ним на колени.
Охваченный страхом, негодяй покатился по дну лодки и ему едва хватило сил прошептать:
— Пощадите, пощадите!
— А! Хоть под страхом смерти у тебя появилось немного мужества! — воскликнул Жан Уллье. — А! Ты нашел чем защищаться! Тем лучше! Защищайся, Куртен! А если оружие, которое ты держишь в руке, не кажется тебе надежным, возьми мое, — продолжил старый егерь, бросая к ногам арендатора свой нож.
Однако Куртен от страха не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Его губы шевелились, произнося какие-то бессвязные и непонятные слова; тело, словно в лихорадке, сотрясала дрожь; в ушах стоял неясный гул, голос уже перестал повиноваться ему, и все его существо охватила предсмертная тоска.
— Боже мой! — воскликнул Жан Уллье, пнув ногой безжизненное тело, распростертое перед ним. — Боже мой, я же не могу поднять руку на этот труп!
И, словно в поисках какого-то решения, вандеец огляделся по сторонам.
Ночь была тихой; слабый бриз, едва касаясь поверхности озера, поднимал легкую волну, почти неслышно бившуюся о борт лодки; тишину природы нарушил крик вспорхнувшей перед носом лодки утки, чьи темные крылья особенно выделялись на фоне яркой полоски зари, которая заалела на востоке.
Неожиданно Жан Уллье повернулся к Куртену и, потянув его за руку, сильно встряхнул.
— Метр Куртен, я не могу тебя убить, если моя жизнь не подвергнется смертельной опасности, — произнес он, — метр Куртен, я заставлю тебя бороться, если не со мной, то со смертью. Вот, она уже приближается, защищайся!
В ответ арендатор еле слышно простонал; его блуждавший по сторонам взгляд не различал ни одного из предметов, которые его окружали: казалось, что угроза страшной и мучительной смерти стерла их из его сознания.
И тут Жан Уллье мощным ударом выбил ногой наполовину прогнившие доски днища, и вода, пенясь, стала заполнять лодку.
