Сергей Хачиров - Ксанское ущелье
«Будь что будет», — решил Васо и легонько стукнул прикладом в низкую стенку забора. Шерсть на загривке волкодава встала дыбом, он оскалился, угрожающе зарычав; пес явно предупреждал, что если прохожий не оставит его обитель в покое, то пощады не жди.
На счастье, зная характер пса, из окошка сакли выглянул хозяин.
— Цыц! — строго крикнул он и, увидев черную бурку гостя, несколько замешкавшись, сказал: — Не беспокойся, добрый человек.
Он не прибавил слов, традиционных и святых для каждого горца, помнящего обычаи старины, о том, чтобы путник оказал честь дому, о том, чтоб прохожий стал гостем, и это насторожило Васо: не иначе, есть кто-то у него, что-то беспокоит хозяина. Чтобы не искушать судьбу, он дождался, когда хозяин выйдет во двор, и, приглушив голос, сказал:
— Здравствуй, Гри.
— Здравствуй, уважаемый, — ответил тот, но в голосе его по-прежнему не было ни радушия, ни теплоты.
— Вижу, ты не узнал меня? — Васо сдвинул папаху, открыв лоб.
— Нет, уважаемый, не узнал.
— Вспомни ночь последнего Тбаууацилла… Илас проводил меня к тебе в саклю…
Горец вгляделся, и лицо его осветилось радостью.
— Так ты Васо?
— Васо.
— Слава всевышнему! Что же мы стоим? Проходи, проходи, дорогой.
Гри взял под уздцы коня и повел к яслям. Васо проводил его взглядом и увидел у яслей другого, накрытого попоной коня, мирно жевавшего сено.
«Не ошибся: гость у него».
— Гри… — Васо положил руку на плечо хозяину, когда тот вернулся. — Может, не стоит заходить, чтоб лишние глаза меня видели? Если знаешь что-либо о Габиле, скажи, и я поеду. Я спешу, товарищи ждут.
— Вот из первых уст и узнаешь, — улыбнулся довольно Гри.
Он велел сыну, выглянувшему из сакли, положить хубаевскому кошо свежего сена, ослабить подпруги, укрыть и выразительно кивнул на дорогу.
Когда хозяин распахнул дверь, Васо не поверил глазам: за столом с аппетитом расправлялся с бараньей косточкой Илас.
Обрадовался и Илас:
— Вот это встреча!
Гри протянул рог с вином.
— Выпей, дорогой, взбодрись после дороги.
Васо принял рог. А жена Гри уже неслышно поставила перед ним большую чашку исходящего паром горохового супа с крупными кусками баранины. Давно не евший домашнего Васо без лишних слов принялся за еду. Понюхав мягкий чурек, он мелко покрошил его в суп и взялся за ложку.
Хлебосольный хозяин еще раз наполнил рог, но Васо мягко отвел его руку. Илас одобрительно подмигивал: «Ешь, друг, ешь. Все разговоры потом».
После обильной еды в теплой, уютной сакле гостей тянуло ко сну, и Гри предложил им воспользоваться маленькой угловой комнаткой:
— Вздремните немножко. Дорога, вижу, у вас впереди дальняя. Не опасайтесь, у моего старшего глаза как у совы — и ночью все видит. Спите спокойно.
Бросив на пол бурки, они легли.
Тело после долгой тряски в седле просило отдыха, а голова жаждала беседы.
— Не обложили вас ищейки? — спросил Васо.
— Нет пока. Хотя и душновато.
— Может, на подмогу подойти?
— Не надо. Драться-то пока не с кем. Одни засады. Цубен и Надабур обложили со всех сторон. Чего бы я тут сидел? Я бы к своим, в Цубен, заглянул.
— А я, честно говоря, только на тебя и рассчитывал. Тоже в Цубен собирался. Потом передумал.
