Геомар Куликов - Тайный гонец
И услышал негромкие келаревы слова:
— Хватай их!
Навалились дюжие монахи на Игнатия — в рот тряпку, руки назад.
Ива было метнулся в сторону. Поймал его на ходу Амвросий.
— То-то! Попались! — злорадно прошипел. И к Савве: — В угловую башню?
— Погоди, брат Амвросий. Сейчас нельзя. Как ни мало у них сообщников в монастыре, а, сам слышал, есть. Шума лишнего не надо. Давай прямо в келью Никодима.
Ввалились монахи с пленниками в келью. Старец Никодим, писавший за столом, повернул голову.
— Поймали разбойников. Хотели отдать Ивашке Болотникову монастырское оружие, — пояснил келарь Савва.
Спокойным, а вместе с тем будто чужим голосом спросил старец Никодим:
— Не ошибся ли, брат Савва? Разбойников сажают в темницу, а здесь моё жильё.
— Не обессудь, отец Никодим, — вмешался Амвросий. — Вести в башню — шума кабы не было. Есть у них в монастыре сообщники. У тебя только свяжем. Будто пьяных, отнесём в башню.
Старец Никодим промолчал. Глядел куда-то сквозь вошедших. Припасливый Амвросий стал разматывать верёвки.
Дёрнулся Игнатий, как перехватили руки. Сказать ничего не может — рот кляпом, тряпкой, заткнут.
Пришёл Ивин черёд. Амвросий на Савву вопросительно глянул — тот едва приметно кивнул, и застонал Ива, когда один из монахов выкрутил ему назад руки.
— Ноги вяжите! — сказал Амвросий.
Впились верёвки в тело.
— Пошли! — приказал Савва. — Вы вдвоём богомаза тащите, а ты, Амвросий, мальчонку.
«Эх! — с тоской подумдл Ива. — Пропало дело».
Только подумал — широко распахнулась дверь, на пороге Терентий с мужиками.
— Не опоздали, часом? — спросил оружейный мастер. Увидал, что в старцевом жилье делается, сам же себе и ответил: — Кажись, в самую пору.
Шагнул смело в келью, за ним — мужики, иные с топорами.
Попятились монахи. Амвросий со страха к стене прижался.
А Терентий с ножом, что всегда при нём на поясе был, согнулся над Игнатием и Ивой — лопнули на руках и ногах верёвки. Поднялись оба. Игнатий кляп-тряпку вытащил изо рта. Подбородком подвигал. На монахов зло поглядел:
— Челюсть чуть не свернули, чтоб вам! А тебе, Терентий, великое спасибо! Как о беде догадался-то?
— Один из наших, — кивнул в сторону мужиков, — приметил, как тебя с мальчонкой схватили. Ну и ко мне сразу. А у меня, как давеча с тобой сговорились, уже народ собрался. Вот и подоспели.
Услышали тут все келарев голос:
— В земле сгною заживо!
У Терентия, должно быть, крепкое слово запросилось на язык. Стерпел, сказал только:
— Руки коротки, Савва. К Болотникову ухожу. Ему оружейный мастер, поди, сгодится. И они, — кивнул на мужиков, — со мной вместе.
Понял келарь Савва: плетью обуха не перешибёшь. Смирился. Молчком руки дал связать. Только кровью лицо налилось, как стал ему засовывать Игнатий в рот тряпку-кляп, чтоб крика не поднял.
Монахи с Амвросием и вовсе не пикнули.
Утёр Игнатий пот со лба.
— Переменчиво, вишь, счастье. То, однако, полдела. Часовых возле погребов повяжем, ладно. Другое худо. Стража у ворот новая — не пройти.
Поглядел Ива на келаря Савву.
Сощурился тот насмешливо: взяли, мол?
И то правда, как в волчьей яме: руки-ноги свободны, а не вылезешь.
Терентий на келареву усмешку снисходительно поглядел:
— Рано обрадовался, Савва. Я прошлым летом в оружейных погребах ненароком одну тайну узнал.
Налились ненавистью келаревы глаза. Замычал невнятно — во рту-то тряпка. Верно, хотел, чтобы старец Никодим помог сохранить монастырскую тайну.
Понял старец Никодим. Покачал головой:
— Не помощник я тебе, Савва. С простыми людьми моё сердце, не с тобой.
— Пошли, Игнатий, время дорого, — сказал Терентий.
— Куда?
— В оружейные погреба. Стражу повяжем, дело не хитрое. Ключи, поди, с тобой, спасибо за них келарю Савве.
Услышав такое, точно на горячих угольях заворочался келарь Савва. И то сказать, своими руками помог Болотниковым друзьям.
— А потом что? — спросил Игнатий. — Как выберемся из монастыря?
— Всё скоро узнаешь. Пошли!
Стал Ива наскоро прощаться со старцем Никодимом, едва сдержал слёзы.
— Может, и ты с нами? — спросил. — Замучают они тебя…
— Стар я, Ива, чтобы начинать жизнь заново. А тебе моё напутствие: стремись к правде и справедливости.
Глава 24. Подземный ход
Вышли из кельи — Терентий приказал мужикам:
— Вы трое слева к страже, что у оружейных погребов, подходите. А вы трое — справа. Как свистну — разом вяжите. Да глядите, чтобы шуму не было.
Исчезли в темноте Терентьевы помощники. Остальные, Ива вместе со всеми, прижимаясь к постройкам и плетням, тоже потихоньку двинулись. Услышал Ива подле себя негромкий свист. Затаился. Ни звука не донеслось от оружейных погребов.
— Быстро к погребам! — услышал шёпот Терентия.
Темно кругом. Луна за облака спряталась. Оно и к лучшему. Только не видать почти ничего.
Добрались-таки до погребов. Возле дверей четыре охранных человека связанные, мешки на головах, лежат.
— Всё в порядке, — доложили Терентьевы помощники.
— Молодцы! — похвалил Терентий. И к Игнатию: — Отпирай двери!
Загремели легонько ключи. Возится Игнатий с замками — никакого толку.
— Что у тебя там? — спросил Терентий.
— По слепкам ключи деланы, видать, не больно точно. Открыть замки не могу…
— Дай-ка я…
Взялся Терентий за дело — проку тоже чуть.
— Вот тебе и ключи… — бормочет. — Надо бы их прежде опробовать…
— Опробовали бы, кабы можно было, — ответил Игнатий.
Щёлкнул-таки один замок хитрый, потом второй, хитрее первого. Крепко берегли монахи оружие!
Неслышно, смазаны хорошо, открылись двери. Шагнул Терентий в темноту, следом — остальные. Прошёл последний человек, закрыл Терентий двери. Запер изнутри засовом. В кромешной тьме всё. Только по стуку железа об железо понимал Ива, что делает оружейный мастер.
Потом чиркнул металл о камень, брызнули искры — Терентий высек огонь. Принялся зажигать масляные светильники, что крепились по стенам. Светлее стало.
Одно непонятно Иве. В погреба вошли, а как из погребов и монастыря, да ещё с оружием, выбираться?
Игнатия, видно, то же заботило.
— Где твоя тайна? — спросил Терентия.
— Четверо со мной, — приказал своим помощникам Терентий, — остальные подождите чуть.
И двинулся по запутанным коридорам и каморам в самый дальний конец погребов.
Дивится Ива: куда ведёт Терентий? Знает: в дальнем конце — заваленная под самый потолок пушечными ядрами глухая стена.
