Лариса Склярук - Плененная Иудея. Мгновения чужого времени (сборник)
– Быстро, – повторил не терпящим возражений голосом Ионатан и добавил иронично: – Солдат.
Обиженный последним словом, вернее, вложенной в него иронией, Эфраим отправился выполнять приказание, недовольно ворча и возмущенно жестикулируя. Через полчаса они уже углубились в небольшие заросли. Раненый, переброшенный через спину животного, не подавал признаков жизни. Ионатан напряженно молчал, внимательно оглядывая окрестности и вслушиваясь в лесные шорохи. И лишь Эфраим был по-прежнему говорлив, хотя после высказанных Ионатаном опасений, что его звонкий голос разносится по округе и привлечет к ним ненужное внимание, говорил шепотом:
– Вот видишь, ты и сам понимаешь, что мы поплатимся головой за этого офицера. «Ревнители» нас просто умертвят. Мы рискуем. Откуда ты его знаешь?
– Расскажу, а сейчас молчи, – отрезал Ионатан.
Он и сам знал, что любое сотрудничество с римской властью рассматривалось «ревнителями» как грех против народа, Храма и Торы, как предательство, заслуживающее смерти, но он не мог заставить себя бросить этого человека, оставить его умирать. Он шел и бесконечно сам себе задавал один и тот же вопрос: почему я это делаю? И не находил ответа.
Они дошли до небольшого оврага. В склоне оврага рос старый дуб. Его мощный ствол был корявым, крона раскидистой. Корневище крепко удерживало дерево на самом краю обрыва, хотя некоторые его толстые, словно щупальца осьминога, корни были обнажены и свисали, сплетаясь с растущими кустами. За этими кустами и свисающими корнями скрывалась маленькая пещерка, скорее даже вымоина в земле, о существовании которой Ионатан помнил еще с того первого посещения этих мест, когда он увидел Бину. Селение, где она жила, было неподалеку.
Он затащил бесчувственное тело Валерия в углубление. Затем, выйдя, поправил кусты так, что снаружи невозможно было догадаться о существовании пещерки, и, оставив Эфраима в зарослях мирта, который своими крепкоствольными кустами напоминал невысокий лес, отправился в сторону селения.
Небольшой ручей, стекая с холма, наполнял водой обложенное камнями углубление в земле. Прислонившись боком к дереву, скрытый его корявым стволом, Ионатан застыл, ожидая.
Две женщины, присев на камни, оживленно судачили о деревенских новостях и, казалось, не собирались заканчивать. Ионатан покусывал ветку. Рот наполнялся легкой горечью. Он нервничал. Безобидная болтовня женщин казалась ему бесконечной и утомительно глупой.
Наконец женщины наполнили свои кувшины водой, рывком сильных рук поставили их на плечи и, продолжая говорить, скрылись за плавным поворотом тропинки. Их голоса и шаги слышались все слабее, слабее и вскоре исчезли совсем, и тогда на смену этим чуждым звукам вернулись свои, обычные: веселый щебет птиц, жужжание насекомых, легкий шелест листьев. Ионатан продолжал ждать.
Но вот из-за поворота тропинки появилась стройная фигурка, и сразу же, еще не видя лица идущей, Ионатан понял, что это Бина. Возлюбленная, избранная его сердцем с первого робкого юношеского взгляда, избранная однажды и навсегда.
Как легка ее поступь, как красивы руки, поддерживающие на плече кувшин, как прекрасно лицо. Разве может быть она человеческим созданием, дитем Амрама и Хадас? Нет, лишь Всемогущему под силу создать такое трепетное совершенство. В груди Ионатана гулко застучало сердце. Его захлестнула радость от встречи с девушкой, но эта радость мешалась с горечью неисполненных и теперь уже невыполнимых мечтаний, печалью от отложенной на неопределенный срок свадьбы.
– Би-и-и-на-а-а… – позвал он тихо, словно пропел.
И протяжные звуки, легко звеня, повисли в воздухе. Девушка выпрямила стан, повернула голову, нашла взглядом Ионатана и, светло улыбнувшись, шагнула к нему. На влажных ее руках сверкнули капли.
Валерий метался на постели из травы и листьев. Сознание растворялось и меркло. Жуткие томительные кошмары мучили неотступно, стараясь столкнуть его в темную бездну – бездну, в которой не было ни единого проблеска света, ни единой искры, лишь тьма, сплошная, густая, бездонная. Валерий отчаянно сопротивлялся. Боролся, напрягая все свои силы. Он не хотел в эту бездонную пропасть.
Но как тяжело и непослушно еще недавно сильное тело, как пересохло горло, какой слабый, непохожий на слово стон оно лишь может воспроизвести. Изнемогая от борьбы, он открыл глаза.
Туманный полумрак, волнистый и нечеткий, окружал его. Именно оттуда, из этого неясного полумрака, появился и приблизился небесный образ, обладающий силой отогнать жуткие, томительные, потусторонние кошмары. Это призрачное видение протянуло к нему, Валерию, руку, коснулось горящей кожи, и его помутненное, измученное сознание почувствовало, что оно, это видение, словно протянуло ему нить, тонкую, слабую, но спасительную, и тянет его из мрачной бездны, в которую он до этого, содрогаясь в мучительной телесной дрожи, погружался; раздвигает и изгоняет злобные образы, мучающие его душу и плоть, помогает вынырнуть гаснущему сознанию.
Лихорадочно блестевшими глазами он безотрывно смотрел на лик, принадлежащий не девушке, нет, древней богине загадочного непонятного Востока. Он силился вспомнить ее имя и этим победить сумрак сознания. Кто она – царственная и милосердная Исида, собирающая по частям своего любимого мужа? Иштар? Астарта? От напряжения у него закружилась голова. Он услышал мужской голос:
– Кажется, пришел в себя.
Молодое, странно знакомое лицо наклонилось над ним.
«Где, где видел я уже эти глаза?» – напоследок подумал Валерий, более не имея сил бороться с тяжестью век и вновь погружаясь в сумрак.
Бина ни о чем не спрашивала, и Ионатан, благодарный девушке за молчаливое терпение, торопливо рассказал, смешав в один сумбурный клубок, о столкновении с Антиохом в Кесарии, о поездке в Рим и неожиданном заступничестве незнакомого римлянина, рассказал о взаимной приязни, промелькнувшей между ними. В его голосе, в виноватых интонациях звучали одолевающие его сомнения и сожаление, что он впутывает ее в это странное и определенно опасное дело. И она поняла и сказала мягко:
– Не сомневайся, Ионатан, не мучай себя. Ты замечательный, милосердный и добрый.
– Мне пора, Бина, – с грустью сказал Ионатан, целуя девушку в плечо.
– Береги себя. А твой римлянин будет жить. Кстати, как зовут его?
– Не знаю, – пожал плечами Ионатан.
Девушка засмеялась, покачав головой. Ее темные глаза восхищенно блеснули:
– Ты необыкновенный.
Ионатан осторожно вышел из пещеры. Зашуршали раздвигаемые его руками ветки ракитника. Быстрые шаги затихли вдали. Бина осталась сидеть рядом с раненым, время от времени обтирая влажной тряпкой выступающий на его лбу пот, разглядывая выразительное и мужественное лицо человека, в принципе являющегося врагом.
