Наталья Павлищева - Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник)
«Если мы вступим в переговоры с князем Иваном, не перейдя Угру, то это станет подтверждением слабости нашего войска, – сказал беклербек Темир-Газа. – В таком случае, конечно же, переговоры с русичами превратятся в пустую говорильню. Ни большую, ни малую дань князь Иван нам платить не станет. И богатейший Русский улус будет потерян нами навсегда!»
Другая половина ханских вельмож выступала за то, что лучше начать договариваться с московским князем в данных условиях, чем продолжать попытки прорыва на левый берег Угры.
«За прошедшие три дня сражений мы убедились, что русские полки не уступают нам ни числом, ни храбростью, а выгодностью позиций и превосходством в вооружении даже превосходят наши тумены, – заявил визирь Карамурза. – Лучше взять у князя Ивана те дары, которые он готов дать нам добровольно, и договориться с ним о выплате хотя бы небольшой дани, чем рисковать войском на узких речных бродах под ядрами русских пушек. Князь Иван прав, времена Тохтамыша давно прошли, ныне Русь очень сильна! Нам, к сожалению, не хватит сил, чтобы поставить московского князя на колени!»
Однако здравые речи Карамурзы и согласных с ним эмиров пришлись не по душе хану Ахмату. Ему, пообещавшему своему войску и военачальникам победу и богатейшую добычу, бесславно отступать было никак нельзя. Войско станет требовать с Ахмата выплату жалованья за последние пять месяцев. Не получив обещанных денег, Ахмата могут поднять на копья его же собственные воины.
Поэтому хан Ахмат объявил своим военачальникам, что завтра на рассвете татарские тумены предпримут решающую попытку прорвать русскую оборону на реке Угре. Руководить этим прорывом хан Ахмат поручил Темир-Газе, полагаясь на его военный опыт.
На этот раз татары ринулись к бродам на Угре в ином порядке. Впереди двигалась конница, за которой бегом поспешали тысячи пеших ордынцев. Замысел Темир-Газы строился на том, что конные татарские сотни, преодолев мелководье и песчаную крутизну левого берега, стремительным броском прорвутся к русским пушкам и заставят их замолчать, перебив стрелами и изрубив саблями русских пушкарей. Без мощи пушечного огня русским полкам вряд ли удастся сдержать многотысячный напор татарских туменов на пространстве шириной более пяти верст.
Свою атаку ордынцы начали при первых проблесках утренней зари, выйдя из своих становищ без сигналов боевых труб и без боя в барабаны. Чтобы блеск копейных наконечников не выдал их приближение раньше срока, татары несли копья остриями вниз. Свои круглые блестящие щиты татары прикрыли плащами. Татарская орда почти бесшумно прихлынула к извилистому голубому руслу реки Угры. Русские дозоры заметили вражеские полчища, когда до них было не более трехсот шагов.
В русских станах только-только раздались трубные сигналы тревоги, а ордынцы уже начали переправу через Угру, пустив конницу вперед. Русские пушки слишком поздно открыли стрельбу и где-то сразу замолчали, а где-то успели произвести всего два-три залпа, накрытые атакующим валом татарской конницы. Русские пешцы и конные дружинники храбро бросились на ордынских всадников, стремясь отбросить их от пушечных позиций и защитить пушкарей. По мере вступления в сражение все новых русских полков татарская конница была вынуждена откатиться назад, понеся большой урон.
Когда в сражение вступила ордынская пехота, на этот раз почти без потерь перешедшая через Угру, то боевые порядки русского войска поколебались сразу во многих местах, а кое-где татарам удалось глубоко вклиниться в расположение русской рати, вытянутой по фронту почти на двадцать верст. Русским воеводам приходилось быстро подтягивать к наиболее угрожающим участкам обороны отряды ратников, конных и пеших, находившиеся в ближнем тылу. Многочисленность и отличная экипировка русского войска не позволили ордынцам создать угрожающий перевес сил в местах наметившихся прорывов. После трех часов яростной сечи татары наконец ослабили свой напор, а затем и вовсе покатились назад. Русские полки вновь отбросили ордынские полчища на правый берег Угры.
Все это время хан Ахмат пребывал в своем шатре, где он истово молился Аллаху о ниспослании победы своему войску.
Появление в шатре старшего сына Ахмата, Садехмат-хана, в мокрой одежде, усталого и с угрюмым лицом, дало понять властелину Большой Орды, что молитвы его были напрасны.
– Молви, сын мой, – повелел хан Ахмат, надевая на ноги сапоги с загнутыми носками, которые он снял перед молитвой, по исламскому обычаю.
– Плохие вести, отец, – тяжело дыша, сказал Садехмат-хан. Он снял с бритой головы островерхий позолоченный шлем и утер обильный пот со лба. – Русские собаки обратили в бегство наше доблестное воинство. Пало много эмиров и беков, много храбрых батыров. Весь левый берег Угры, – этой проклятой речушки! – усеян телами наших воинов.
– Как мог Темир-Газа допустить такое?! – гневно рявкнул хан Ахмат. – Позвать его сюда!
– Отец, Темир-Газа не придет, – устало ответил Садехмат-хан. – Он убит.
– Тогда я хочу видеть мурзу Тулунбека, который обещал мне победу над русичами! – сердито воскликнул хан Ахмат, затягивая пояс на своем цветастом халате. – Где он, подлый лжец?
– Мурза Тулунбек тоже мертв, отец, – сказал Садехмат-хан, бессильно опустившись на низенькую скамью. – Ему оторвало голову русским ядром.
– Значит, я привлеку к ответу эмира Тургая, – не унимался хан Ахмат. – Помнится, он громче всех кричал вчера на совете, что его конница сомнет русских собак с первого натиска!
– Эмир Тургай тоже убит, отец, – с тяжким вздохом проговорил Садехмат-хан. – Урусы закололи его копьями вместе с конем.
Хан Ахмат попятился с побледневшим лицом и открытым от горестного изумления ртом, гибель лучших ордынских военачальников потрясла его! Получалось, что спросить за тяжелое поражение татарского войска было не с кого. Кто вчера на совете яростнее всех настаивал на сражении с русичами, те сложили головы в сече. Наиболее малодушные эмиры и беки, конечно, уцелели, однако спрашивать с них за эту неудачу было бесполезно, ибо они изначально не горели желанием ввязываться в битву с русской ратью.
Оглядев потрепанные и поредевшие татарские тумены, вернувшиеся в становище с поистине кровавых берегов Угры, хан Ахмат и вовсе сник и помрачнел. Ему стало ясно, что с этим войском ему Русь не покорить. Оставалось лишь одно, дабы хоть как-то соблюсти свое величие, а именно завязать с московским князем переговоры о мире.
Придя в свой шатер, хан Ахмат вызвал к себе визиря Карамурзу и приказал ему написать письмо московскому князю. Что именно написать в ответном послании, хан Ахмат изложил визирю коротко и жестко. Хан Ахмат желал, чтобы князь Иван сам приехал к нему в стан, бил ему челом, прося милости и мира, как это делали его деды и прадеды.