— Правильно сделал. Как раз бы в когти угодил. Габилу в Цубене ждут-поджидают, думают, к старикам заглянет. Не трогают их, как приманку.
— Я тоже беспокоиться стал. Габила обещал наведаться.
— В Тифлисе он. Не вернулся еще.
— Патроны у нас на исходе. Где взять, ума не приложу.
— На ловца и зверь бежит, — улыбнулся, вытягиваясь на бурке, Илас. — Я тоже за патронами. Есть тут у нас недалеко надежный человек. Сообщил, что достал немного. Сколько бы ни достал, возьмешь половину.
— Спасибо, Илас. — Васо растроганно пожал руку юноши.
На душе у него стало спокойнее. Кажется, вернется в отряд не с пустыми руками. Одно беспокоило теперь: Ольга. Где она? Жива ли?
В другое время после такой дороги и ужина он бы уже храпел, едва коснувшись головой бурки, а сейчас ворочался с боку на бок, не зная, как подступить к Иласу с сокровенным.
— Как вы там? — спросил он. — Все живы-здоровы?
— Пока, слава богу, все хорошо, — позевывая, беззаботно ответил Илас.
Видевший, какими глазами глядел Васо на Ольгу во время праздника, как бледнел и краснел рядом с ней, Илас чувствовал, какого ответа ждет от него Васо, и добродушно усмехался про себя: «Ничего, дорогой, ничего. Я тебя еще поморю, поморю».
— А как… Ольга?
«Ага, не выдержал!» — удовлетворенно улыбнулся в темноте Илас и ответил безразлично, едва ли не с зевотой:
— А что Ольга? Ольга как все. Скажи лучше, как ты? Не присмотрел еще себе невесту? Не женился?
— Какая женитьба! О чем ты говоришь? Кто отдаст свою дочь абреку?
— А что тут такого? Мы свою сестру скоро выдадим…
«Неужели у них в отряде еще девушка есть, кроме Ольги? Или это он об Ольге говорит?» — леденея от безмятежного сообщения Иласа, подумал Васо.
— Зачем людям мешать, если у них любовь? — продолжал Илас. — Так ведь?.. Ты что молчишь? Не согласен?
— Отчего не согласен? — едва выдавил из себя срывающимся шепотом Васо. — Согласен. И кто же будет мужем Ольги?
Илас сделал вид, что не расслышал вопроса, и начал говорить о том, как Габила собирается ударить по княжеским усадьбам.
Но только он остановился, Васо повторил свой вопрос:
— Так кто же станет мужем Ольги?
— Вот чудак человек! Это уж кого Ольга выберет, тот и станет…
— Так ты шутил, что ли? Насчет свадьбы? — Васо приподнялся, опершись на локоть, заглянул в лицо товарищу.
— Какой свадьбы?
— Да Ольги! Ольги!
— Нет, не шутил. Она и вправду замуж собирается. — И, видя, как заходили желваки на скулах парня, Илас не выдержал и расхохотался: — Да за тебя она замуж собирается. О тебе только и вспоминает…
И он рассказал о том, как Ольга всякий раз, о чем бы ни заговорила с ним, непременно сводила разговор на последний праздник в Цубене и на Васо. Однажды Илас, к которому она относилась нежно, как к младшему брату, прямо спросил ее:
«Уж не влюбилась ли ты в Васо?»
«А что тут удивительного? — ответила она горячо. — Таких джигитов, как он, не так уж много на свете. Чем он уступает Габиле? Ничем».
«Тогда чего ждать?»
«Молод ты еще, вот и говоришь так. Разве девушка может первой признаться?..»
«Значит, полюбила?»
«Еще как! Если бы он слово сказал, на край света бы за ним пошла, в огонь и в воду».
— Сам бог послал мне тебя, Илас, навстречу, — в радостном волнении признался Васо. — Так неспокойно было у меня на душе, а теперь!.. Ты такие силы влил в меня, что и сам не знаешь.
